Рафаил Мельников - "Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)

• Название: "Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)
• Автор: Рафаил Мельников
• Издательство: АНО «ИСТФЛОТ»
• Жанр: Военная техника, оружее
• Год: 2006

Линейный корабль «Слава» был последним, пятым кораблем из самой большой серии броненосных линейных кораблей типа «Бородино», когда-либо строившихся на отечественных верфях.

«Слава» отстал с достройкой и не погиб при Цусиме, как его старшие собратья. Первые боевые залпы «Славы " были…по мятежным батареям Свеаборга. "Слава" был построен по переработанному инженером Скворцовым французскому проекту броненосца "Цесаревич". Вместе, два старых броненосца защищали Рижский залив от кайзеровского флота в 1915 и в 1917 годах. "Слава" доблестно бился и с погодками-броненосцами и с новейшими дредноутами. В годы первой мировой войны "Слава" стал самым знаменитым кораблем Балтийского флота.

В Советском Военно-морском флоте название "Слава" носили легкий крейсер (бывший "Молотов") и ракетный крейсер, переименованный в последствии в "Москву".

Для широкого круга читателей, интересующихся военной историей.

---

"Страшен враг, но милостлив бог". Так русская бюрократия представляла начавшуюся войну с Японией (С открытки того ыремени)

Немалые переживания достались и строителю "Императора Александра III", а с ним и строителям всей серии. На 15-16 апреля, смотря по ледовой обстановке, были назначены испытания поворотливости и устойчивости корабля на курсе. Этот досадный долг, оставшийся от 1903 года, выполнили только 19 апреля. В этот день Н.В. Долгоруков телеграфировал в МТК: "Заделка кормового прикильного среза повлияла на устойчивость на курсе, улучшила ее". Сколько бесценных достроечных дней было потеряно из-за проволочек с этой заделкой, на которой давно настаивал С.О. Макаров. Совсем иное было уже время – с гибелью адмирала 31 марта погибли надежды флота на перелом обстановки, а броненосцы новой серии все еще не могли вырваться из плотной паутины достроечных работ. Смешно сказать, но даже парадный адмиральский трап мог вызвать потерю драгоценного времени. Очень трепетно относились тогда к адмиральским удобствам. Негоже было его превосходительству пробираться в свое помещение через населенный офицерами спардек. Это роняло престиж его власти, и потому изобретен был дополнительный трап, который позволял адмиралу без помех попасть в свое жилье. Чертеж трапа был послан в МТК еще 5 апреля, но и 16-го числа завод не мог приступить к его изготовлению. И опять, в который уже из десятков или сотен раз, С.К. Ратник должен был привычно напоминать о необходимости срочного рассмотрения чертежа, "крайне необходимого для производящихся на броненосце работ". В МТК "вняли", чертеж был утвержден 18 апреля.

Японцы в это время уже завершали посадку десантного корпуса (1-й эшелон 50 000 человек), чтобы высадкой под Порт-Артуром отрезать его от сообщения с маньчжурской армией генерала А.Н. Куропаткина (1848-1925). 22 апреля, оставив флот, выехал из крепости наместник и Главнокомандующий Е.И. Алексеев, 4 мая у г. Кинчжоу отступили русские 5-й, 13-й и 14-й Восточносибирские полки. 13 мая чрезвычайно важную стратегическую позицию на перешейке у Кинчжоу сдали японцам и в тот же день подожгли стоивший России соизмеримых с флотом затрат, но так и несостоявшийся порт Дальний. А в Кронштадте строители, изнемогая под грузом все еще множившихся, как всегда бывало, достроечных работ, должны были успевать еще обеспечивать эксклюзивные, как сказали бы сегодня, бытовые и гастрономические удобства небожителя-адмирала.

31. Особые полномочия

Обращение к реконструкции событий – неизбежный, всегда мучительный и часто неблагодарный труд историка. Как бы ни хотелось ему приблизиться к подлинным фактам и документам, он всегда оказывается перед их нехваткой и неполнотой. "Человек слаб", – любил повторять историк нашего флота и судостроения М.М. Дементьев, имея в виду упорную наклонность участников событий к приукрашиванию, искажению, замалчиванию неудобных фактов. В своих бесценных воспоминаниях это делал и С.Ю. Витте. Этим грешат едва ли не все мемуары известных и малоизвестных авторов. Дойти до истины трудно даже во всесторонне, казалось бы, разработанном историческом исследовании Б.А. Романова о дипломатической истории Русско-японской войны. Еще менее шансов приблизиться к истине предоставляют официальные труды.

Незаурядный талант уклонения от истины в показаниях перед Следственной комиссией обнаружили и З.П. Рожественский, и Ф.К. Авелан. Ну не могли они заставить себя говорить правду. С поразительным простодушием, словно вправду утратив память, эти "два превосходительства" ничем не объясняли свое участие в решившем судьбу войны провале ускорения готовности кораблей в первые ее месяцы. Этого провала, как и всей проблемы экстренной отправки подкреплений, не говоря уже о возвращении "Осляби", вопреки настояниям С.О. Макарова, оба превосходительства вовсе не касались. Ведь комиссия, имея свою ограниченную задачу, о сборе эскадры, о том, почему броненосец "Наварин" остался с устаревшими пушками, как могло получиться, что были "сданы" в Красном море броненосец "Ослябя", в Циндао "Цесаревич" и в других портах-крейсера и миноносцы, а в Порт-Артуре и вся эскадра – вопросов не задавала. А потому и сегодня о них приходится лишь гадать.

Генерал-адъютант, получивший чин полного адмирала в начале 1905 г., Ф.К. Авелан не нашел нужным вспомнить даже о том, почему состав готовящейся эскадры определился только в апреле, почему даже от него в секрете держал начальник эскадры план всей операции, который "не обсуждался ни в министерстве, ни в совещании, ни частно". Еще более простой позиции держался З.П. Рожественский, который, забыв о сохранявшихся за ним двух должностях: командующего и начглавморштаба, с легкостью перекладывал вину на "начальство" и даже в проигрыше Цусимского сражения винил команды, офицеров и командиров его кораблей, вместе с флагманами. Получалось, что ни флотом, ни его операциями никто не командовал. Нет ответа и на вопрос, почему власть не сумела в полной мере осуществить формулу адмирала К.С. Остелецкого, почему не выдержала ею же назначенный жесткий срок готовности достраивавшихся кораблей к 1 июля и не пыталась ради спасения отечества сократить этот срок хотя бы вдвое. Необъясним и феномен того поразительного постоянства, с которым в продолжение всей войны власти уклонялись от использования всех тех шансов на успех, которые судьба с поразительной щедростью предоставляла тогда России. И приходится, идя на риск ошибиться, прибегать к реконструкции событий и версиям тех поступков и фактов, которые нельзя найти в документах.

Общий ответ, конечно, давно не составляет секрета. Сплоченная в своей корысти и равнодушии к судьбе отечества бюрократия всегда была непримиримым врагом общества и государства. Во время же войны с Японией она во всех своих инстанциях обнаружила стойкое нежелание воевать. К этому непререкаемому выводу автор пришел во время работы над "Цесаревичем", это же мнение в своей книге "На крейсере "Новик" (С-Пб, 1908) напрямую высказывал лейтенант А. П. Штер (1878-1907). Более того, неспособность (или нежелание) порт-артурского начальства вывести флот для прорыва в море заставляла многих задаваться вопросами: "не является ли гибель наших броненосцев в гавани заранее обдуманным преступлением" и действительно ли командиры кораблей "не могли выйти из гавани, или же они не хотели этого сделать, предпочитая скрываться по блиндажам".

К подобным же заключениям подводят и два многозначительных документа, которые 6 и 8 апреля 1904 г. были подготовлены в ГУКиС и на Балтийском заводе. В первом перечислялись пять наиболее крупных работ, которые выполнялись на кораблях. Из них лишь одна могла считаться неотложно необходимой – это изготовление качающейся части станков 12-дм орудий на броненосце "Сисой Великий" взамен экстренно отправленной на броненосец "Севастополь". Две других составляли устройство для залповой стрельбы из 6-дм орудий в башнях четырех новых броненосцев и крейсера "Олег" и доделки 6-дм башен броненосцев "Бородино", "Орел" и крейсера "Олег". Еще два были и вовсе не основанными на опыте войны. Это было изготовление минного вооружения для крейсеров "Жемчуг" и "Изумруд" и то же для крейсера "Светлана". О широких возможностях, открывавшихся для развертывания работ (и возвращения к работам на "Славе"), говорила и представленная в ГУКиС справка С.К. Ратника от 8 апреля 1904 г. Из нее следовало, что последние заказы, исполняемые заводом в своих мастерских, имеют сроки: для "Императора Александра III" – 1 мая, "Князя Суворова" – 28 мая, "Орла" – 1 июня. Работы переданы частным фирмам, для первых двух броненосцев будут закончены 15 июня и 1 июля, для "Орла" 2 июня. Работы, со сроками исполнения после 1 июля, для "Славы" отсутствуют.

И как ни чудовищной должна показаться эта мысль, но приходится задаваться вопросом об "агентах влияния", которые в России могли за деньги работать на Японию. Бесполезен, конечно, труд поисков доказательств на этот счет. Такие тайны могут вспльггь случайно, как это было с одним из героев гражданской войны в США. А надо ли искать эти доказательства, когда стеной выстраиваются факты, из которых с непреложностью следует, что деятельность многих упоминавшихся здесь персонажей из верхушки флота и судостроения носила объективно предательский характер.

В войне с Японией предательство началось потерянным для судостроения 1903 годом, начавшейся последовательной обструкцией всех инициатив С.О. Макарова. Безнадежно потеряна была главная идея ускоренной. достройки петербургских броненосцев – успеть присоединить их к эскадре в Тихом океане, чтобы достигнутым двойным превосходством в силах заставить японцев убраться на свои острова и тем кардинально покончить с войной. В этом состояла главная задача флота, о которой, ничего видимо в ней не понимая, в начале июня при посещении "Орла" высказался З.П. Рожественский. Не странно ли, что осознание государственной задачи, которой, видите ли, не понимают строители ("Орел" отставал в готовности еще и вследствие затопления 4 мая в ночь по приходе в Кронштадт), явилось у начглавморштаба только на пятый месяц от начала войны, когда деятельным бездействием бюрократии все эти пять месяцев для экстренной достройки кораблей были потеряны. И кого же еще мог З.П. Рожественский назначить крайними, как не строителей, все эти пять месяцев не получавших требовавшихся для работ людей и денег. Выбор же "Орла" для адмиральского резонерства был особенно неуместным. Авария корабля, как это видно из описания В.П. Костенко, произошла в результате извечно повторяющегося комплекса всех тех ошибок, просчетов, недосмотра, который в просторечии именуется головотяпством и который сегодня стыдливо называют человеческим фактором.