Ежи Зюлковский - Группа «Михал» радирует

• Название: Группа «Михал» радирует
• Автор: Ежи Зюлковский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1976

Документальная повесть «Группа «Михал» радирует» рассказывает о событиях, происходивших на территории оккупированной немцами Польши в период с июля 1941 года по июнь 1942-го. Она знакомит читателей с еще одной страницей славной летописи великой освободительной войны против фашизма. Автор был заместителем командира группы «Михал».

---

Довольно долго я не принимал участия в политических спорах. Мне казалось бессмысленным твердить одни и те же избитые фразы, когда на главный мучивший нас вопрос: почему мы проиграли войну и что делать дальше, никто не мог достаточно четко ответить. И я занялся спортом, усердно учил языки.

Из нашей комнаты больше всех политикой интересовался Збышек Романовский. Он чаще других бывал на всяких дискуссиях, и обычно именно он приносил первым лагерные новости. Как-то однажды он вернулся очень возбужденным и стал рассказывать о споре, в котором группа приверженцев санации не смогла устоять перед аргументами одного из офицеров, доказавшего их вину в сентябрьском поражении.

— Это не тот ли высокий капитан? — спросил Тадек Юскевич.

— Да, да! Ты знаешь его?

— Слышал однажды, как он в полемике с каким-то эндеком[4] начисто его разгромил, цитируя Дмовского, главного их идеолога. Любопытно было послушать — разделал оппонента под орех. Эрудит. Постой, как его зовут…

— Арцишевский?

— Точно, Миколай Арцишевский. Из запаса, бывший журналист.

— Мне кто-то рассказывал об Арцишевском, — вмешался Игорь, — и всячески его поносил.

— Наверно, тот эндек, — засмеялся Тадек.

— Нет, нет, офицер из нашего полка, начальник техслужбы.

— А, майор Гурский. Значит, Арцишевский и штабистам правду в глаза резанул.

— Давайте пригласим его к себе?

— Збышек его знает, пусть и приведет. На том и порешили.

В тот же день — мы, помнится, как раз играли в волейбол — подошел Романовский и сказал, что договорился с Арцишевским о встрече. Тот придет к нам в комнату. Мы были несколько заинтригованы рассказами товарищей об этом человеке и, бросив игру, сразу же направились к себе.

Гость в мундире капитана уже ждал нас. У него были большие карие глаза, круглое лицо и высокий, с глубокими залысинами лоб. Весь вид его, каждое его движение выявляли человека энергичного и волевого. Мы поздоровались, поболтали о спорте, о том о сем, потом расположились поудобнее, а он сел напротив на стул и начал говорить.

Говорил Арцишевский убедительно, ярко, остроумно. Факты, которые он приводил, собирались в логически стройное целое, опиравшееся на железную конструкцию его убежденности. Давно, казалось бы, известные политические и экономические события в его интерпретации представлялись с неожиданной и непривычной стороны. Его неопровержимые доводы рушили наши прежние понятия о международной политике и расстановке сил.

— Главный враг Польши, — говорил Арцишевский, — германский империализм. Его кредо — «Дранг нах Остен». Наиболее агрессивная разновидность этого империализма — гитлеризм в особо неприкрытой форме стремится к захвату и ограблению восточных земель, педантично осуществляя свои планы. И сейчас фашизм готов истребить полностью население захваченных стран. Конечно, в 1939 году немцы превосходили Польшу в экономическом, военном и организационном отношении, имея к тому же вдвое большее население. — Арцишевский говорил увлеченно, подкрепляя свои мысли энергичными жестами. — Было ясно, что без союзников мы обречены на проигрыш в войне. Но при правильной политике можно было этого избежать. Следовало вступить в союз, который уравнял бы перевес противника. В союз мы вступили, но с кем? С Англией и Францией, а они в этом союзе искали только корысть для себя. Действительно, немецкая экспансия, стремящаяся к переделу мира и опирающаяся на развитую промышленность и на военную силу, ставила под угрозу жизненные интересы обеих западных держав, их позиции в Европе и их колониальные владения. Согласно старому английскому принципу равновесия сил на Европейском континенте государство, нарушающее это равновесие, автоматически становится врагом Великобритании.

Вы видите, Англия и Франция пока не собираются непосредственно участвовать в борьбе с гитлеризмом, — продолжал Арцишевский. — Их планы сводятся к тому, чтобы толкнуть немцев на восток, против СССР и таким образом освободиться сразу и от коммунизма, и от германского конкурента. Малые государства Юго-Восточной Европы отданы западными политиками на откуп германскому фашизму. Мюнхенский договор — первый шаг в осуществлении этого плана.

— Почему же тогда они объявили все-таки войну? — спросил кто-то.

— Они вступили, по определению известного военного теоретика Клаузевица, в «вынужденную войну», вытекающую из принятых обязательств, и ведут ее лишь для создания видимости своей верности союзу. Теперь вам ясно, как мы ошибались в своих надеждах на помощь со стороны Франции и Англии? Что же касается санации, то она вообще предпочла бы бороться с большевизмом на стороне Германии. Союзники обещали Польше многое. При подписании договора генерал Гамелен уверял военного министра генерала Касприцкого, что французская авиация начнет боевые действия немедленно в день нападения Гитлера на Польшу, а главные силы завяжут наступательные бои на пятнадцатый день войны. Англичане обещали меньше, но и того не выполнили.

С давних лет, — Арцишевский встал со стула, — независимость Польши была лишь предметом торга западноевропейских держав при обеспечении ими своих собственных государственных интересов. Наполеон в 1801 году, заключая мир, ни словом не упомянул о Польше, польских легионеров послал погибать на Сан-Доминго, дабы они не раздражали монархов стран-захватчиков. В 1807 году после битвы под Илавой и Пултуском, добиваясь мира с прусским королем, он вообще отказался от герцогства Варшавского. В последующем Франция не интересовалась нашими делами, боясь восстановить против себя Россию. Равнодушная к далекой Польше Великобритания устами английского премьера Асквита объяснила Падеревскому[5] за несколько лет до первой мировой войны свое отношение к нам: «Для вашей отчизны нет никакой надежды». Полякам, — продолжал Арцишевский, — и не следует оглядываться на дальних друзей на Западе, а надо искать союзника среди соседей, интересы которых близки интересам Польши. Такой союзник СССР, поскольку и ему и нам одинаково угрожает германская экспансия. Война между гитлеризмом и коммунизмом неизбежна, — говорил наш гость, — а победа в ней Советского Союза — единственная надежда на то, что удастся не допустить истребления или германизации населения Польши. Наш долг — преодолевать все препятствия, взаимонепонимание и ошибки, стремиться к заключению союза с СССР и вместе с ним, рука об руку бороться против гитлеризма. Свободу нашей стране может принести только Красная Армия. В конкретной расстановке сил это сейчас единственная армия, способная противостоять гитлеровской. Франция как военный соперник уже разбита, Англия судорожно обороняет свои разбросанные колонии и не располагает достаточно мощными сухопутными войсками.

Как довод в пользу поддержки со стороны СССР стремления Польши к независимости Арцишевский привел ленинский принцип права народов на самоопределение, исходя из которого, Совет рабочих и солдатских депутатов, как известно, провозгласил в 1917 году право всех народов на самоопределение вплоть до отделения, а годом позже Совет Народных Комиссаров аннулировал прежние договоры России, касавшиеся раздела Польши.

Арцишевский убеждал нас, что трезвая политика должна опираться на поиск путей к взаимопониманию с Советским Союзом, к заключению договора, выгодного для обеих сторон, и на этом реально зиждется будущее Польши.

— Нынешние германо-советские отношения, — сказал он в заключение, — пусть никого не вводят в заблуждение. Для Гитлера все пакты и договоры лишь клочки бумаги, и рано или поздно в этом убедится весь мир.

После ухода Арцишевского мы проспорили до поздней ночи. С того дня наши встречи стали частыми. Неуемная энергия, смелость суждений, живость мысли и знание истории, международных отношений и расстановки политических сил — все это привлекало к нему истинных польских патриотов, особенно из числа молодежи.

Санационная группировка, ощутив реальную угрозу своим позициям, стала преследовать Арцишевского. Решено было изолировать его от податливого на новые идеи младшего офицерства — «особо взрывоопасного материала». Чтобы подорвать его авторитет, фабриковались разного рода измышления. С вновь обретенными сторонниками Арцишевского санацисты стали проводить индивидуальные беседы, запугивая их всякими карами вплоть до лишения пенсии и даже судом после войны. Кое-кто потрусливее начал отказываться от своих взглядов.

Я довольно долго стоял в стороне от всего этого. Но одна из попыток очернить Арцишевского, обвинив его в отсутствии патриотизма, возмутила меня настолько, что я несколько раз открыто выступил в его защиту и тем самым вызвал огонь на себя. Не поддавшись, однако, угрозам и интригам, я продолжал защищать Арцишевского и в конце концов на меня, как и на других его приверженцев, навесили ярлык ярого коммуниста, хотя это отнюдь не соответствовало действительности, поскольку ни я, ни Арцишевский коммунистами не были — мы просто любили свою родину.