Антон Корнилов - Урожденный дворянин. Защитники людей

• Название: Урожденный дворянин. Защитники людей
• Автор: Антон Корнилов
• Жанр: Боевое фэнтези
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-088255-7

Несколько лет тому назад он явился в наш мир оттуда, где жизнь по Закону и Совести есть абсолютная норма. Где «вор сидит в тюрьме», а элиту власти составляют единственно люди Чести и Долга. Где каждый подданный великой Империи привычно уверен в том, что важен и ценен своему Государю и своему народу. Его зовут Олег Гай Трегрей, и он убежден, что ему вполне по силам изменить этот мир в соответствии с принципами своей Родины.

Потому что он знает, как должно быть.

---

Следователь перевела дыхание, даже приложила длиннопалую ладонь к пологой груди, словно удерживая рвущееся оттуда разволновавшееся сердце. Олег же безо всякого волнения внимал финалу повествования.

– Злоумышленники оказывают наряду полиции активное сопротивление! Завязывается перестрелка, драка!.. В ходе которой и погибает исполняющий свои прямые обязанности майор Асиялов!.. А патрульные полицейские получают телесные повреждения. Это уже ни в какие рамки не укладывается, Олег Морисович!

– Бессомненно, не укладывается, – сказал Олег, кажется, имея в виду совсем не то, что следователь Кучмина.

Он извлек из внутреннего кармана куртки пластиковый цилиндрик величиной с полпальца и положил его на стол следователя.

– Что это? – вопросила Кучмина с недоуменной брезгливостью, глядя на цилиндрик, как на какую-нибудь пакость вроде лягушки или какого другого склизкого гада.

– Флешка, конечно, – пояснил Олег. – А на ней – записи с видеорегистраторов. С автомобиля ребят из «Витязя» и личного автомобиля майора Асиялова. Там – полная картина произошедших событий. В цвете и со звуком. В неплохом качестве. И с двух ракурсов.

Некоторое время следователь соображала, как на это отреагировать. В чрезвычайно оживившихся ее глазах ясно была видна бешеная круговерть мыслей. Наконец она встрепенулась. Приложив ладони к щекам, Кучмина вскрикнула с неуверенным возмущением:

– Олег Морисович! Вы совершили хищение регистратора с автомобиля майора Асиялова?!

– Формально, пожалуй, да, хищение… И готов понести за это соответствующее наказание, – проговорил Трегрей. – Но пошел я на это исключительно из крайней необходимости. Впрочем, теперь, когда видео уже многократно копировано, выложено в сеть и уничтожено быть не может, я готов вернуть… похищенное. Хоть сюминут.

– То есть, вы полагаете, что следствие способно уничтожить… – пламенно начала было Кучмина, но, наткнувшись на невозмутимый взгляд Олега, опять осеклась. – Что у вас за словечко такое дурацкое?.. – пробормотала она, отведя глаза. – «Сюминут» какой-то…

– И еще по поводу свидетелей поджога, – заговорил снова Трегрей. – Вы напрасно полагаете, Елизавета Егоровна, что свидетелей не сыскать. Семья Асияловых, конечно, пользуется большим авторитетом в районном центре и прилежащих к нему населенных пунктах… Но вы же не думаете, что это помешает установлению истины?

И опять Кучмина не сразу сообразила, что ответить.

– Вы позволите? – осведомился Олег, оглянувшись на дверь кабинета.

– А?

– Позволите пригласить свидетеля?

– Какого еще?.. Ну… пожалуйста, пригласите…

– Федор Иванович! – повысив голос, позвал Трегрей.

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась похожая на картофелину бугристая голова, коротко и скверно остриженная. Кучмина откашлялась.

– Проходите, кто там… – резковато пригласила она.

Обладатель картофелеподобной головы – мужичок лет пятидесяти в ветхом пуховике с нашитыми на груди китайскими иероглифами, – не решившись открыть дверь полностью, протиснулся бочком и, уминая в руках кепку, торопливо бормотнул:

– Так я это… все видел, значит…

– Что – все? – с уже откровенной враждебностью резко уточнила следователь. Лицо ее как-то осунулось, в глазах появился хищный крысиный блеск. – Что – все?!

– Ну… все. Как приехали, как батю евонного, Женькиного, то есть, утюжили… Как потом гараж подзорвали…

– Вы понимаете, что за дачу ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность?

Федор Иванович испуганно посмотрел на Олега.

– Опасаться нечего, – с совершенным, каким-то даже скучноватым спокойствием сказал Олег.

– Понимаю… – судорожно крутанув кепку, выдохнул Федор Иванович, глядя на Трегрея, а не на следователя.

– Идите! – отрывисто бросила Кучмина. – Вас вызовут, когда понадобитесь.

Мужичок еще не успел покинуть кабинет, когда следователь все-таки не сдержалась.

– Не лез бы ты не в свое дело… – почти не разжимая губ, процедила она.

Федор Иванович услышал это. Он завяз в дверном проеме, втянул голову в плечи и снова устремил на Трегрея беспомощный взгляд.

– Я ведь говорил уже, – сказал ему Олег. – Мы берем вас под свою защиту. Бессомненно, вам нечего опасаться. Подождите меня в коридоре с Никитой, хорошо?

– Берете под свою защиту, значит? – явно через силу усмехнулась следователь, когда мужичок вышел. – Вы и ваши соратники?

– Я и мои соратники.

– Те, что пока на свободе остались? – Кучмина снова улыбалась, но не так, как раньше, а как-то неловко, стиснуто – едва удерживая улыбку на губах.

– И те, что на свободе. И те, кто скоро к ним присоединятся.

– Вы в этом уверены?

– Бессомненно.

– Почему же? Очень интересно…

– Почему? Ну, извольте…

Подполковник Елизавета Егоровна Кучмина вознамерилась было, перебив Олега, вставить еще что-то свое, но вдруг с изумлением поняла, что горло ее окаменело. И в тот же момент сознание ее будто раздвоилось. Она ясно видела этого Олега Гай Трегрея сидящим на стуле. Невысокого, темноволосого худощавого парня вполне заурядной наружности. Но при этом она чувствовала, что Олег Гай Трегрей поднялся на ноги. Он поднялся на ноги и словно бы стал выше ростом… И больше… Таким большим стал Олег Гай Трегрей, что заполнил собой все пространство кабинета. Тот Олег, который остался спокойно сидеть, молчал. А тот… другой Олег, который теперь был везде… заговорил. И слова, которые он говорил, врезались прямо в мозг Кучминой с устрашающей, небывалой отчетливостью, такой отчетливостью, что им, этим словам, нельзя было не поверить.

Наваждение исчезло внезапно.

Следователь сколько-то времени ошеломленно молчала, неровно и часто дыша, дергано пошевеливаясь, безотчетно трогая руками предметы, находящиеся в пределах досягаемости, шаря взглядом по стенам… как бы в стремлении убедиться, что окружающая ее реальность никуда на самом деле не подевалась.

– Вы слышите ли меня, Елизавета Егоровна? – услышала она голос Олега.

Он помещался там же, где и минуту назад. Он был спокоен и сосредоточен. Правда, чуть пульсировала голубая жилка на левом виске.

«А что он говорил-то»? – попыталась вспомнить Кучмина. И моментально вспомнила.

– Мы – в отличие от вас, нормальных, – вот что услышала следователь, – ради того, во что верим, готовы не только благоудобством собственным пожертвовать, но и вовсе жизнь отдать. И к тому ж с вас, нормальных, кто препоны чинить вздумает, спросим в полной мере – с каждого в отдельности. Никогда об этом не забывайте.

* * *

Морозным и пронзительно солнечным было это ноябрьское утро. И хоть снегом еще даже и не пахло, но все вокруг: и до звона промерзший асфальт, и уличное всецветное трескучее мельтешение, и яркое-яркое, необычайно голубое, словно южное море, небо – все казалось праздничным, как в предновогодье. И даже удивительно стало Игорю Двухе, пару минут назад шагнувшему за толстенную металлическую дверь пропускного пункта саратовского СИЗО-1 – из тюрьмы на волю шагнувшему, – что прохожие, суетливо пробегавшие под бурыми стенами, нисколько окружающего их великолепия не замечают. Ну да, впрочем, прохожим этим не пришлось полтора месяца провести в тесной камере, где вонючий воздух так плотен, что хоть горстями его загребай ко рту, чтобы вдохнуть…

Двуха, ощущая, как слегка кружится голова, прошел несколько шагов до стеклянного короба автобусной остановки. Огляделся. И тут только сообразил, что не видит никого из своих.

«Нормально, а? – чувствуя, как понемногу меркнет праздничность, проговорил мысленно Двуха. – Если меня последним из парней выпустили, так и встречать не надо, что ли?»

Он еще раз прошелся взглядом по ряду припаркованных у остановки автомобилей. Почти все – пустые. И еще пара такси. У одного, кстати, торчал тип вида настолько диковато-неожиданного, что на него даже оборачивались прохожие.

Это был мужчина лет сорока пяти – пятидесяти, крупный, очень тучный, облаченный в черный кожаный плащ, поблескивающий на солнце подобно рыцарскому доспеху. Под плащом виднелась пиджачная пара – ослепительно белая, как песок тропического пляжа. Мужчина был обрит наголо и на лбу сбоку имел красно-коричневое пятно – то ли родимое, то ли от давнего ожога. Но более всего в глаза бросалась борода – шикарная, смоляно-черная, раздвоенная, с вкраплениями благородной седины. Словом, мужчина выглядел так, как мог бы выглядеть Михаил Сергеевич Горбачев, если бы тому вдруг в самый последний момент отказали в получении Нобелевской премии, по каковой причине он бы разуверился в западнических своих идеалах и обиженно проникся патриотическими, с уклоном в монархизм, идеями.

Мужчина в плаще, заметив, что Двуха на него уставился, воткнул в парня ответный взгляд… И вдруг радостно встрепенулся, замахал руками.