Лев Толстой - ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890 гг.

• Название: ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890 гг.
• Автор: Лев Толстой
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1935

Основная работа над входящими в 27 том художественными произведениями протекала у Толстого в конце 1880-х годов и в 1890 году. Одно из этих произведений («Дьявол») Толстым не было окончательно отделано и впервые напечатано лишь после его смерти.

Из вышедших в свет при жизни Толстого произведений «Крейцерова соната» перепечатывалась в большинстве изданий с текста, впервые опубликованного в 1890 г. в тринадцатой части сочинений Толстого и напечатанного по копии, переписанной С. А. Толстой, заключавшей в себе множество отступлений от подлинного толстовского текста — бессознательных и частью сознательных. Ни этой копии ни корректур повести Толстой не читал. Отсюда большое число искажений, вкравшихся в печатный текст «Крейцеровой сонаты» и лишь частично устраненных по неавторитетным спискам в некоторых заграничных изданиях и преимущественно в двенадцатом издании сочинений Толстого 1911 г., но вновь спорадически появлявшихся в последующих изданиях повести.

Что касается „Послесловия к «Крейцеровой сонате», также не авторизованного Толстым ни в копии, с которой оно печаталось, ни в корректурах, то текст его в России вплоть до последнего времени печатался с существенными цензурными пропусками (исключение представляет собой единственная перепечатка «Послесловия» с заграничного издания В. Г. Черткова в брошюре «О половом вопросе. Мысли графа Л. Н. Толстого, собранные В. Г. Чертковым», напечатанной в журнале «Всемирный вестник» за 1906 г. и изданной затем отдельно).

Рассказ «Франсуаза» всё время печатался или по тексту, искаженному в интересах «благоприличия» А. С. Сувориным и впервые напечатанному в его газете «Новое время», или, реже, по искусственно скомбинированному тексту И. И. Бирюкова, в который лишь частично были введены купюры, сделанные Сувориным.

В настоящем издании все эти произведения — в результате изучения относящегося к ним рукописного материала — впервые появляются в печати в неискаженном виде.

Помимо вариантов литографированных редакций «Крейцеровой сонаты» и «Послесловия» к ней, печатаются ранние рукописные редакции, планы и варианты входящих в этот том художественных произведений, доселе в большинстве неопубликованные.

Из статей, входящих в состав данного тома, впервые публикуются три неоконченных отрывка. К статьям: «Для чего люди одурманиваются?» и «Предисловие к «Севастопольским воспоминаниям» Ершова» даны обширные варианты, впервые извлеченные из черновых рукописей автора; в статье «Для чего люди одурманиваются?» восстановлен пропуск, сделанный по цензурным условиям. В комментариях к статье «О соске» приводятся толстовские тексты, затерявшиеся в проредактированной им рукописи другого автора. Из других статей Предисловие к «Злой забаве» В. Г. Черткова и «Carthago delenda est» до сих пор не включались в собрания сочинений Толстого. Тексты всех статей проверены по рукописям.

Художественные произведения данного тома приготовлены к печати, редактированы и комментированы Н. К. Гудзием.

Вся работа по подготовке к печати текстов статей и составлению комментариев к ним сделана В. Д. Пестовой, под редакцией Н. Н. Гусева.

В составлении указателя к тому принимала участие А. И. Толстая-Попова.

---

— Да какже не знать? Это чувствуется.

— Какже чувствуется? А ссоры, которыя бываютъ между всякими супругами, — что же онѣ — прекращеніе любви?

— Нѣтъ, ссоры если бываютъ, то это ссоры, а все таки есть любовь. Развестись слѣдуетъ, когда нѣтъ любви.

— Да какъ это узнать?

— Всякій знаетъ, что такое любовь.

— А вотъ я не знаю и желаю знать, какъ вы опредѣляете.

— Какъ? Очень просто: любовь есть исключительное предпочтенiе одного или одной передъ всѣми остальными.

— Предпочтеніе на сколько времени? На годъ? на мѣсяцъ? на два дни? на…

— Нѣтъ, позвольте, вы, очевидно, не про то говорите.

— Нѣтъ, я про то самое, про предпочтенiе одного или одной передъ всѣми другими, но я только спрашиваю: на сколько времени?

— На сколько времени? надолго, иногда на всю жизнь.

— Да вѣдь этого никогда не бываетъ.[156]Только въ романахъ. А въ жизни никогда. Въ жизни бываетъ это предпочтеніе одного передъ другимъ рѣдко на года, чаще на мѣсяцы, а то на недѣли, на дни, на часы.

— Ахъ, что вы! Да нѣтъ, нѣтъ, позвольте, — въ одинъ голосъ заговорили мы всѣ трое. Даже прикащикъ издалъ какой-то неодобрительный звукъ.

— А я говорю, что въ дѣйствительности такъ. Нынче мужъ предпочитаетъ всѣмъ свою жену и жена мужа, а завтра ужъ нѣтъ. Что жъ, это значитъ кончилась любовь?

— Да нѣтъ-съ, позвольте, — сказала дама, — вы говорите о животномъ чувствѣ, а мы говоримъ о любви.

— Да любовь между мущиной и женщиной основана только на животномъ чувствѣ. Другой нѣтъ.[157]

— Но позвольте-съ, сказалъ адвокатъ, — если бы дѣло было такъ, какъ вы изволите говорить, то совсѣмъ бы не было честныхъ браковъ, супруги постоянно предавались бы своимъ увлеченіямъ, и не было бы ни тѣхъ семей, живущихъ согласно и мирно, которыхъ мы видимъ теперь. Есть, слѣдовательно, и другія, болѣе высокія и нравственныя, такъ сказать, чувства въ нашемъ мірѣ.

Нервный господинъ злобно, иронически засмѣялся.

Рукопись шестой-седьмой редакции „Крейцеровой сонаты“, написанная рукой М. Л. Толстой и исправленная рукой Толстого (л.л. 127 об. и 128 вар. № 14)

Размер подлинника

— Да, если есть честные по внѣшности, только по внѣшности, браки среди насъ, то только отъ того, что въ нашемъ обществѣ живы тѣ домостроевскія <фарисейскія> правила, которыя вонъ онъ высказывалъ, — сказалъ нервный господинъ, указывая на мѣсто, гдѣ сидѣлъ старикъ. — Только благодаря тому, что есть инерція этихъ правилъ, въ которыя когда-то вѣрили, этихъ правилъ, т. е. плетки, есть что-то по внѣшнему похожее на бракъ.[158] Въ нашемъ мірѣ, и у образованныхъ и въ народѣ, теперь вмѣсто брака есть одинъ обезьяній развратъ, т. е. что всякій развращенный мущина ищетъ любви съ всякой привлекательной женщиной и точно также всякая женщина. А такъ какъ въ нашемъ мірѣ всѣ развращены или 0,99, то всѣ и предаются этому разврату и прощаютъ его другъ другу.

— Ахъ, это ужасно, что вы говорите. Но есть же между людьми то чувство, которое называется любовью и которое длится не мѣсяцы и годы, а всю жизнь?[159]

— Нѣтъ, нѣту. Менèлай, можетъ быть, и предпочиталъ Элену всю жизнь, но Элена предпочла Париса, и такъ всегда было и есть на свѣтѣ. И не можетъ быть иначе, также, какъ не можетъ быть, что въ возу гороха двѣ замѣченныя горошины легли бы рядомъ. Да кромѣ того, тутъ не невѣроятность одна, а, навѣрное, пресыщеніе Элены[160] Менелаемъ или наоборотъ. Вся разница только въ томъ, что у одного раньше, у другаго позднѣе. Только въ глупыхъ романахъ пишутъ, что они любили другъ друга всю жизнь. И только дѣти могутъ вѣрить этому. Любить всю жизнь одну или однаго — это все равно, что сказать, что одна свѣчка будетъ горѣть всю жизнь.

— Но вы все говорите про плотскую любовь.

— Какже назвать ту любовь, которая бываетъ только къ молодымъ и красивымъ, никогда не бываетъ къ старикамъ и дѣтямъ?

— Но позвольте опять повторить тоже, — сказалъ адвокатъ. — Фактъ противорѣчитъ тому, что вы говорите. Мы видимъ супружества, доживающія всю жизнь въ любви и согласіи.

— Да только благодаря тому, что въ этихъ семьяхъ, какъ у этаго купца, совсѣмъ нѣтъ любви, а есть, съ одной стороны, фарисейство, съ другой — тайный развратъ. А любви, которую проповѣдуютъ, теперь нѣтъ. Если бы же была любовь безъ разврата, то была бы рѣзня. Мы бы всѣ перерѣзали другъ друга.

— Да отчего же? — спросилъ адвокатъ.

— А отъ того, что въ нашемъ мірѣ такъ называемый бракъ есть ничто иное, какъ собачья сватьба. Только хуже. Если бы была собачья сватьба, т. е. была бы любовь, про которую вы говорите, то была бы грызня, а то и той нѣтъ. Старыя основы брака, домостроевскія, какъ вы называете, износились, а новыхъ нѣтъ. Мало того, вмѣсто новыхъ подставляются прямо требованія любви, про которую вы говорите. А въ сущности проповѣдь свободной любви есть ничто иное, какъ призывъ къ возвращенію назадъ, къ полному смѣшенію половъ. Износилась старая духовная основа брака, надо найти новую, а не проповѣдывать развратъ.

Онъ такъ горячился, что всѣ замолчали и смотрѣли на него.

— Да-съ, по опыту, по ужасному опыту знаю все это именно потому, что не вѣрилъ въ теорію купца, a вѣрилъ въ вашу. Вы, какъ я вижу, узнаете, кто я?

— Нѣтъ, я не имѣю удовольствія.

— Удовольствіе не большое. — Произошло молчаніе. Онъ покраснѣлъ, опять поблѣднѣлъ. — Ну, все равно, — сказалъ онъ. — Впрочемъ, извините, — сказалъ онъ. — A! Не буду стѣснять васъ. — И ушелъ на свое мѣсто.

** № 15

Женщина нашего міра любитъ въ ребенкѣ только то, что ей доставляетъ наслажденіе, — ручки, нѣжное, красивое тѣльцо, любитъ чувственностью къ дѣтямъ. Также и большинство отцевъ. Отъ этого то и происходитъ то, что изъ 100 случаевъ въ 99 являются ненависть, взаимное соперничество всѣхъ родовъ между вырастающими дѣтьми и родителями, чувства, которыя бы не могли быть, если бы сначала была любовь человѣческая. И что ужаснѣе всего — это то, что при этомъ предполагается, что родители и дѣти любятъ другъ друга. <Да что жъ называется человѣческою любовью? Любовь, ищущая только блага другаго. Вѣдь слова столь смущающія многихъ: «Вы же любите ненавидящихъ васъ, то если вы любите любящихъ васъ, какая же въ этомъ заслуга», вѣдь это самое точное опредѣленіе любви.> Вѣдь развѣ я могу сказать, что люблю по человѣчески человѣка, который за мной ухаживаетъ, меня веселитъ и радуетъ? Я люблю его такъ, какъ любитъ собака того, кто ее кормитъ. Развѣ я могу сказать, что люблю женщину, которая даетъ мнѣ наслажденія даже не одной плотской любви, но производитъ во мнѣ то состояніе возбужденія, которое меня счастливитъ, развѣ я могу сказать, что я люблю ее по человѣчески? Также гастрономъ любитъ свое старое бургундское. Также точно и мать любитъ то существо, которое доставляетъ ей восторги и радости, — развѣ она можетъ сказать, что она любитъ его по человѣчески? Любить по человѣчески можно только то, что совсѣмъ мнѣ не нужно, <но какъ трудно найти совсѣмъ безразличное, то, чтобы не ошибиться, вѣрнѣе всего сказать: любить по человѣчески можно только тѣхъ которые нарушаютъ твое спокойствіе и счастье. Такъ и сказано: «люби ненавидящихъ». Такъ вотъ это любовь человѣческая.> А такъ какъ такой любви нѣтъ въ нашихъ женщинахъ, то любовь нашихъ матерей — это только пристрастіе, пьянство своего рода, въ которое женщина уходитъ съ головой, и тѣмъ больше уходитъ, чѣмъ запутаннѣе для нея ея семейная жизнь. А такъ какъ супружеская свиная жизнь всегда запутана, то и всѣ онѣ въ наше время съ страстью уходятъ въ это пьянство.

** № 16

Всякая дѣвушка, выходя за нечистаго мущину, выше его, а между тѣмъ онъ то смотритъ на нее съ высоты своего величія безнравственности и старается образовать ее по своему.

Она выше мущины и дѣвушкой и становясь женщиной. Продолжаетъ быть выше еще и потому, что у женщины, какъ только она начинаетъ рожать, есть дѣло настоящее, а у мущины его нѣтъ. Женщина, рожая, кормя, твердо убѣждена, что она, дѣлая это, исполняетъ волю Божью, а мущина, хоть бы онъ предсѣдательствовалъ въ нѣмецкомъ рейстагѣ, или строилъ мостъ черезъ Миссисипи, или командовалъ милліонной арміей, или открывалъ новыя бактеріи или фонографы, не можетъ имѣть той увѣренности.[161] И женщина видитъ это. Никакіе мудрецы не убѣдятъ ее въ томъ, что произнести рѣчь въ парламентѣ, сдѣлать смотръ войскамъ, докончить опытъ культивированія бактерій также важно, какъ накормить кричащаго ребенка. И разъ убѣдившись въ этомъ, она, какъ человѣкъ необразованный, мало мыслящій, убѣдившись, что мужская дѣятельность нашего круга ниже ея, считаетъ, что эта ея дѣятельность есть высшая на свѣтѣ дѣятельность, тогда какъ эта ея дѣятельность есть ни высшая ни низшая, а совершенно безразличная дѣятельность, которая можетъ быть и прекрасной и отвратительной, смотря по тому, что въ нее вложатъ, т. е. что въ томъ, чтобы рожать, кормить и воспитывать дѣтей, нѣтъ ничего ни хорошаго, ни дурнаго, какъ нѣтъ ничего ни хорошаго ни дурнаго въ томъ, чтобы двигать мускулами, а хорошее и дурное только въ томъ, для чего воспитывать дѣтей, какъ и въ томъ, для чего двигать мускулами.