Джон Барнс - Вино богов

• Название: Вино богов
• Автор: Джон Барнс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-04208-2

Вампирами становяться по разным причинам. Причины — не суть, важен результат! Итак, вампиры (ставшие вампирами по разным причинам) на крыльях тьмы врываются в мирное доселе сказочное королевство. Так грустно продолжается история, которая началась, когда дитя — принц в приступе младенческого легкомыслия испил запретного Вина Богов...

Что — то будет дальше? Дальше будет многое. Будет разнообразно и очень весело. Будут безумные алхимики и коварные царедворцы, злые короли и добрые принцессы... или, может, совсем наоборот. В конце концов, мы в сказке находимся, или не в сказке?..

---

Раз — это солнца луч золотой,

Два — роса утренняя,

Три — то герой, что силен и могуч,

А четыре — любовь твоя.

— У тебя тоже приятный голосок, — отметил Седрик. — А песенка просто замечательная.

— Да, господин, спасибо, господин, только теперь я про самое неприятное скажу. Я, чтоб получше услышать, поближе к двери подошла, потому что сама люблю послушать хорошую песню, ну и заглянула в щелочку. Принц уже крепко спал, но нянька все еще пела — решила, видно, что негоже хорошую песню до конца не допеть, или, может, подумала, что принц еще проснуться может.

Она наклонилась над его кроваткой и водила руками… вот так, государь. Все водила и водила, как будто…

— Как будто плела заклинание? — подсказал девушке Седрик несколько встревоженно.

— Не хотелось бы мне так думать, господин, — сказала Гвин. — Только бабка у меня колдунья — не хочу, конечно, про нее ничего дурного сказать — но только Психея руками такое выделывала… словом, я узнала Восьмое Великое Заклинание — Октан.

— Это охранное заклинание, — возразил король. — А судя по мелодии и словам, мне кажется, что речь шла о пожелании счастливой судьбы.

— Но вы посудите, государь, — заспорила Гвин, — если она умеет произносить Октан, стало быть, она опытная колдунья. И могущественная. Может, она старуха, а только выглядит молоденькой? А с какой бы стати могущественной колдунье наниматься нянькой — только поймите меня правильно, государь, — и вытирать принцу нос да колыбельные распевать?

— Может быть, — тепло улыбнувшись, предположил король, — она любит детей, и уж ты мне поверь, если кто-то любит детей, то ему Аматус покажется чудесным ребенком.

Гвин знала, что спорить с королем об этом не стоит. Кроме того, она теперь с этой должностью рассталась, и ей хотелось бы, чтобы все думали, что она сделала это не потому, что терпеть не может детей.

— Может, оно и так, государь, да только произносить заклинания над спящим принцем…

— Вот именно, — кивнул Бонифаций. — Ты была совершенно права, что решила мне все рассказать. Я рад, что ты так поступила. Это говорит о твоей преданности мне.

Королю хотелось, чтобы служанка покинула его покои в хорошем настроении — ведь он понимал, что ей потребовалось недюжинное мужество, чтобы явиться сюда. И потом — разве скажешь, когда тебе вдруг понадобится чья-то верность и преданность, пусть даже этот кто-то — твой самый неуклюжий слуга. Тем не менее король не сомневался, что принял на службу добрую и могущественную волшебницу.

Следующей взяла слово Вирна:

— Если мне будет позволено рассудить, ваше величество, то то, о чем я собираюсь вам поведать, ненамного страшнее. Просто я уже столько лет прибираю в лаборатории придворного алхимика, что почти все слова, что произносятся при изготовлении Вина Богов, наизусть выучила. А на старую служанку разве кто внимание обращает? Говорят и говорят слова свои, будто меня и нет вовсе. Словом, когда я услышала, что они перед каждым этапом по заклинанию добавляют, я…

— Что же они добавляли? — совсем немного встревожившись, спросил король. — Заверяю тебя, Вино они изготовили преотличное.

— Ну… они ведь… главное, как они это говорили. Как они произносили это добавочное заклинание, вот в чем дело. Этот новый придворный алхимик — Голиас, он вроде как со смехом его произносил, как будто шутки шутил. Ну а новая колдунья придворная, Мортис, она вроде бы как обижалась на него за это и после него снова это заклинание повторяла. А уж у нее голос был прямо ледяной, сухой, как ветка, что от дерева в январе отламывается. А говорили они оба вот что:

В день, далекий от начала

И решающего часа,

Между вечностью и бездной

На подмогу призываем

Мы того, кого любовью

И коварным волшебством

Поместили в промежутке

Между светлым и смешным.

И мне это, государь, показалось… скажем так, необычным.

— Это загадочное заклинание, — заключил Седрик. — Им что-то требовалось, чего у них не было под рукой, и они вызывали это из мира духов заклинанием, облеченным в форму загадки. Духи, знаете ли, обожают всяческие загадки. Но именно поэтому Вина Богов ничто дурное не коснулось. Этим заклинанием они не само Вино производили, а какой-то его ингредиент, или просто этот стих — оберег для Вина. Если мы поймем, в чем дело, то легко рассудим, желательно для нас или нежелательно, чтобы они занимались этим впредь. Нужно только подумать хорошенько…

Задумался Седрик довольно-таки надолго, а затем рассмеялся и всплеснул руками.

— Принесите Королевский Словарь! — приказал он, и Гвин бросилась в библиотеку.

Когда она принесла внушительный фолиант, Седрик тут же открыл его на букве "С" и вскоре весело рассмеялся:

— Вот-вот, так я и думал, нужно было только представить себя на их месте, и все! И ничего ужасного нет. — Он прижал палец к странице и продемонстрировал ее всем остальным. Между словами «светлый» и «смешной» стояло слово «счастье».

Все четверо хором облегченно вздохнули, но тут наконец свое слово решил сказать Родерик:

— Ну… хотелось бы мне, чтобы мои опасения были напрасными, государь. Но дело так было… Этот Кособокий, он с гидрой ловко управился, спору нет, только… когда у нее только одна башка осталась, он… ну… по правде говоря, государь, мне гидру ни капельки не жалко, она ведь сколько народу прикончила, и моих родичей двоих в том числе — сестру мою двоюродную Мэйзи Энн, что замуж вышла за брата моего двоюродного по другой линии, Ричардом его звали… Ричарда тоже гидра эта сожрала…

Король кивнул, но не то чтобы нетерпеливо — он понимал, что рассказ о важном событии всегда чреват упоминанием второстепенных персонажей.

— Ну и вот, государь… — продолжал Родерик, — только мне эту тварь все равно как бы жалко стало после того, что он с ней сделал. Оставил он, стало быть, одну башку и давай над ней… издеваться. Ради потехи, не иначе. Тут кольнет, там рубанет, там жилу вытянет… У гидры, бедняжки, уж слезы потекли, она выть начала — прямо как собака. Ее бы прикончить, избавить от мучений, но он все не унимался. Ну а потом, видно, наигрался все-таки и отрубил эту башку. Он боец славный, государь, но человек жестокий. Я раньше никогда не видал, чтобы с чудищем кто так ловко разделался, только и чудищ никогда раньше так не жалел.

Родерик понимал, что говорит не так гладко и красиво, как принято при дворе, и его это удручало — а особенно потому, что он боялся произвести не самое выгодное впечатление на Гвин.

Король вздохнул.

— Не страшнее, чем мы предполагали. Ваше величество, — заключил Седрик, изо всех сил стараясь скрыть восторг — ведь именно такой работы он и ждал от Кособокого. — Предзнаменования сохраняются, это вам известно, и многие из них были столь благоприятны…

— Это верно, — согласился Бонифаций, — но приглядеть за новичками не помешает. Вы все были совершенно правы. Что-то в этом есть. Полагаю, Седрик…

— Совершенно согласен с вами, ваше величество, но я не сомневаюсь — это только самое начало сказки. Если это будет сказка. Полагаю, нам следует поблагодарить вас, и мы надеемся, что вы и впредь будете столь же бдительны и станете сообщать нам, если случится еще что-либо, заслуживающее нашего внимания.

Все трое дружно кивнули и с облегчением удалились. Седрик прикрыл за ними дверь и сказал:

— Ну, что ж… мы имеем один дурной знак против двух добрых. Спорить не приходится, сказка началась, и несомненно, вскоре мы узнаем, кто ее герой.

Вирна вернулась в свою темницу и потом много лет старательно прислушивалась к разговорам в лаборатории, но кроме заклинания, подслушанного в первый день, так ничего интересного больше не услышала. А заклинание это Вирна стала частенько произносить сама, и многие заметили, что ей стало в жизни больше везти. Родерик и Гвин обнаружили, что терпеть не могут детей, и сошлись на этом. Если даже все трое замечали что-то необычное в поведении четверых компаньонов, Седрику они об этом не докладывали — по крайней мере именно так он написал в «Хрониках», а если они что-то рассказывали королю, значит, король ничего об этом не сказал Седрику.

Ну а время шло, как и положено ему идти в сказках, и Аматус — вернее, его правая половинка росла и крепла. Хорошо, что Психея отличалась поистине неистощимой энергией, потому что юный принц целыми днями носился всюду как угорелый — казалось, он думал, что ему отпущено всего десять дней жизни, и он стремился успеть сделать за это время все, что только мог. Только что сидел на дереве, а смотришь — уже дерется на деревянных мечах с Кособоким и отбивается с яростью, несвойственной столь нежному возрасту. Время шло, и к ярости прибавились ловкость и умение.