Ник Келман - Девочки

• Название: Девочки
• Автор: Ник Келман
• Издательство: Ред Фиш, Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-483-00091-9

В семнадцать лет юношей тянет к зрелым женщинам. В двадцать пять они предпочитают общество своих ровесниц. Но когда мужчинам за сорок, лишь одна вещь способна свести их с ума — девочки.

Их невинность — и их порочность. Кто-то считает это распущенностью, кто-то — естественным, а потому разумным зовом природы. Можно легко оправдать и простить себя, когда речь идет о юных проститутках. А если это обычная соседская девчонка? Дочурка вашего приятеля? Ваша собственная дочь?

---

Она привела тебя на кухню, заставила сесть и пошлепала в ванную или куда-то еще. Кухня пахла ею, всеми теми запахами, что исходили от нее.

Когда она вернулась, ты поднялся, чтобы взять у нее крем, но она толкнула тебя назад и сказала:

— Садись.

И ты покорился ей, потому что именно эта покорность заставила тебя сесть, а не ее толчок. Она не смогла бы тебя по-настоящему толкнуть, даже если бы приложила весь свой вес и силу, не смогла бы даже сдвинуть тебя.

Она выдавила немного крема на ладонь, добавив еще один чистый, свежий аромат, смешавшийся в воздухе с остальными, пальцами второй руки взяла немного крема и втерла его в ранку.

Затем, не глядя на тебя, поцеловала ее. Слегка приоткрыла рот и поцеловала ранку.

И поскольку ты не оттолкнул ее в ужасе, она поцеловала ее еще раз, нежно, вытянув губы, но держа их закрытыми. Наконец она посмотрела на тебя. Ей не надо было ничего говорить. Ты уже был обречен. Ты вжался своими губами в ее рот так сильно, что вам обоим стало чуточку больно. Ее язык был таким маленьким, но таким сильным, таким упругим. За долю секунды ты подсадил ее на столешницу, раздвинул ее ноги и обвил их вокруг себя. Верх ее купальника упал вниз, подставляя твоему жадному рту ее маленькие груди, плавки сдвинуты в сторону, пальцами одной руки ты был внутри нее, а другая рука притягивала ее к себе за поясницу. Она весила не больше ста пяти фунтов. Ее руки упирались в нижние стороны навесных шкафов, чтобы не соскользнуть назад, чтобы не удариться о них головой. Ты стянул шорты и вошел в нее. Из-за ее загорелого тела все произошло очень быстро. Ты не мог сдержать себя внутри нее. Но это был твой самый лучший оргазм в зрелом возрасте. Она, наконец, открыла глаза, они были закрыты с того момента, как ты посадил ее на столешницу.

Первое, что ты подумал: «О господи, что я наделал». И это, должно быть, было написано на твоем лице, потому что первое, что она сказала, когда ты из нее вышел, когда она поправила свой купальник, когда соскользнула со стола и отмотала немного бумажного полотенца, первое, что она сказала:

— Не беспокойся, я пью противозачаточные таблетки.

А затем, вытирая столешницу, добавила:

— И я не была девственницей или что-нибудь в этом роде, так что не переживай.

В ее устах «девственница» звучало как «неонацист». Но ты переживал не об этом. Совсем не об этом. Ты даже не уверен, что вообще переживал. Выкинув полотенце, она с ухмылкой сказала:

— Может, подсуетишься натянуть шорты? Кажется, подъехала машина.

А может быть, виновата была не пчела. Может быть, это случилось бы и без капель воды и пчелы. Может быть, это случилось бы как-то иначе, но в любом случае, это случилось бы.

К тому времени, как вошла Тамсин, ты уже был у бассейна, делая вид, что читаешь, но сердце твое все еще колотилось. На твоей жене был цельный купальник, а сверху накинут новый батик.

— Что это с твоей грудью? — спросила она обеспокоено.

На ней были солнцезащитные очки. Ты не мог разглядеть ее глаз.

А потом, тем вечером, «девочки», как они сами себя называли, готовили ужин. Они пристроили Кассандру к нарезке овощей.

Ты услышал, как Марджори со вздохом говорит Тамсин: «Она еще не научилась готовить что-нибудь стоящее».

Все еще в бикини, все еще босиком, с плетеным разноцветным браслетом на лодыжке, браслетом, который отпечатался на твоей ладони, когда ты схватил ее, Кассандра настойчиво требовала выделить ей для работы тот кусок стола, на котором ты ее трахал.

Но когда она уселась в таком виде ужинать, мать отправила ее наверх переодеться. Ты уставился в тарелку, ковырял вилкой овощи, нарезанные ее рукой, и старался не думать о том, как она переодевается в своей комнате, о ее обнаженном теле, о треугольниках бледной незагоревшей кожи — о которых ты теперь знал — вокруг сосков и лобка. Но у тебя по-прежнему была эрекция.

А потом, той ночью, выключив свет, ты не мог уснуть. Поэтому ты взял в свои ладони груди Тамсин, и она произнесла:

— О-о-о… привет…

И стала перебирать и ласкать пальцами самый кончик твоего члена, ласкала именно так, как ты больше всего любишь, а затем взобралась на тебя сверху и хорошенько тебя оттрахала. Не касаясь ее руками, лежа вот так на спине и позволив ей оседлать тебя, там, в темноте, ты мог вообразить, что это Кассандра. Ты мог вообразить, что это — дочь твоей подруги, ты это и представил, за исключением запаха. И кончил ты потому, что думал о слегка приоткрытом рте Кассандры, чуть постанывающем, когда ты ее трахал.

Проснувшись на следующее утро, ты впал в панику. Ты пришел в ужас от того, что она рассказала все матери, рыдая, во всем ей созналась, выставив все так, что это ты соблазнил ее или еще что похуже. Ты почистил зубы, посмотрел на себя в зеркало и прорепетировал в ум, как ты говоришь что-то вроде: «Это смешно!»

Но ты знал, что никогда не сможешь быть убедительным. Ты знал, что на твоем лице они увидят вину. Когда ты спустился к завтраку, то чувствовал себя так, как по твоему представлению чувствуют себя идущие на казнь. Ты не мог взглянуть на Тамсин. Что она скажет? Наорет на тебя или, не в состоянии вынести это (что? стыд? гнев?), тихо выйдет из комнаты? Она спросила тебя, что с тобой случилось, когда ты спускался по лестнице.

— Ничего, — ответил ты. — Ничего не случилось.

Но за завтраком все шло хорошо. А когда ты вышел на улицу почитать, когда вздохнул с облегчением, то поклялся, что будешь держаться от нее подальше весь остаток месяца. Позже Тамсин заметила:

— У тебя прямо-таки отличное настроение!

И ты ответил:

— Конечно, а почему бы и нет?

Но пару дней спустя, во время которых Кассандра разговаривала с тобой не больше, чем то было необходимо, вы с Джонатаном читали у бассейна, а она появилась откуда-то и спросила отца, не свозит ли он ее за покупками. Он сказал, что не хочет, что поедет с ней завтра. Она стояла спиной к тебе, на ней были выцветшие джинсы, которые неплохо было бы покрасить. Когда Джонатан отказался, она стояла и — в досаде — переминалась с ноги на ногу, а ее джинсы елозили по ягодицам вверх-вниз, и ты услышал вдруг собственный голос:

— Я съезжу с ней, Джонатан.

Она повернулась, посмотрела на тебя, и ты заметил, что под ее свободной майкой нет лифчика.

— О, это очень любезно с твоей стороны, но не беспокойся, в этом нет необходимости, — сказал Джонатан.

— Нет, правда, — настаивал ты, побуждаемый к этому майкой, покачивающейся в легком ветерке на ее сосках, — отличная мысль, мне в любом случае нечего делать.

— Ну, хорошо, если хочешь, — сдался он. — Это действительно мило с твоей стороны, Джефф, спасибо, Джефф. Дорогуша, он оказывает тебе услугу!

Она посмотрела на тебя прищурившись, солнце было позади нее.

— Спасибо, мистер Мартинсон, — ответила она. Она много лет звала тебя Джеффом, но последние несколько дней называла мистером Мартинсоном, взяв за правило именно такое обращение.

Вы взяли джип, и она заставила тебя ехать по безлюдной дороге к обрыву, выходящему к океану. Ты трахнул ее сзади, на заднем сиденье джипа, она не удосужилась даже полностью стянуть джинсы. В этот раз ты смог дольше себя контролировать, но это, возможно, было вызвано тем, что ты нервничал. Ты все время оглядывался на грязную дорогу, чтобы увидеть, если вдруг там кто пойдет. Она едва двигалась, глазея все время на океан. Но когда ты кончил, она посмотрела на тебя через плечо и улыбнулась. Ты трахнул ее в тот день еще два раза.

Когда вы возвращались, мимо вас, направляясь к обрыву, проехала другая машина. Ты не мог рассмотреть, кто в ней сидел, а она хихикнула:

— Было бы смешно, правда?

Ты ничего ей не ответил.

Когда вы вернулись домой, отец спросил, купила ли она что-нибудь:

— Нет. Не смогла найти то, что мне нравится.

Услышав это, он в шутку сказал тебе:

— Ха! Может, тебе возить ее по магазинам почаще? Когда она ездит со мной, то всегда умудряется потратить целое состояние!

Но, проснувшись следующим утром, ты снова почувствовал страх. Нет, в этот раз не страх, а беспокойство. Ты был обеспокоен. Ты почистил зубы, не репетируя больше никаких реплик. Ты сумел спуститься к завтраку с поднятой головой. Кассандра и Марджори были уже там.

— Доброе утро, Джефф! — весело проговорила Марджори.

Ты тоже пожелал ей доброго утра с улыбкой. И у тебя даже хватило смелости добавить:

— Доброе утро, Кассандра!

— Доброе утро, мистер Мартинсон, — ответила она, возвращая тебе улыбку.

И с этого момента ты больше уже не беспокоился, с этого момента все пошло гладко. Тебе приходилось выдумывать причины остаться с ней наедине так часто, как только было возможно. У тебя началась простуда, потом мнимое растяжение лодыжки, у тебя так часто случалась аллергия, что через пару недель Тамсин спросила:

— Бедняжка мой, не твое нынче лето, да?