Геннадий Лазарев - Боль

• Название: Боль
• Автор: Геннадий Лазарев
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Современная проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-7688-0563-X

Первая книга автора. В нее вошли повесть о работе подростков во время войны на заводе, рассказы нравственно-психологической проблематики: размышления о счастье, добре и зле, истинных ценностях человеческой жизни.

---

Борис Егорович был дома. Засучив рукава, укладывал в мешок сети. Увидев Венку, протянул как равному руку.

— Давай, Вена, подключайся. Работы, брат, полно…

Приученный отцом ко всякому делу, Венка работы не боялся.

Мешок с сетями и корзину со всякой всячиной, без которой не обойтись ни на рыбалке, ни в походе, прикрепили к раме старенького велосипеда: путь предстоял не близкий.

— Пойдем, Вена, чайку на дорожку пропустим да, может, по картошенке… — пригласил хозяин.

— Не-е, дядь Борь! — Венка отчаянно застеснялся. — Я сытый…

Постные щи из щавеля, которые он ел в обед без хлеба, давно сделали свое дело, и теперь при одной мысли о еде в животе у него посасывало. Но Венка лучше бы умер, чем вошел в дом и сел за стол. Ведь дома могла оказаться Веруся, самая красивая в их школе девчонка, бойкая на язык и скорая на расправу. Но не языка ее он боялся. Ему было неловко: если разобраться, собирался он на рыбалку не за тем, чтобы показать свою ловкость и выучку, как бывало с отцом, а с самой что ни на есть прозаической целью — добыть что-нибудь пожевать.

Около вешняка Борис Егорович остановился.

Мерно журчала в затворах вода. Пробежав по площадке слива, хрустальная струя плавно выгибалась и дробилась о камни. В легком, как облако, хороводе брызг вспыхивали радуги.

— Вот, брат, так и жизнь, — нарушил молчание Борис Егорович. — Бежит, бежит гладенько, как эта струйка, потом в один день — раз, и нет ни-че-го… Одни брызги. Понимаешь меня?

— Понимаю, дядь Борь, как же! — поспешно согласился Венка. — Война. Война все поломала!

— А ты философ, — усмехнулся Борис Егорович. — Тебе бы не о войне надо, а мячик гонять… Отец-то как? Где воюет?

— Полевая почта… А где, что — молчит.

— Иногда, брат, лучше промолчать. Я вот своей Зинухе разве скажу, что прошусь на фронт. Она предупредила: «Откажешься от «брони» — весь ухват обломаю!» Это она, конечно, для красного словца… Надо будет — соберет и проводит. Так ведь не отпускают! Да-а!

Борис Егорович вздохнул, вскинув весла, зашагал.

Обогнули пруд, вышли к лесу; потянуло от воды прохладой.

Венка знал, что в этих местах лодки на причал не ставят: нет присмотра. «Наверное, прячет в камышах», — подумал он.

Расположились около прогалины, где был спуск к воде.

— За тобой, Вена, костер! Давай, брат, за дровами, — скомандовал Борис Егорович. — Выбирай сухостойник…

— Знамо дело, дядь Борь! Не впервой… — Венка обрадовался возможности показать себя: костер он разжигал с первой спички.

Пока Борис Егорович готовил снасти, принес несколько охапок сучьев, развел костер. На берегу стадо веселее.

Борис Егорович оценивающе глянул на Венку:

— Понимаешь… Я бы и сам, да радикулит, будь он неладен! Тебе, брат, придется, пожалуй, раздеваться. Лодка-то у меня того, затоплена…

— Так я мигом, дядь Борь!

Не успел Венка снять рубашку, все тело его покрылось пупырышками гусиной кожи.

Борис Егорович подошел к воде, окунул руку. Поморщился. Придерживая Венку за плечи, как бегуна на старте, уточнил:

— Как минуешь прогалок, поворачивай направо… Ясно?

Венка кивнул. Так было проще, чем разговаривать, потому что не попадал уже зуб на зуб.

Зная, что в холод лучше сразу, прошел три-четыре шага и отрешенно нырнул. Сократились в тугие узлы мышцы. Отдышавшись, нащупал дно и через боль побрел в глубину.

На лодку наткнулся скоро. Поднырнул. Лодка нехотя всплыла. Поддерживая на плаву, стал толкать ее к берегу.

— Быстро — к костру! — приказал Борис Егорович.

Венка и сам знал, что делать…

Сети поставили вдоль зарослей камыша. Борис Егорович ставил, Венка был на веслах. За лодкой тянулась извилистая дорожка берестяных поплавков.

Потом загрузили невод. Борис Егорович вытянул из камышей шест с острым, как у копья, наконечником, сел на корму.

— Поехали!

Венка греб в своей манере: далеко назад забрасывая весла и, провожая их до кормы.

— Неплохо гребешь! — одобрительно улыбаясь, сказал Борис Егорович. — Отец научил?

— Кому же еще…

— Говорят, он знал рыбные места?

— А то как! Но мы больше с удочкой…

— С удочкой, конечно, тоже интересно. И для души удовольствие. Только сейчас, брат, на первом месте желудок.

На середине пруда остановились. Борис Егорович воткнул шест в грунт, привязал к нему один из концов невода.

— Ловись, рыбка, большая и маленькая! Греби, Вена, по кругу…

Сколько было кругов — Венка сбился со счета. Поднялась до полнеба луна. Давно известил о ночной смене заводской гудок. А они все кружили в поисках заветного косяка. Ныла спина, горели ладони, а он все думал: хоть бы на ушицу поймать! Как бы обрадовалась мать, не только добытой пище — его возвращению. Не откуда-нибудь — с работы. Эта мысль согревала, и он взмахивал веслами как хорошо отлаженная машина.

Наконец-то, уже перед рассветом, накрыли хороший косяк. Когда стали выбирать невод, по воде упруго зашлепали хвостами широченные, как лапти, лещи. С серебряной чешуей, один к одному… У Венки от восторга замлело сердце: вот бы глянул отец!

Закончив выборку, Борис Егорович закурил. Сказал, довольный:

— Порядок!

Венке показалось, что Борис Егорович намерен его заменить на веслах, и от нетерпения мышцы у него сладко заныли. Но тот только устало потянулся и, смакуя, стал делать глубокие затяжки.

Но вот — камыши! И куда только девалась усталость, когда полетели в лодку мерцающие бронзой караси, красноперые окуни!

Венка ликовал. «Окуней — на уху, карасей пережарим, — думал он, любуясь добычей. — В погребе им, на снегу, ничего не станется. А лещей, пока ведрено, завялю. На зиму!»

Пошатываясь, сошел на берег. Отекшие ноги не слушались. Поприседал, разогнал застоявшуюся кровь. «Хорошо бы поесть», — вспомнил о непочатой горбушке. Но не все еще сделано. К тому же скоро уха: Борис Егорович уже чистил на корме рыбу. Сходил к родничку, что пробивался в ельнике из-под большого мшалого камня.

— Не так уж плохо, а? — Борис Егорович кивнул на прикрытую осокой корзину с лещами и набитый разнорыбьем рюкзак.

— Еще бы, дядь Борь!

На языке у Венки вертелись слова, но связать их воедино он не мог — устал. И лишь смущенно и благодарно улыбался.

— А ты, брат, молодец! — продолжал Борис Егорович. — Не знал, а то бы раньше пригласил. Сразу видно — мужик! А моя Верка только в одном мастерица — перед зеркалом глаза пялить…

Разомлев от тепла, Венка с трудом раздирал слипавшиеся веки. Но как ни противилась душа, как ни жаль было нагретого местечка, он поднялся. Чтобы пообвыкнуть к промозглости наплывающего с воды тумана, отошел от костра подальше.

— Дядь Борь, лодку на прежнее место? — спросил и, зная наперед, что другого ответа быть не должно, стал раздеваться.

Очень хотелось Венке, чтобы был день и мальчишки чтоб играли на Первомайской в футбол. Он заулыбался, представив, как Мурзилка стал бы глазеть на корзину, из которой свисают рыбьи хвосты. Но шел еще тот час, когда все спали.

— Помоги, Вена, сети развесить, — попросил Борис Егорович, когда они вошли во двор. — И давай, брат, в темпе! Часок поспать надо. Да и тебе в школу…

Развесили по забору сети, протянули от сарая до ворот невод.

Из дому вышла хозяйка. Позевывая, спустилась с крыльца. Засучив рукава халата, стала проворно выбирать из корзины и бросать в ведро лещей.

— Порядок знаешь? — обратилась она к Венке. — Ведро рыбы из улова причитается владельцу лодки…

— Зинаида… — робко запротестовал Борис Егорович.

— Что — Зинаида? — хозяйка уже наполнила ведро, но продолжала выбирать лещей покрупнее, будто не замечая, что те соскальзывают на траву. — Забыл, сколь за лодку платили? А я помню. Он, между прочим, не платил! — вскинула облепленную рыбьей чешуей руку, показала на Венку. — Дели, как заведено! И нечего рассусоливать!

— Так я ж ничего, дядь Борь… — залепетал Венка.

— Понимаешь, брат, порядок такой…

— Я что… Я ничего, дядь Борь! — растерянно твердил Венка. Он чувствовал, что сейчас произойдет что-то беспощадное. От мысли, что ничего этого уже не предотвратить, у него вдруг пересохло во рту и необычно наполненно заколотилось сердце.

— Отпускай парня, в школу ему! — нетерпеливо приказала Зинаида.

Борис Егорович взял чашку, из которой ели уху, торопливо зачерпнул карасей из рюкзака, высыпал на брезент.

— Доля за невод — хозяину. Доля за сети. Пять сетей, пять долей…

По мере того, как росла на брезенте горка, у Венки темнело в глазах и подкатывался к горлу противненький холодок.

— А это — нам с тобой! — Борис Егорович встряхнул в рюкзаке остатки. — Поровну… Как полагается! — Разделил рыбу на две кучки. Одну из них смахнул в Венкину авоську.