Виталий Вавикин - Желание верить (сборник)

• Название: Желание верить (сборник)
• Автор: Виталий Вавикин
• Жанр: Научная Фантастика

Он увлекался теорией Дрейка и смеялся над парадоксом Ферми. Ему было достаточно признаков воды и наличие в атмосфере метана, чтобы посвятить долгие годы поискам микроорганизмов на Марсе. Он исследовал метеориты верхних слоев атмосферы земли, веря, что сможет найти простейшие формы жизни. Пытался обнаружить активность внеземных цивилизаций в радиодиапазоне. Работал на SETI. Принимал участие в запуске на околоземную орбиту телескопа «Хаббл». Моделировал различные варианты возникновения жизни на основе данных о химическом составе звезд в нашей Галактике. И никогда не переставал верить. Никогда…

Она молила Христа спуститься с небес и ниспослать на нее благодать. Проливала кровь на античных алтарях, умоляя Дьявола забрать ее душу в обмен на возможность узреть его. Искала просветления в Тибете. Посещала Санкасию, надеясь увидеть, как Будда сходит с неба. Приносила жертвы скандинавским асам. Встречалась с проститутками, уверяющими, что видели богиню Иштар. Искала следы Лилит по всему миру. Изучала кельтских богов Огма и Нуаду, Цернун и Аунгус. Пускалась в поиски цивилизаций ацтеков и майя с их богами смерти, стихий, звезд, дождя и грома. Совершала паломничества в святые места и оскверняла свое тело в черных мистериях идолопоклонников и сектантов. И никогда не переставала верить. Никогда…

Они умерли в разные годы и разные числа. Он и она. Те, кто так отчаянно хотел верить. Умерли и увидели то, что искали всю свою жизнь. И мы тоже это когда-нибудь увидим. И не будет разницы: искали мы это или нет, верили в это или смеялись. Оно все равно найдет нас. То, что лежит там, ЗА ГРАНЬЮ…

---

Какая-то убогая дворняга вертелась у всех под ногами и пискляво тявкала, получая то пинка за свою наглость, то конфету, от которой нужно было избавиться.

Какое-то странное чувство неудобства охватило Джошуа. Теперь, когда праздник жизни закончился, уступив место празднику смерти, он должен был радоваться этому новому состоянию, но вместо этого его все сильнее и сильнее начинал одолевать нестерпимый зуд. Сначала Джошуа думал, что это из-за солнца, но когда закрыли крышку, ничего не изменилось. Стало даже хуже. Теперь зуд вызывала земля, которую бросали сверху. Сначала это были небольшие комья, брошенные теми, кто не желал пачкать руки, затем комья побольше и, наконец, за дело взялись могильщики. Земля медленно поглощала еще один гроб в своей миллионной пасти. Джошуа чувствовал, как она сдавливает его. Слышал, как подбираются черви, жаждущие его плоти. И этот зуд! Джошуа больше не мог его выносить. Его тело, оно подчинялось ему, но гроб, он был слишком тесен. Джошуа сжал руку в кулак и пробил его крышку. Комья земли осыпались на его лицо. Древесина была слишком хрупкой для одеревеневших пальцев. Джошуа крушил ее, отвоевывая себе право выбраться наверх, туда, где он сможет излечить этот ненавистный зуд. Плоть его рук лопалась, обнажая кости, ногти отваливались, но Джошуа не собирался останавливаться.

Его изуродованная рука пробила свежий могильный холмик, когда сумерки начали сгущаться. Ухватившись за ограду, он выбрался из земли, которая, казалось, уже стала частью его плоти. Она заполняла бескровные раны, забивала уши, рот. Она была внутри него. Земля, дающая жизнь и эту же жизнь берущая. Легкие, желудок, внутренности – она была везде, но это не волновало Джошуа. Он выбрался на поверхность, чтобы удовлетворить свой зуд, но как бы сильно он не расчесывал свое тело, сколько бы плоти не сдирал с него, он не мог добраться до источника.

Убогая дворняга, та самая, которая мешалась под ногами, когда гроб опускали в землю, облаяла Джошуа. Он прекратил чесаться и посмотрел на нее. Вот, где был источник его зуда, теперь он знал это. Дворняга тявкнула и завиляла хвостом.

– Пойдешь со мной? – спросил ее Джошуа, и комья земли высыпались из его рта.

Собака снова тявкнула и встала на задние лапы.

– Друг, – он наклонился и погладил ее. – Я буду называть тебя так.

Они покинули кладбище вместе. Шли по тротуару, избегая фонарей и прохожих, прятались в тени деревьев, когда мимо проезжали машины. Джошуа шел в свой дом. Шел, чтобы избавиться от нестерпимого зуда. Да, его причину нужно было искать именно там. Источник слез…

Джошуа перелез через ограду. Один из очень нетрезвых гостей мочился, прижавшись плечом к дереву. С него Джошуа и начал свое лечение. Он повалил его на землю и заглянул в пьяные глаза, пытаясь отыскать в них источник слез, первопричину скорби, в которую он не мог поверить, лежа в гробу.

– Какого черта?! – промямлил заплетающийся язык. Дворняга тявкнула. Джошуа увидел розовую плоть, высунувшуюся между губ плакальщика, подобно собачьему языку. Он схватил ее пальцами и потянул. Плакальщик лишился языка. Захлебываясь кровью, он что-то мычал, но руки Джошуа были слишком сильны, чтобы вырваться. Зуд становился все сильнее. Он придавал Джошуа сил. Он придавал Джошуа ярости. Плакальщик замычал, чувствуя, как руки, больше похожие на чудовищные тиски, сжимают его голову. Жалобно затрещали кости черепа. Лопнули глазные яблоки. Недовольно тявкнув, дворняга отбежала назад. Засунув в пустые глазницы пальцы, Джошуа разорвал череп и принялся изучать обнажившийся мозг. Нет, определенно, источник слез этого плакальщика был не здесь. Джошуа содрал с него одежду. Может быть источник здесь? Он пробил его грудную клетку и вытащил сердце. Нет. Здесь нет скорби и слез. Тогда, может быть, желудок? Кожа и мышцы рвались довольно легко. Джошуа вспомнил о дворняге и бросил ей сердце, но она почему-то отказалась его есть.

– Как хочешь.

Джошуа поднялся на ноги. Этот плакальщик не мог излечить его зуд. В нем не было источника слез.

Джошуа шел к дому. Оставшийся за его спиной плакальщик был не единственным. Там, за незапертой дверью их куда больше. Дворняга бежала рядом и радостно тявкала.

Джошуа открыл дверь в дом, но никто этого не услышал. Когда Джошуа прошел в гостиную и сел за стол, они даже не сразу поняли, что происходит. Плакальщики. Он не видел их слез. Не слышал рыданий. Лишь только крики и ужас. Страх за то, что их праздник жизни подошел к концу. Но ведь праздник никогда не заканчивается. После наступает праздник смерти. Плясать можно и на своих поминках. Джошуа ловил этих кричащих и мечущихся по дому тряпичных кукол, и в каждом пытался отыскать источник.

Маленькая Лора, которую давно уже мать уложила спать, а сама уехала с Дулли, немного отвлечься от всего этого кошмара – это были ее слова, проснулась и вышла из своей комнаты. Разбитые торшеры погрузили дом в полумрак. Пахло кровью и выпотрошенными внутренностями. Плакальщиков не осталось. Кто-то был мертв. Кто-то сбежал. Остался лишь Джошуа. Он терзал тело последней своей жертвы.

– Папа? – в голосе Лоры был и ужас, и удивление, и радость.

Джошуа поднял голову и посмотрел на свою дочь. Может быть, он сможет найти источник внутри ее тела?

– Что происходит, папа? Мне страшно!

– Не бойся, – Джошуа поднялся на ноги. Он был похож на мясника, который отработал две смены подряд. – Все хорошо, – Джошуа поманил к себе свою дочь. – Подойди к папе.

– Подойти? – Лора щурилась, пытаясь разглядеть его черты.

– Не бойся.

Лора сделала робкий шаг, затем неожиданно побежала к нему навстречу и обняла за ноги.

– Я так скучала! – она разревелась и продолжала говорить уже сквозь слезы. – Мама сказала, что ты больше не придешь, что ты уехал, а я… Я подслушала… Но я знала, что это не правда! Знала…

Джошуа поднял ее на руки. Эти слезы, их было так много. Они текли по детским щекам. Такие чистые. Такие искренние.

– Скажи, что ты больше не уйдешь! – канючила Лора. Она еще что-то говорила, давясь рыданиями, но Джошуа уже не слышал ее. – Нет, не уходи! Не оставляй меня! – Лора вцепилась ему в руку, когда он отнес ее в спальню и уложил в кровать.

Дворняга, не отстававшая от Джошуа, громко тявкала.

– Эти слезы… – Джошуа гладил детские щеки. – Обещай, что ты запомнишь. Обещай, потому что, когда настанет момент, тебе нужно будет стараться изо всех сил, чтобы твоим слезам поверили.

– Обещаю. Только не уходи. Мне так страшно одной!

– А ты не будешь одна, – Джошуа подозвал дворнягу. – Это Друг. Он будет охранять тебя.

– А можно Друг будет спать со мной?

– Можно.

Джошуа ушел, а Лора и дворняга, уснули, забравшись под одеяло.

– Слез никогда не бывает слишком много, – думал Джошуа, возвращаясь в свою могилу.

Рыхлая земля поглотила его тело, и черви с радостью принялись грызть его плоть. Скоро, очень скоро, нерадивые плакальщики, которых Джошуа растерзал в своем доме, будут так же лежать в гробах и соизмерять количество слез с истинностью скорби…

Так плачьте же громче, чтобы ваши мертвецы не усомнились в вас!

История двадцать седьмая (Черви)

Это была ненависть. Чистая, ничем не прикрытая ненависть. Осенний ветер гулял по безлюдной улице, подхватывая опавшие листья. Старая женщина смотрела на своего сына. Время искажало ее лицо злобой и алчностью. Растрепанные волосы белели у корней сединой. Желтые, прокуренные пальцы, натягивали кожу на шее, словно желая избавиться от изрезавших ее морщин. Губы вздрагивали, обнажая гниющие зубы.

– У меня сифилис, – сказала женщина сыну, которого никогда не растила. Она высморкалась и остатки желто-зеленой слизи остались на ее пальцах. – Ты поможешь мне?

– Чем?

– Мне нужны деньги и нужно где-то жить.

– Почему ты пришла ко мне?

– Потому что я родила тебя. Не забыл?

– К сожалению нет.

– Так ты поможешь мне?

– Сколько тебе нужно?

– Немного, – женщина плотнее запахнула драный засаленный плащ. – Ты ведь не откажешь мне?

– Нет.

– Я займу свободную комнату.

– Я дам тебе денег, но жить ты у меня не будешь.

– Это и мой дом.

– Нет.

– Тебе жалко свободной комнаты для меня?

– Нет у меня свободной комнаты. Жена родила второго ребенка, да и тебе в больнице лежать надо, а не дома.

– Так, ты все еще живешь с этой шлюхой?! – женщина рассмеялась. – Второй то хоть ребенок твой или нет?

– Заткнись.

– Глупый-преглупый мальчик, – она протянула руку и коснулась его щеки. От пальцев пахло дерьмом и табачным дымом. – Ты ведь знаешь, что я могу забрать все, что у тебя есть, – промурлыкала мать своему сыну. – Ты такой свежий, ухоженный. Дай, догадаюсь, твоя шлюха тоже, небось, не плохо выглядит? Да и дети. Должно быть такие розовые, как поросята. Ползают в своем дерьме и довольно похрюкивают.

– Замолчи.

– Не смей перебивать меня! – женщина ударила сына по лицу и снова начала нежно поглаживать, продолжая свою колыбельную. – Знаешь, когда ты был маленьким, я уронила тебя на пол. Ты завизжал, а я стояла и смотрела, как ты надрываешься, думая, когда же эта неуклюжая блюющая тварь сдохнет. Ты был таким отвратительным. Ползал в своем собственном дерьме и вечно просил жрать. Прости, но я, наверное, была плохой матерью, – она улыбнулась. – Ты ведь простишь меня, да? Ты ведь дашь мне второй шанс? Иначе ты и твоя шлюха, со своим выводком поросят, отправитесь на улицу. Поверь, мне бы очень не хотелось, так поступать. Очень… – женщина захрипела, пытаясь разжать обхватившие ее горло руки. Голубые глаза смотрели на сына. Слюна текла по подбородку. Синяя вена на левом виске вздулась. Грязные ногти впились в рукава куртки своего сына. Он сдавил ее горло еще сильнее. Ненависть придала рукам сил. Женщина упала на колени. Осенний ветер подхватил охапку желтых листьев из придорожной канавы. Не глубокой, но достаточной, чтобы там поместилось тело старой женщины. Она умирала, чувствовала, что умирает, но не могла в это поверить. А сын, он смотрел в ее глаза и жалел лишь о том, что не сделал этого раньше. Желтые струи мочи пропитали старый плащ. Предсмертная судорога сковала обезображенное болезнью тело. – Убийца! – прохрипела мать своему сыну, а через мгновение в его руках не осталось ничего, кроме извивающегося клубка земляных червей. Они покрывали его руки, забирались под одежду, лопались, заливая кожу слизью… Он поднялся на ноги и огляделся. Улица все так же была безлюдной. В окнах домов не было ни одного свидетеля.