Лев Тарасов - Отрицательные линии: Стихотворения и поэмы

• Название: Отрицательные линии: Стихотворения и поэмы
• Автор: Лев Тарасов
• Жанр: Поэзия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91763-190-5

Лев Михайлович Тарасов (1912–1974) – поэт, прозаик, художник, искусствовед, специалист по изобразительному искусству второй половины XIX в. Как сын белоэмигранта, с юных лет он оказался на периферии «нового общества», не вписавшись в него ни социально, ни эстетически. Воспитанный на классической литературе, соединяющий в своих стихах творческие принципы и символистов, и «будетлян», влюбленный в поэзию А. Блока и В. Хлебникова, несостоявшийся ученик Андрея Белого, Лев Тарасов создал собственный поэтический мир, оставшийся практически неизвестным читателю. Многолетний сотрудник Третьяковской Галереи а затем – редактор издательства «Искусство», он оставил огромное творческое наследие: стихи, поэмы, прозу, дневники, рисунки. «Отрицательные линии» – первая попытка с достаточной полнотой представить поэтическую часть этого наследия.

---

1939 май 14

Слово

Есть в слове трепетная плоть.
Земное, гибельное тело.
Оно мгновенно оскудело.
Едва презрел его Господь.

Но дремлет словно голубь, Дух,
Во глубине его сокрытый,
Суровой пеленой повитый,
Он и в тенетах бредит вслух.

Крыла свои подъемлет слово
И рушит грубый матерьял,
Когда из естества гнилого
В прозрачный яснится кристалл.

Не утеряв былые свойства,
Но сотни граней обретя,
Оно, как малое дитя,
Встаёт само на путь геройства.

1939 июнь 8

«Как яблоня в сплошном цвету…»

Как яблоня в сплошном цвету
Раскинула свои побеги,
И ветви полны душной неги –
Так я ращу мою мечту.

Но сотни белых лепестков
Дождём валятся на дорожку,
Так я стрясаю понемножку
Всю мишуру весенних снов.

Давно опал последний цвет,
И на ветвях обильна завязь.
Меня томит глухая зависть,
Мои цветы – все пустоцвет.

1939 июнь 14

Мертвец

На тёмном лице его
Копошатся мухи…

Ввалились глаза.

Синева
впадин –
обведена
углем.

Чужая слеза
Жжёт
Жёлтую
Кожу.

Над гробом
веют
духи.

Так можно стать
совсем смуглым,
застыть
мёртвым.

Не ставьте труп
у всех на виду,
чтобы ложь
не липла
к нему.

Лучше бы
быть одному,
чем в толпе
зевак.

Ведь
не в силах
руку
поднять
никак

Мертвец,
над которым
люди творят –

поругание и обиду…

Словно
длинная палка
простёрт
в гробу.

Белый венчик
лежит
на жёлтом
лбу.

Руки
сложены
на груди
крестом.

Ничего не скажет,
покидая
дом.

Так уходят все,
покидая
дом,

но никто
не властен
придти
назад.

От цветов
давно
темнеет
лицо.

От пряных
запахов
убежать
нельзя.

По ландышам белым
Ползёт,
скользя,
зелёная
гусеница
к рукам
мертвеца.

Недвижны руки.
Скованы
члены.
С жёлтого
лица
не сходят
муки.

А тут –
мухи!

Встать бы из гроба!
Убрать цветы!
Стряхнуть
мишуру гробовую
к ногам,
от всех провожатых
уйти –

в храм.

Но только
и там
не избыть
суеты.

И там
равнодушно
творят
обряд.

Святые слова
Говорят
невпопад,

глазом мигает
над трупом
поп,

друзья и родные
смотрят
в гроб,

брезгливо
целуют
белый венец –

И всё это:

молча,
терпит
Мертвец.

Господи!
Избави
труп
от поругания
близких!

Защити
от скверны
земной!

Не дай душе
быть
исчервоточенной!

И в последний час
погребения
ниспошли
терпение

перенести
эту
пытку!

1939 июнь 21

«Мы одни остались в саду…»

Мы одни остались в саду,
Для беседы я слов не нашёл,
Но принёс от тебя резеду
И поставил на письменный стол.

Этой данью с душистой гряды
Ты сумела сказаться без слов –
Сладким запахом резеды
Я себя одурманить готов.

1939 июнь 29

«Душа изнемогла от скорби…»

Душа изнемогла от скорби.
В моей гробнице скарабеи.
Отточены серые плиты –
И путь заказан в Египет.

Тяжёлый камень привален
К дверям забытого склепа,
И свет увидит едва ли,
Истлевший в гробу скелет.

Хотя бы вольные птицы
Донесли до меня вести
О том, как время мчится,
Какие народы в чести.

Мне скучно, давно я умер,
Забылся сладким сном смерти.
Надо мною вечные сумерки,
И от вечной тьмы не уйти.

1939 июль 5

Танка

Перед зеркалом
Ты заплела косы,
Звонко смеялась.
Сетью волос душистых
Я навеки опутан.

1939 август

«Белые голуби над маленьким домом…»

N.

Белые голуби над маленьким домом
Тонули в небе глубоком и голубом,
Вместе с дымом сизым столбом
Тянулись к высям от солнца весёлым –

И так золотиста была глубина,
Что не было сил отойти от края,
Выросли крылья, и хотелось, играя,
Кинуться в небо до самого дна.

1939 август 19

На полях книги В. Иванова «Cor Ardens»

В пылающем сердце твоём
Я вещие зовы прослышал,
Из дома родимого вышел
Сокрытый искать водоём.

И слово взлетело, как голубь,
И внятно для спящего слуха –
На воды сошествие Духа,
Когда всколебалася прорубь.

1939 сентябрь

«Видали как в клетке…»

Посвящается. В.М.

Видали
как в клетке
мечется лев,
Которому
быть довелося
пленником,
Он лапой
бьёт
брусья
и, дико взревев,
Бросает вызов –
бездельникам!
Тот зверь –
мой тёзка.
В лютой тоске,
С утра
полоумный
мечусь
по аллеям.
Кто мне скажет:
– Теперь
ты с кем?
Подарит улыбкой
и пожалеет.
В дни,
когда мир
забредил
войной,
Оскалила смерть
свои белые
челюсти,
Хочу, чтобы ты
была
со мной.
Дерзкий,
покуда
цел ещё!..
Звонкий смех
в моих
ушах
Звенит,
как сладкая
музыка,
Я ускоряю
невольно
шаг,
Мелькнула
твоя мне
блузка…
Легко растерять
от восторга
слова,
Что встали, как
иглы,
торчком,
Сегодня пошла
об заклад
голова –
Играю на
жизнь
в очко!
И только
с поля
сгребать трупы
Начнут
по братским
могилам,
Слова
этих братьев
станут
скупы,
Но
слишком дороги
милым.
Сегодня
готов просить,
как о милости:
Приди
не к мёртвому
в часы погребения!
Знаю,
мне пытки такой
не вынести,
Если
надежды
нет
на спасение.
Ещё в Египте,
в глубокой
древности,
Любовь
источила меня,
как ржа,
С тех пор
я теряюся
в повседневности,
Участьем и лаской
твоей
дорожа…
Быть может,
в сохранности
жёлтая мумия,
Которую тлен
пощадил
для вечности,
Готовы в музеях
поэты
в раздумии
Часами смотреть
на сухие
конечности.
И я открыл
для себя
однажды
Твоё лицо
под стеклом
в витрине,
Губы
иссохли
от вечной
жажды,
И я
целовать их
не смею
ныне.
Поверь,
что радостью
навек
вымучен,
Стихи слагающий
о любви.
Заново
египетский язык
выучи.
Разбей стекло!
И живи!..

1939