Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6487 ( № 45 2014)

• Название: Литературная Газета 6487 ( № 45 2014)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

– Вы приближаетесь к своему 80-летию. Как вам удаётся писать такие свежие и светлые стихи? И есть ли какая-то универсальная мудрость, помогающая вам жить?

– Я часто вспоминаю своих товарищей. Владимир Соколов писал: «Что такое поэзия? Мне вы / Задаёте чугунный вопрос». Действительно, на этот вопрос сложно ответить. Поэзия есть тайна, и ощущение причастности к тайне помогает писать.

А у Дмитрия Кедрина я люблю стихотворение «Зодчие». Там есть строчки:

…А над всем этим срамом

Та церковь была –

Как невеста!

И с рогожкой своей,

С бирюзовым колечком во рту, –

Непотребная девка

Стояла у Лобного места,

И, дивясь,

Как на сказку,

Глядела на ту красоту…

Русская классическая литература, по существу, и есть такой храм, и надо стараться быть достойными находиться в нём.

Беседу вела Анастасия ЕРМАКОВА

Теги: Владимир Костров

Булгаков vs Быков: кто есть who?

"С оветский Союз был сильным, очаровательным, неотра зимо притягательным злом, притягательность этого зла сохранилась, и сегодня возобладало то, что было наиболее отвратительно в Советском Союзе, - культ беспредельщины, вседозволенности", такими словами Дмитрий Быков подытожил свои рассуждения о «Мастере и Маргарите» (в лекции под названием «Булгаков: Воланд вчера, сегодня, завтра»).

И ещё: «Никакого победителя кроме победителя нравственного быть не может – этой мысли нет в булгаковском романе. Ничего кроме пошлости в этой книге нет[?]»

Итак, Быков про Булгакова. О том, кто такой Булгаков, особенно распространяться нет надобности. Вопрос в другом: кто такой Быков? Популярный литературовед? Верно. Посредственный писатель? Тоже верно, но суть не в этом. Суть в том, что наряду с Шендеровичем, Акуниным, Макаревичем – это одна из говорящих голов российского либерализма. Из тех, кто против Путина, – и представляет при этом как бы современную российскую культуру. Из тех, кто запустил в обиход словосочетание «Путинская Россия» с расхожей формулировкой: «Я не против России, – что вы, как можно?! – я против путинской России».

И вот о Булгакове… Одновременно говорят все трое – литературовед, писатель и либерал. При этом литературовед популярный – ибо хорошо подвешен язык – и студенты слушают как кролики удава: наговорить можно чего угодно, наврать с три короба, лапши на уши навешать, то бишь запутать в софизмах, выдавая отсебятину за то, что якобы содержится в романе Булгакова… Писатель посредственный – ибо сам не может написать хорошо, в смысле увлекательно, читабельно. Судя по его «О-трилогии», он пишет как прилежный ученик, напрочь лишённый писательского таланта. Пытается писать традиционно, но просто не умеет рассказывать увлекательные истории, как, например, Дудинцев в «Белых одеждах». В письме Быкова нет перспективы (второго, третьего, десятого планов), а есть только то, что он пишет. Нет драйва. И в результате собственной несостоятельности – подсознательная зависть к лёгкой руке Михаила Афанасьевича.

Но наиболее «пахучим» компонентом является здесь, конечно, либерализм – из-под научно-респектабельной литературоведческой тоги, как шило из мешка, так и рвётся наружу его агрессивная (sic!) сущность. Так что речь вроде о Булгакове – но, как и следовало ожидать, в конечном счёте всё свелось к… Путину, к злу Советского Союза и России, к злу власти.

«Живя в Москве, – уверен Дмитрий Львович, – невозможно не заразиться тёмным обаянием сатаны, где бы он ни сидел, тёмным обаянием власти… Что говорить: в российской и советской космогонии, где господствовал долгое время принцип отрицательной селекции, где всё предельно отвратительное имело преимущественное право быть raison d"[?]tre, в этой космогонии очень удобно и легко представить себе, как торжествующее зло приносит пользу. Ну чего возиться с этим миром – дьявола не зря называют князем мира сего, он и должен у него находиться в управлении, кто-то должен делать чёрную работу – это высокомерная булгаковская позиция, которая читается во всей его ранней прозе – и мы готовы повторять за Гершензоном: благословить эту власть, потому что иначе нас сожрёт хаос. Да, эта власть жестока, воровата, отвратительна, но пусть лучше будет она и порядок, потому что тогда и искусству есть место…»

Умно сказано? Красиво? Почему бы и не поверить? Таким образом, в невинные студенческие мозги внедряется мысль, что Москва, Советский Союз, Россия – царство дьявола. Ибо дьявол – князь мира сего, а «мир сей» ограничивается исключительно Россией – так, во всяком случае, получается согласно Быкову.

Исходя из быковской трактовки, Булгаков писал свой роман для одного человека – Сталина (плюс второй адресат – Елена Сергеевна – для неё «вся прелестная его пошлятина, идущая из Серебряного века»).

«Главным адресатом, – говорит лектор, – являлся тот, от кого всё зависело, тот, в чьей спасительной тени чувствовал себя Булгаков всю жизнь… Его книга – это мощный

краеугольный камень в том здании тотального оправдания зла, которое выстраивала советская литература…» – Обратим внимание: не просто «оправдания зла», а «тотального». Таким образом, Быков утверждает, что советская литература, советская система – зло однозначное, не допуская при этом мысли, что всё гораздо сложнее, что медаль имеет две стороны, в чём в полной мере можно было убедиться за двадцать с лишним лет, прошедших со времён крушения СССР. Но Быков как будто намертво застрял во временах позднего Горбачёва, когда всё российско-советское было мазано чёрной краской. И этот человек преподаёт в московских средних школах историю советской литературы!

Кроме того, вместе со слушателями-студентами мы узнаём, что и роман «Мастер и Маргарита» –

краеугольный камень в деле оправдания зла, хотя… разве Булгаков писатель не антисоветский? Быков убеждён в обратном: «Зерно, сущность этого романа идеально соответствует советской власти…»

«Ну, посмотрите, – призывает лектор, – мы ведь и сейчас верим, что зло может быть хорошо и полезно, Булгаков же верит в это просто свято – это для него естественные вещи. Пилат один из любимых его героев, невозможно читать без восхищения тот эпизод, когда Пилат разговаривает с Афранием… Как не любить Пилата? Мы же так злорадствуем, нам так приятно, когда на наших глазах происходит расправа со злом (имеется в виду расправа с Иудой. – О.К. ) – но в этом весь ужас: роман Булгакова – это аппетитный роман о расправах, это роман о тех, кто заслуживает расправы, роман о тех, кто недостоин пятнать лицо земли. Варенуха достоин? Лиходеев достоин? Да это же счастье большое, когда одного пенделем отправляют из Москвы в Ялту, другого арестовывают, третьего подводят под сумасшедший дом – это счастье – и Булгаков с восторженным мстительным чувством пишет сцену разгрома квартиры Латунского…»

И оборачивая таким образом всё с ног на голову, Быков выводит некую квинтэссенцию, в которой он усматривает смысл итогового романа Михаила Булгакова – это обращение к Воланду, Пилату – читай: Сталину (или же – проецируя на современность – Путину), – одним словом, обращение к власти – послание, состоящее в следующем: «Мы понимаем, что ты зло, и сам ты не можешь не понимать, что ты зло, ты пришёл как суд, который мы заслужили, ты обязан делать, что, что делаешь, твоё место на земле онтологично, но, пожалуйста, при этом береги художника – и всё будет хорошо. Как ни ужасно, но послание романа вполне сводится к этому. А как же Иешуа Га-Ноцри? Иешуа – спаситель, который никого не спас. А спаси нас ты – необходимое и полезное зло, ты Пилат, который подбросит Каифе окровавленные серебряники, который накажет

Иуду, который попытается облагодетельствовать Левия Матфея… Сила, власть – вот единственная структура, которая может что-то поделать с этими людьми…»

«Но, – предостерегает наконец Дмитрий Львович , – Воланд – не из тех, кто выполняет свои обещания, Воланд – великий обманщик, и тот, кто пошёл за ним, рано или поздно окажется среди черепков и пепла…»

И все слушают, слушают, слушают… Как в песне Бременских музыкантов: Ну-ка все вместе / Уши развесьте. / Лучше по-хорошему / Хлопайте в ладоши! При этом доверчивый слушатель, реагируя на агрессивную уверенность лектора, отключается, поддаётся и вовсе упускает из виду, что выводы Быкова – это вовсе не то, что содержится в романе Булгакова, это умозаключения самого Быкова, основанные на произвольно выдернутых и по-своему высвеченных отдельных гранях, – на произволе того, кто смотрит. Таким образом, трактовка Быкова – это не роман Булгакова «Мастер и Маргарита», это роман Булгакова как его видит Быков. Не более того. Кривое зеркало и, надо сказать, очень кривое.