Дибаш Каинчин - У родного очага

• Название: У родного очага
• Автор: Дибаш Каинчин
• Издательство: "Известия"
• Жанр: Современная проза
• Год: 1988

---

Какие люди нам нужны, товарищи? По-моему, будущий настоящий животновод растет в юрте Чекурашева Чон. Раз приехали мы на его зимовье, в подсосный гурт, а там никого. В избе плачет карапуз трех или четырех лет. «Что плачешь, молодец?» — спрашиваем. Отвечает — не разобрать ладом, языка у него еще нет, но будто бы: «Телята мои голодные». А что делать, пустили мы телят к коровам. И вот что; семьдесят коров, а это, с палец, дитя, оказывается, знает, от какой коровы какой теленок. Подведешь корову к чужому теленку — он заревет. Вот какой мальчонка! Если скот уже теперь вошел в его сердце, значит, из него выйдет настоящий человек.

Теперь еще одна забота подходит. С теплом прибудут наши армяне, грузины, гуцулы. А работы у нас для них много. За последнее время мы построили двуэтажную среднюю школу, ремонтную мастерскую, теплый гараж для автомашин. А зерновой ток полностью механизировали. Только в прошлом году срубили для чабанов восемь изб, пятнадцать бань. Специалистам и учителям сдали несколько квартир. Это много, товарищи, но если сравнить с тем, что нам еще необходимо, то это мало, мало! Нынче мам предстоит строительство Дома культуры. Надо достроить детсад, больницу, магазин, общественную баню... Чего только нам не нужно! Стоит только подумать о восьмидесяти чабанских стоянках, о дойных гуртах, о тамошних избах, скотных дворах, кошарах!.. Работы много, много! А с прибывшими строителями работать тоже не в игру играть. Ну, лес они свалят сами, ну, в пилораме пропустят, а ведь их нужно обеспечить цементом, шифером, гвоздями... да мало ли чем! Попробуй не обеспечь! Народ прибыл издалека и не в гости, если просидят хоть день без работы, проходу не дадут... И приходится идти в облисполком. «Или я — или цемент!» Ладно, если дадут. А мы заинтересованы, чтобы строители проработали в полную силу. Что поделаешь, если у самих не хватает рук. Вот иногда и думаешь, почему нам нужно так много строить? А вы вспомните, что было лет сорок назад в этой долине, где стоит наша деревня? Ведь поле здесь было для скачек — байга.

Работы, товарищи, много... Забот много.

В такое ответственное время обеспечивать бы людей всем необходимым. Но торговля у нас ни на что не годится. Не говорю о другом — хотя бы хлеб привозили вовремя, без перебоев. Сколько можно звонить в аймак! Торговля переступила через черту, дальше некуда, некуда! Где разнообразные продукты питания? Одежда? Говорят, что нет на базе. Не знаю, товарищи, не знаю: когда с нас спрашивают молоко, мясо, шерсть, то за холку трясут, а когда обеспечивать — и спросить не у кого.

Теперь я хочу пожаловаться вам на свою жизнь. Вот живу и удивляюсь, люди! Может, перевезти мне свою избу в аймак? Ведь одинаково: что сюда приезжать на работу из аймака, что отсюда ездить в аймак. Каждый день в аймак: то собрание, то бюро, то пленум, то просто вызвали. Чуть что — в аймак! Разве можно так? Кто в этом разберется? Разве хорошо, когда от работы отрывают? Не скрою, товарищи, иногда дома чувствуешь себя как в гостях...

Сердце ноет... Ведь работы, товарищи, не уменьшается, а наоборот...

Товарищи, положение наше трудное. Не пренебрегайте весною, как бы она не обернулась для нас страшнее зимы, и как бы мы не остались без половины скота, который с таким трудом увели из ее когтей. Всех, кто живой в селе, необходимо послать на окот овец. Закрыть все учреждения и колхозную бухгалтерию. Нужно поговорить со стариками и со старухами — хоть чай вскипятят, за ребятней поглядят, и то помощь! О, кудай! Как бы не допустить падеж молодняка! Тогда — как жить на этом свете, куда лицо и глаза девать?!

Ну, товарищи, вот что хочу сказать под конец. Не побоимся работы, как бы она ни была тяжела, как бы ее ни было много! Почти девяносто коммунистов в колхозе и столько же комсомольцев — если поднимемся, весь народ пойдет за нами! А народ наш работящий, стойкий. Мы люди без пупа — все нам под силу! Как поднимемся да засучим рукава, так уж не различаем ни дня, ни ночи, и пока не пересилим работу, не присядем на землю. Вот какой мы народ. И тогда доход наш увеличится, трактора наши и машины умножатся, жизнь наша станет богаче, привлекательнее. Карманы наши нагрудные оттопырятся, товарищи. (Ну, это я шучу, нет, нет, и не шучу!)

Не будет ошибки, если скажу, что мы пришли в эту долину в чем мать родила. И что же? Посудите вот по словам нашего старика Кылыра: «Нынешние дети — дети этих Советов — все, как на подбор, высокие, упитанные, и нет среди них такого, как я — заморышка с вершок, который будто попал под плевок бога-Кудая!» Так ведь он сказал?

Вот и все!.. Ох, эти семьдесят зародов! Как с ними быть? Скажите, люди, об этом, пожалуйста?..

Впереди — лето

— Товарищи коммунисты, комсомольцы и актив села!

Наше сегодняшнее собрание проходит в такое время, когда весь советский народ, претворяя в жизнь свои решения, строит материальную базу коммунизма. Подумайте, люди, в какое время живем! Учение коммунистов движется вперед по миру, завоевывая умы и сердца все новых и новых людей. Советский народ перевыполняет полугодовой план. Как же человеку не радоваться этому! И мы вместе со всем советским народом неплохо поработали.

Ну, товарищи, у нашего порога стоит и кукует лето, собираемся праздновать День животновода, за ним — аймачный фестиваль. Конечно, нужно и попраздновать. А то что это мы — даже Первого мая не погуляли! Но в то же время при тогдашней работе разве могло прийти на ум праздновать?

Весенне-полевые работы, можно сказать, прошли организованно и в высоком темпе. Трактора наши не ломались, не простаивали в поле. Только — у кого это... кажется, у Кара лопнул поршень, и трактор его простоял двое суток? Рабочую дисциплину никто серьезно не нарушил. Все делалось быстро, благодаря тому что есть у нас такие люди, мастера своего дела, как Ортонул, Кемирчек, Берден и многие другие. Что они только не умеют, что только не делают! Да развались хоть весь трактор, лишь бы проволока была — свяжут, скрутят намертво, и опять за работу. Сами посудите, рядом, в Кайынду, у совхоза чуть ли не в полтора раза больше тракторов, чем у нас, а посевная площадь — лишь на тысячу гектаров, а мы уже отсеялись, успели в баньке помыться, и пот наш высох... Им же еще осталось двести гектаров посеять. Работать надо так, как это делаем мы: упасть на поле, а норму перевыполнить. Работа нас кормит, одевает, дает радость! Вот пораньше отсеялись, и на душе спокойней.

А с окотом, по-моему, тоже все прошло организованно: не зря же мы поднялись всей деревней. Даже старушка Туутан не смогла усидеть в своей юрте. А школьникам, детям нашим — разве только поклониться и шапку снять перед ними! Теперь школе нужно преподнести какой-нибудь подарок. Молодцы — наши дети!

По общему мнению, нынче большой потери молодняка не было. Это зависело, конечно, и от неба, погоды. «Верх» был для нас как нельзя лучшим. Под солнцем, в тепле, и ягнята быстрее становились на ноги, и овцы-матери не бросали их. И это плата за народный пот. И еще одна беда как будто миновала нас; овцы уже насытились первой зеленью. А могли просто объесться с голоду...

И шерсть на овцах нынче хорошая. Обычно в отарах часто попадались облезлые овечки, теперь таких не заметно. Хорошо, что мы прошлой осенью, хоть и была она дождливой и холодной, все же выкупали овец от чесотки.

Постой, постой, как бы нам не перехвастаться, как бы не подумать, что мы — пуп земли! Осень выкажет всю нашу работу. Как бы не оказалось, что мы ударяем себя в грудь, едва чиркнув землю носиком плуга!

Вот идет у нас стрижка овец. Удивляюсь, люди, удивляюсь, что это с нами? Если будем стричь такими темпами, то до самого покоса не отвяжемся от овец. Нельзя так, нельзя! Где наша прежняя ударная работа? Время уже заканчивать стрижку, а мы даже до половины отар не дошли. Что это за прохлаждение, что это за игра?! Подумайте! И запомните, товарищи, что значит стричь овец: это не стрижка, а снятие сметаны. Или засовывание денег в карманы! Даже и говорить не хочу... С завтрашнего же дня надо усилить темп работы. Зоотехники, бригадиры и ветеринары пусть не уходят с этого двора. А где наши женщины — Йеле, Арчын, Шине, которые раньше стригли по девяносто, даже по сто овечек в день? Да они, оказывается, сидят нынче дома и отговариваются тем, что уже дотянули до «отставки». Почему же бригадирам не поговорить с ними хорошенько? Ведь в такой работе, как стрижка овец, опыт набирается годами. Торопиться нам нужно, товарищи, торопиться со стрижкой! А то можем в будущем году остаться без зерна. Ведь сейчас отары топчут уже засеянные поля! И покосы наши до сих пор под копытами. Какое сено мы получим от таких покосов? Быстрее нужно в тайгу, под белки, на летние стоянки!..

Тайга, тайга, перекочевка... Не вздумайте допускать, товарищи, в свои головы свободные мысли оттого, что лето кругом, зелень, тепло... Работы у нас не уменьшается. Посудите: стрижка, перекочевка, строительство, ремонт дорог, да еще предстоит нам праздник...

Весь колхозный скот на лето должен перекочевать в тайгу. Возле деревни останутся только дойные гурты да две отары бракованных овец, которым не дойти до тайги. И все! Тот скот, который летом будет здесь — для нас убыток! Сейчас некоторые чабаны уже выискивают всевозможные объективные и субъективные причины, чтобы не кочевать в тайгу. Нет — этому! Наши уши не слышат, глаза не видят — и все! Если кто не хочет в тайгу, пусть сдаст отару. Только у старика Серке создалось трудное положение. Жена и дети его лежат в больнице, да и сам он каждую неделю ездит в деревню на уколы. А в тайге-то докторов нет, чтоб его колоть! Если отару его оставить здесь, жалко покосов, а если сказать — «сдай отару!», можно обидеть! Он всю жизнь свою был возле овец. Этот вопрос вы сами обсудите, товарищи! А остальных и слушать не будем. Пусть кочуют в тайгу — и все!..