Кирилл Манаков - Хроники последнего лета

• Название: Хроники последнего лета
• Автор: Кирилл Манаков
• Жанр: Ужасы и Мистика

Чего только не услышишь в Москве! Говорят, например, что в администрации российского президента совершенно официально работают самые настоящие чёрт и ангел. Но мы-то с вами — разумные люди и не будем верить во всякую ерунду, правда?

---

— Как прикажете, Наташенька!

Виктор Сергеевич щелкнул пальцами, и похожий на пианиста официант в черном фраке вырос как из-под земли. Загорский пошептался с ним и посмотрел на Наташу.

— Наташенька, какое вино предпочитаете?

— Шабли, — не задумываясь, ответила она.

— Уверены? На самом деле, Шабли — не более, чем дань традиции. Я бы посоветовал Бордо.

— Вам виднее.

— Ну и ладно, возьму на свой страх и риск, — сказал Виктор Сергеевич и отослал официанта.

Наташа подумала, что все равно не отличит Шабли от Бордо. К тому же она не любила вина и соглашалась сейчас пить его только потому, что так принято — устрицы надо кушать исключительно с белым вином. Хотя последний раз они с Рудаковым пробовали устрицы лет пять назад в Ницце, в какой-то забегаловке у порта, сидя за пластиковым столиком, покрытым дешевой клеенкой. Никакой торжественности и помпы, только стеклянная бутылка с водой, крупно нарезанный лимон и огромное блюдо пахнущих морем свежайших раковин…

— О чем задумались, Наташенька?

— Нет, ни о чем… красиво здесь.

— О да, на мой взгляд, это лучший ресторан в Москве. У него нет звезд Мишлена, но шеф — просто волшебник. Напрасно вы отказываетесь кушать.

— Как отказываюсь? А устрицы?

— Это, знаете, не еда. Скажем так, идеальная холодная закуска, не требующая приготовления. Только абсолютная свежесть и правильная сервировка.

— Хорошо сказано.

— А как же, — рассмеялся Виктор Сергеевич, — по-другому нельзя.

Наташа огляделась. Она чувствовала себя неуютно в джинсах и футболке среди изысканных интерьеров в стиле Людовика XVI.

— А вы здесь часто бываете?

— Частенько. Правда, уютненькое местечко?

— Уютненькое? Скорее роскошное.

Виктор Сергеевич критически посмотрел на огромную люстру, изготовленную из многих тысяч кристаллов горного хрусталя.

— Пожалуй, соглашусь. Но с другой стороны, роскошь — это результат труда искусных мастеров. Если хотите, материальное воплощение таланта. И, наблюдая ее, невольно восторгаешься человеческим гением. Разве нет?

— Правда, — ответила Наташа, — но уюта это не добавляет.

Подлетели официанты, один принес блюдо с устрицами, другой — вино.

На бронзовом чеканном подносе был насыпан дробленый лед, на котором лежали раскрытые раковины. Поднос дышал холодом, свежестью и запахом моря. Официант начал перечислять предложенные сорта устриц. Наташа подумала, что, скорее всего, это француз: по-русски изъяснялся с сильным акцентом, а названия сортов говорил по-французски, сильно грассируя: «Фин де Клер лабель руж», «Белон», «Спесиаль де Клер экай д'Аржан». В это же время другой официант ловко открыл бутылку, подхватил бокал, налил на донышко и передал Виктору Сергеевичу. Тот, с самым задумчивым видом, немного пополоскал вино во рту и благожелательно кивнул. Тогда официант, всем видом показывая, что несказанно рад такой высокой оценке, вытянул длинную, как стрела подъемного крана руку, и налил Загорскому и Наташе.

— Наташенька, ваше здоровье! — Виктор Сергеевич, широко улыбаясь, поднял бокал.

Наташа в ответ кивнула и сделала глоток. Вино оказалось действительно вкусным, в голове сразу зашумело, и образовалась приятная легкость.

— Нравится? — спросил Виктор Сергеевич.

— Да.

— Я рад. Это одно из лучших вин Франции.

— Лучших? Дорогое, наверное?

— Не знаю, — развел руками Виктор Сергеевич.

— Хорошо вам, — позавидовала Наташа, — так легко относится к затратам.

Загорский улыбнулся несколько самодовольно, это не укрылось он Наташи, и она почувствовала легкий укол раздражения.

— А вы всех так встречаете?

— Я лично?

— Допустим, вы, в администрации. Специальный бюджет выделяете на встречу, да?

Этот вопрос Загорского не смутил. Он поставил бокал на стол, подхватил устрицу, зачерпнул миниатюрной ложечкой соус, вылил в раковину и ловко отправил в рот.

— Ах, хороша… Наташа, скажите честно, вы осуждаете меня за все это? — он повел головой, показывая на интерьеры ресторана.

— Да, — секунду подумав, ответила Наташа.

— И это очень обидно, — вздохнул Виктор Сергеевич, — вы, видимо, рисуете мой портрет исходя из информации, укоренившейся в массовом сознании. Коррупционер, хапуга, жулик, верно?

— Нет, что вы…

— Не отпирайтесь, это так. Я знаю. И скажу, что это нормально.

— Как так?

— Я имею в виду, нормально, что вы так считаете. Информационная среда — штука предельно недружественная и агрессивная, и она почти всегда формирует неправильные образы. Если я скажу, что не имею счетов в банках, яхт, замков и прочей дребедени, вы поверите?

— Да, — неуверенно сказала Наташа.

— Лучше бы уж сказали «нет», правдивее получится, — засмеялся Загорский, — а тем не менее, это — чистая правда. У меня почти ничего нет. Что-то есть у родственников, но это, поверьте, сущие мелочи по сравнению с тем, что мне приписывают.

— Вы бессребреник, да?

— Конечно, нет. Скажем так: у меня другая мотивация.

— И какая же? — спросила Наташа.

Она сделала глоток вина и машинально поправила волосы. Увидела, что Загорский заметил этот жест и почему-то смутилась.

— Наташенька, — рассмеялся Виктор Сергеевич, — кушайте устрицы. Это — чистый белок. Идеально подходит для создания романтического настроения. Что же касается мотивации, то вы, наверное, не поверите. Кроме меркантильных интересов существуют такие понятия как любовь к родине, долг, честь. Наверное, громко сказано, но именно они вдохновляют меня.

— Действительно, громко сказано. Приятно исполнять свой долг в такой атмосфере, — сказала Наташа неожиданно резко.

Загорский ничуть не обиделся.

— Действительно, приятно. Но, согласитесь, нельзя проводить деловые встречи в рабочей столовой. Впрочем, признаюсь: в моем распоряжении действительно есть значительные фонды. Это правда. Но я не использую их в личных целях. То, что вы считаете роскошью — на самом деле производственная необходимость.

— Красиво звучит. Попробуйте объяснить это бабушкам, которые живут от пенсии до пенсии.

— А зачем? Не все следует объяснять, неведение часто бывает благом.

— Вы серьезно? — возмутилась Наташа. — А как же демократия?

Сказала и почувствовала, как лицо заливает румянцем. Вроде бы правильные слова, но звучат они как-то неуместно и даже глупо. Громко сказано! Прямо-таки Свобода на баррикадах. К тому же раздражения против Загорского у нее не было, просто его утверждения звучали как-то слишком вызывающе. Чтобы скрыть неуверенность и смущение Наташа быстро налила полбокала вина и залпом выпила.

— Ого! — удивился Виктор Сергеевич. — Я же говорил, что Бордо — превосходный выбор. А касательно демократии… Готов обсудить. Наташа, вы уверены, что она вообще существует?

— А как же! Разве нет?

— Конечно, нет! Давайте разберемся, что именно вы понимаете под демократией?

— Ну, — Наташа задумалась, — выборы, свобода, законы правильные. Мне сложно сказать точно, я думаю, вы и сами знаете.

Виктор Сергеевич откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и, артистично держа бокал двумя пальцами, сказал:

— Понимаю. И поэтому заявляю, что демократия — недостижимая утопия.

— И можете это доказать?

— Конечно, Наташенька. Вы говорите про выборы. Допустим, выбирают президента. Обратите внимание, лично его знают единицы, а голосуют десятки миллионов. Таким образом, среднестатистический человек, рядовой, так сказать избиратель, голосует не за кандидата, а за его образ, созданный средствами массовой информации, и, в первую очередь, телевидением. Ну и еще интернетом… Вы с этим согласны?

Наташа подумала и согласилась.

— Прекрасно, — продолжал Загорский, — отсюда вывод: выберут того, кого красивее нарисует телеящик. И следствие: выборы контролирует тот, кто управляет телевидением. Поэтому демократия — всего лишь красивая упаковка циничной игры. К сожалению, это реальность. Ее можно пытаться приукрашивать, но суть от этого не изменится.

— А как же в других странах? В Америке, Европе?

— Вы серьезно считаете, что там система работает по-другому? То же самое, но более тонко, и я бы сказал искусно. А что вы хотите, у ребят опыт — сотни лет, а мы только учимся. Учимся работать, так сказать, с аудиторией. Например, можно попросту сказать: иди, дорогой, голосуй за Васю. А можно красиво и изящно, полунамеками и подсказками сделать так, что он сам побежит голосовать за Васю, уверенный, что дошел до этого своим умом. Настоящие мастера в Европе и Америке работают по второму варианту. А нам еще учиться и учиться.

Наташа поймала себя на том, что слушает Загорского с удовольствием. Ей импонировали манера речи и смелые мысли.

— Интересно… а как же тогда определять достойных?