Кирилл Манаков - Хроники последнего лета

• Название: Хроники последнего лета
• Автор: Кирилл Манаков
• Жанр: Ужасы и Мистика

Чего только не услышишь в Москве! Говорят, например, что в администрации российского президента совершенно официально работают самые настоящие чёрт и ангел. Но мы-то с вами — разумные люди и не будем верить во всякую ерунду, правда?

---

Странное дело, впечатление такое, что, над текстом поработала безумная машинистка. Никаких абзацев, масса ошибок и полное отсутствие знаков препинания. Сенатор отделил от стопки первый листок и поднес к глазам, вчитываясь…

Чтение заняло не более нескольких секунд.

— Мой бог… — пробормотал Макдауэлл, подхватил всю стопку и начал быстро просматривать — лист за листом.

Несмотря на очень и очень специальное обучение, сенатор так и не овладел в должной степени искусством самоконтроля. Иначе как объяснить выражение безграничного удивления и густой румянец, в один момент заливший его лицо.

Если говорить образным языком, то в руках у сенатора Соединенных Штатов Америки, члена первейших закрытых клубов, магистра нескольких тайных обществ, миллиардера и одного из самых влиятельных людей на планете, находилась настоящая бомба. Бомба, способная разнести его жизнь на атомы.

Сотни листов невероятно тонкой бумаги содержали все информацию о жизни Макдауэлла. Как будто стенографистка набирала текст под чью-то диктовку, совершенно не заботясь об удобстве читателей. Стиль — ничто, факты — все.

А любопытный читатель мог бы найти здесь много интересного. Например, что благородный потомок первых поселенцев до шестнадцати лет писался в кровать. Или что первые деньги он заработал, подделав подпись отца на банковском чеке. Папаша ничего не заметил, он полностью доверял своему бухгалтеру. А бухгалтер был неравнодушен к молоденьким мальчикам, так что с ним удалось договориться полюбовно. Кто-то невероятно информированный извлек из небытия все делишки, о которых Макдауэлл сам давно забыл или просто не хотел вспоминать.

Неизвестный автор педантично описал все проведенные сенатором переговоры за последний год и аккуратно, по линеечке, разрисовал организационные схемы всех тайных обществ. По сравнению с этим, полная информация по личным и корпоративным счетам казалась доброй шуткой.

Сенатор вытащил из стопки последний листок и прочитал сделанную от руки завершающую надпись, с издевательской вежливостью сообщающую, что по желанию читателя аналогичный труд может быть проделан и в отношении всех коллег мистера Макдауэлла.

Взять себя в руки удалось быстро. Скорее всего, за ним наблюдают. Будем надеяться, что страницы не попали в кадр…

Макдауэлл захлопнул папку и равнодушно отложил в сторону, словно не нашел в бумагах ничего интересного.

Открылась дверь, и в комнату заглянул консультант.

— Сэр?

— Входите, Коули.

Коули выглядел явно озабоченным.

— Сэр, я даже не знаю, как сказать…

— Говорите как есть, это лучшее решение.

— Да, сэр.

Коули взял пульт и максимально увеличил изображения глаз Доброго-Пролёткина, так что остался виден маленький участок кожи под глазом.

— Смотрите, сэр, вы видите вроде бы непроизвольное подрагивание мышцы. Едва заметное, но выраженное. Видите?

— Я это уже видел. Честно говоря, не думаю, что из этого можно извлечь полезную информацию. Скорее всего, простой нервный тик. Нет?

— Нет, сэр. Все дело в программе…

— Какой программе?!

— Программе-анализаторе. Она автоматически определяет колебания объекта и выдает частотные характеристики.

— Частотные характеристики нервного тика? Мудро, — издевательски прокомментировал сенатор.

— Это просто автоматическая функция. Мне сразу показалось подозрительным отсутствие четкого ритма и наличие двух выраженных типов сокращения мышцы: короткого и длинного.

— Коули, вы не могли бы перейти к делу?

— Конечно, сэр. Это безумие, но я отправил полученный спектр в «Вавилон».

Макдауэлл с изумлением посмотрел на консультанта. «Вавилон», между прочим — это самая совершенная в мире программа-дешифратор.

— А вы не пробовали отослать в НАСА? Они давно ищут сигналы внеземных цивилизаций.

Коули выглядел потерянным.

— Понимаю вашу иронию, сэр. Я бы и сам не поверил. Только взгляните на это…

Консультант нажал кнопку на пульте, и на экране появился короткий текст.

Макдауэлл всмотрелся и прочитал:

— Ах, мой милый Августин, все прошло, все… И что это?

Коули откашлялся, прикрывая рот рукой, и тихо сказал:

— Это расшифровка спектра. Собственно, шифра нет — простая азбука Морзе.

Сенатор воспринял информацию на удивление спокойно.

— То есть вы утверждаете, что русский при помощи лицевых мышц передает сообщение с текстом дурацкой песенки? Я правильно понимаю?

— Да, сэр, — твердо сказал Коули, — именно так.

Макдауэлл задумался. Он непроизвольно барабанил пальцами по подлокотнику, и негромко напевал «Августина». Получалось необыкновенно фальшиво.

— Хорошо, Коули, — наконец сказал сенатор, — вы свободны.

Консультант коротко поклонился и вышел, а Макдауэлл, дождавшись, когда он закроет дверь, вскочил с кресла и почти бегом направился к столу, где стоял изящный портфель из драгоценной крокодиловой кожи с замочками из белого золота. Как там говорил русский: «двадцать седьмая страница, третья строка сверху»?

Сенатор бережно достал из портфеля небольшую книжицу в коричневом кожаном переплете. Томик бесподобного Сунь Цзы был его талисманом и нескончаемым источником мудрости. «Искусство войны»… А что, скажите, наша жизнь, как не война всех против всех? Простые слова древнего китайского полководца указывали верный путь и помогали поддерживать душевное равновесие.

Макдауэлл быстро пролистал страницы. Вот она, двадцать седьмая… Третья строчка. Восьмая глава — «Девять изменений».

«Бывают дороги, по которым не идут; бывают армии, на которые не нападают; бывают крепости, из-за которых не борются; бывают местности, из-за которых не сражаются; бывают повеления государя, которые не выполняют».

Сенатор поспешно захлопнул книжку.

* * *

Советники Гофман и Добрый-Пролёткин встретились в буфете администрации. Если кто-то считает, что там предлагают исключительно черную икру с ананасами и фуа-гра, то глубоко заблуждается. Антураж сего заведения не отличался особой изысканностью: бледно зеленого цвета стены, столы, покрытые дешевой клеенкой, ситцевые занавесочки на окнах. Гофман, например, взял полстакана сметаны и сдобную булочку, а Иван Степанович ограничился чаем, да и то для того, чтобы не сидеть за столиком впустую.

Гофман кушал сметану и одновременно говорил, и поэтому речь его перемежалась причмокиваниями.

— Иван Степанович, уважаемый! Ну, некрасиво как-то получается. Зачем же вы так неаккуратно с американцем-то?

— А что такого? — отвечал Иван Степанович, прихлебывая чай, — вроде ничего недостойного я не совершал, договоренностей не нарушал. Разве нет?

— С формальной точки зрения — все правильно. Но ведь у любого закона есть не только дух, но и буква.

— Лукавите, Карл Иммануилович, лукавите. Признайтесь уже, что сами имеете на него виды!

— А я этого не скрываю.

— Так и забирайте его себе!

— Э-э-э, нет! Американец, конечно, субъект интересный, но… Сначала основное блюдо, десерт — напоследок.

— Мудрено изъясняетесь. Значит, от писателя нашего отказаться не желаете?

— Как можно! Поборемся еще!

— Ну-ну, — сказал Иван Степанович, поставил стакан и поднялся, — к сожалению, вынужден вас оставить. Дела.

— Всего хорошего, — флегматично произнес Гофман.

— Я надеюсь, — Добрый-Пролёткин наклонился к самому его уху и тихо сказал, — что мы оба не будем делать глупостей. Ведь так?

— Разумеется! Я исключительно за мудрый подход. У вас есть сомнения?

— Каюсь, грешен. Но вы их развеяли.

Добрый-Пролёткин вышел из буфета, а Гофман принялся за чай с булочкой.

VII

Пока господа советники занимались большой политикой, а заместитель главы президентской администрации страдал от неразделенной любви, Наташе, которая, собственно и была предметом этой самой любви, приходилось заниматься вопросами насущными. Оказалось, что даже привилегированное положение в больнице не освобождает от необходимости денежных выплат. У Рудакова нашли какую-то проблему с мозгами и прописали дорогущее немецкое лекарство. Наташа, правда, считала, что проблема с мозгами существовала у Рудакова с момента рождения и вряд ли поддавалась медикаментозному лечению, но чего не сделаешь для любимого мужа!

Чтобы восполнить потери семейного бюджета пришлось взять заказ на несколько статей. Нужно было красивым литературным языком расхваливать достоинства новых жилых комплексов в ближайшем Подмосковье, главными преимуществами которых оказались «транспортная доступность» и «нетронутая природа». Наташа не поленилась и залезла в Интернет, дабы удостовериться хотя бы в наличии этого самого жилья, и обнаружила, что близость к Москве компенсируется мертвыми пробками и переполненными электричками, а «природа» означает окруженный чахлыми кустиками полигон бытовых отходов и небольшой заповедничек с романическим названием «питомник энцефалитных клещей». Интересно, кому пришло в голову разводить клещей в непосредственной близости от столицы?