Виталий Олейниченко - Красное золото

• Название: Красное золото
• Автор: Виталий Олейниченко
• Жанр: Прочие приключения

Роман о приключениях компании студентов, решивших отыскать часть золотого запаса России…

---

Спал плохо. Снились мелькающие в тумане сизые тени верховых с проблесками серебра на плечах… Снилось мне залитое яркими солнечными лучами бескрайнее поле и бродили по нему оседланные кони без всадников… Потом снова снился сумеречный — то ли рассветный, то ли закатный — бор. Но уже мертвый и недвижимо-пустой…

Пробудился я вполне самостоятельно, задолго до звонка будильника. За окном едва синели утренние сумерки, точь-в-точь как в странном давешнем сне. Ай-яй-яй, как же нехорошо-то, зацепила ненужная проблемка пытливым ум…

И ведь не имеет этот эпизод давно отгремевшей войны ну совершенно никакого отношения к моей непосредственной научной теме, на доработку которой в смысле копания в источниках у меня, кстати, всего один денек и остался. Но просто взять и пройти мимо, отказавшись от попытки объяснения случайно обнаруженного странного факта, я уже никак не мог.

Вообще-то, у меня так частенько бывает: попадет заноза какая-нибудь — и не мешает вроде бы, и иных заноз, покрупнее и посаднящей, за глаза хватает — ан нет, пока с этой, маленькой, не разберусь, никак не могу идти дальше. Между прочим, именно так и совершаются многие открытия, в том числе и исторические. Правда, для девяносто девяти с большими сотыми процентов населения земного шарика ничего они не значат и не стоят. Эти девяносто девять с сотыми процентов и не услышат-то о этих открытиях никогда. Но в одной отдельно взятой научной дисциплине, и даже не в ней самой, а лишь в какой-то ее составляющей, это малюсенькое открытие способно вызвать форменный переворот, опровергнуть или, наоборот, подкрепить пару-тройку рожденных маститыми учеными мужами солидных теорий, положить начало новому научному взгляду и породить не одну острейшую дискуссию. И будут в сих дискуссиях среброкудрые корифеи с эспаньолками оные кудри и бородки, образно говоря, выдирать друг у друга с корнем, оспаривая или признавая то самое малюсенькое открытие и делая его, таким образом, либо революционным событием, либо некомпетентным поползновением.

И хотя ни на какое революционное поползновение я вовсе не претендовал, за пятнадцать минут до открытия архива уже топтался под узкой стрельчатой аркой главного входа, с нетерпением ожидая, когда же, наконец, заспанный охранник в пятнистой камуфляжной куртке (примета времени!), точный клон вчерашнего, откинет металлическую скобу с заиндевелых алюминиевых поручней и я смогу взлететь на шесть лестничных маршей, привычно вдохнуть затхлую пыль тихого зала и попытаться сделать свое маленькое открытие. Не для славы, нет, и не для того, чтобы многомудрые корифеи лишали друг друга растительности в ученых баталиях. Оно и открытием-то останется только для меня… Но и не корысти ради, ибо недостойно исследователя прельщаться манящим блеском Золотого Тельца. И пытаться восстанавливать истину я буду лишь для себя. Для собственного самоутверждения в своих же глазах, если угодно… Слишком высокопарно, друг мой! — фыркнул внутренний цензор. — Попроще надо быть, попроще. А то ведь не поймут тебя люди… Если захотят понять — поймут. А попроще, как известно, у нас только дубли бывают…

Итак: что мне известно? Немного мне известно, прямо скажем. Знаю я дату и место разгрома небольшого, в полсотни штыков, отряда белых. И догадываюсь о вероятном направлении их продвижения к своей гибели. Маловато, конечно, исходных данных.

Но, с другой стороны, не так уж и мало. Потому что я — историк, хоть и плохонький, без регалий — и умею не только строить гипотезы, но и искать факты, их подтверждающие. Или опровергающие. Тут уж — как повезет. В конце концов, история — не физика, где если «эм-жэ-квадрат», то обязательно «пополам». В исторической науке многое зависит от сохранности источников, умения их читать и, особенно, личностной точки зрения на сохранившиеся. Вот к примеру: разгром боевой организации эсэров. Одни историки клянут Азефа, другие — превозносят способности тайной полиции. Объяснять, кто из них к какой исторической школе принадлежит, надеюсь, нет нужды. Правы при этом и те и другие, а истина, как обычно, лежит посередине. Или, что тоже нередко случается, попросту тонет под грузом различных «правд»…

Берем за исходную, что для нашей гражданской войны (как, впрочем, и для североамериканской) было характерно передвижение больших масс вооруженных людей вдоль немногочисленных веток железных дорог: вопрос коммуникаций, знаете ли, автотранспорта фактически не было, а лошадей на всех не напасешься. Поэтому, кстати, во многих глухих таежных поселениях еще до конца двадцатых годов ведать не ведали, что царя больше нет. Пока не стали вокруг этих поселков зоны строить.

Отсюда следует, что искать отправную точку движения моего отряда нужно именно в районе единственной в этих краях одноколейки, проходившей восемьдесят лет назад ровно с запада на восток. Как и сейчас, впрочем.

Место — западнее Города Лазо, то есть — села Сычево, верст на двести-триста, исходя из даты боя. Время — месяца за два-два с половиной. Документы — вот они, на столе лежат. Поехали.

Не то…

Не то…

Опять не то…

Не то…

Снова не то…

А вот это похоже… Но — нет. Тоже не то: отряд в шестнадцать сабель, за фуражом… Успешно вернулись, о чем и рапорт имеется…

О-ох, надо сходить покурить, а то совсем спина не разогнется…

Сходил, покурил. Булькало в туалете пуще прежнего, а под криком души «Хочу Нинку!» какой-то инертномыслящий субъект криво приписал: «И я тоже». Похоже, приархивные имбицилы пополнили свою популяцию новым коллегой… Выпил в буфете «натурального кофея» с суховатым прозрачным бутербродом, привычно отказавшись от коварных салатиков-винегретиков добрейшей Анны Генриховны, и продолжил изыскания.

Не то…

Не то…

Не то…

И только уже под вечер, когда даже архивный долгожитель Марк Самуилович со мной раскланялся и стал собираться домой, а от беспрерывного вглядывания в слепые строчки желтых архивных документов мелкие буковки муравьями разбегались перед глазами — словом, в тот час, когда я совсем уж было отчаялся что-либо отыскать и всячески ругал себя за потраченное впустую столь необходимое время, богиня Фортуна вдруг смилостивилась надо мной и вместо зада (пусть даже и по-женски приятного) явила мне свой если и не анфас, то, как минимум, полупрофиль: просматривая очередную стопку штабных донесений, я наткнулся на информацию, которая, похоже, напрямую касалась интересующего меня вопроса.

Это было написанное от руки (судя по отсутствию ошибок — штабным писарем) донесение за подписью некоего комиссара с совершенно крестьянской фамилией Сапкин. В документах более позднего периода оная фамилия мне не встречалась, из чего я сделал вывод, что комиссар вскорости был либо убит, либо переведен на другой участок революционной борьбы.

В неплохо сохранившемся весьма пространном сообщении, адресованном в политотдел дивизии (командиры писали своему начальству, комиссары — своему, а документы, проходящие по линии партии всегда хранились бережнее), товарищ Сапкин доводил до сведения вышестоящего начальства, что при занятии передовыми частями его, комиссара Сапкина, пехотного полка станции Узловая, были понесены такие-то потери на дальних подступах, такие-то — на ближних, а сам поселок был взят наступавшими ротами фактически безо всякого сопротивления, ежели не считать таковым попытки одиночек и небольших групп белогвардейцев постреливать с чердаков и из подворотен. Далее извещалось, что непосредственно на станции был совершенно уже без боя захвачен эшелон в составе паровоза, штабного вагона, двух переоборудованных под казарму «теплушек», вагона для перевозки лошадей, товарного вагона (пустого) и одной открытой платформы со стоявшими на ней двумя расчехленными трехдюймовыми полевыми орудиями.

Вот! Именно эта несуразность и заставила меня обратить особое внимание на эту в общем-то обычную победную реляцию: две теплушки — это больше сотни солдат, артиллерийские орудия расчехлены — стало быть, готовы к бою. А боя-то никакого и не было! Вот и товарищ Сапкин пишет: «…не встретив ни малейшего сопротивления…»

Куда же тогда подевалась целая рота колчаковцев? Драпанула, не приняв боя? Не в характере, хотя бывало, конечно, и такое. Бывает — и гвардия бежит, сломя голову… Но тогда — куда эта рота драпанула? На восток, пешком по колее — так красные все одно догнали бы. Тогда — в тайгу? Оказались бы в тылах противника и рано или поздно были бы отловлены. Не красными, так «зелеными». С гарантированным летальным исходом. И потому оба варианта — глупее не придумаешь. Значит, не драпанули, а планомерно отступили. А пустой товарный вагон говорит о том, что отступили, спасая какой-то груз, причем груз очень и очень ценный, поскольку его не взорвали вместе с эшелоном, что было бы, честно говоря, гораздо проще, а, реквизировав под расписку подводы у местного населения, о чем так же упоминает велеречивый комиссар, предпочли исчезнуть в тайге. Со слов станционных аборигенов, лишившихся колесного транспорта, товарищ Сапкин далее сообщает, что колчаковцы загрузили телеги снарядными ящиками, на основании чего делает следующий вывод: «…полагаю, белые вывезли со станции небольшой запас артиллерийских снарядов».