Нина Чеканова - Римская диктатура последнего века Республики

• Название: Римская диктатура последнего века Республики
• Автор: Нина Чеканова
• Издательство: ИЦ «Гуманитарная Академия»
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-93762-046-1

Монография Н. В. Чекановой представляет собой фундаментальное научное исследование, посвященное одной из самых важных тем истории древнего Рима — проблеме перехода римского государства от республики к империи. Подробный разбор деятельности лидеров, пролагавших пути к новому императорскому режиму — Суллы, Юлия Цезаря, Октавиана Августа, — автор удачно сочетает с воссозданием римской общественной жизни в эпоху Гражданских войн, мыслей и чувствований различных социальных групп, тех духовных ценностей, которые исповедовали последние. Подвергнув тщательному анализу свидетельства самых разнообразных античных источников, а также гипотезы предшественников, Н. В. Чеканова приходит к выводу, что процесс перехода от республики к империи представлял собой не революцию и не некую «разовую» реформу, а глубокую и всеобъемлющую социокультурную реформацию древнеримского общества.

Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем интересующимся античной историей.

---

Lex Valeria имел еще ряд отклонений от традиционной нормы{372}. У Аппиана есть замечание о том, что диктатура предлагалась не на 6 месяцев, как прежде, а на неопределенный срок (Арр. В. С, I, 98). В этом плане легитимность диктатуры Суллы также представляется проблематичной. Следуя античной традиции, в соответствии с которой Сулла на 80 г. получил консулат, Э. Габба, Э. Бэдиан, Ф. Инар считают возможным говорить об относительной легитимности власти Суллы, т. к. он пробыл в должности диктатора законные 6 месяцев: став консулом, он сложил с себя диктаторские полномочия, а в 79 г. отказался и от консульской власти{373}. Подавляющее большинство ученых считает, что диктатура Суллы была введена на неопределенный срок, что явилось принципиальным новшеством. Этот общий тезис вызывает сомнение лишь по поводу корректности предложенных учеными определений и аргументации. Так, еще Т. Моммзен высказал предположение, что Сулла избирался диктатором с расчетом, что диктатура имеет ограничение по продолжительности, но он сам определит срок действия своих полномочий: Сулла отказался от неограниченной власти лишь в 79 г.{374} В. С. Сергеев считал возможным говорить о том, что Сулла стал dictator perpetuus, т. к. поставленные задачи не предполагали временных ограничений{375}. По мнению А. Кивени, диктатура Суллы не была ограничена сроком, но, выполнив в течение года свою задачу, он затем сложил диктаторские полномочия{376}.

В античной литературе на этом вопросе подробнее всех останавливался Аппиан. Он подчеркивал, что впервые диктатура не была ограничена временем и это придавало ей форму абсолютной тирании — τυραννίς έντελής (Арр. В. С, I, 99). Более того, Аппиан совершенно однозначно и недвусмысленно говорил, что для сохранения видимости республиканского правления Сулла был избран на 80 г. консулом, но оставался при этом в должности диктатора (Арр. В. О, I, 103). Косвенные свидетельства о том, что Сулла сложил диктаторские полномочия и стал частным лицом лишь в 79 г., ко времени консульских выборов на предстоявший 78 г., есть у Плутарха (Plut. Sulla, 34).

Таким образом, получившие в традиции Аппиана и Плутарха представления об особом характере диктатуры Суллы, а также то обстоятельство, что различий в положении Суллы на протяжении 81—80 гг. практически незаметно{377}, позволяют считать сулланскую диктатуру неограниченной во времени.

Специфика сулланской диктатуры обнаруживается не только на процессуальном уровне, но и на уровне компетенции диктатора. На это указывают по крайней мере три обстоятельства. Первое состоит в том, полномочия Суллы были прописаны в законе, следовательно, законодательно закреплены. В соответствии с общей формулировкой куриатного закона, данной Аппианом, Сулла получал право проводить законопроекты, которые он сочтет необходимыми для восстановления порядка в государстве (Арр. В. О, I, 99). Этому вполне соответствует полученная Суллой титулатура — δικτάτωρ έπί θέσει νόμων… και καταστάσει της πολιτείασ (Арр. В. С, I, 99,12—13), что тождественно латинской формуле — dictator legibus scribundis et rei publicae constituendae (ср.: Cic. De leg. agr., III, 5, 3—6){378}. Плутарх довольно подробно расшифровал эту общую формулировку lex Valeria: Сулла не нес никакой ответственности за все уже совершенное им, на будущее получал право распоряжаться жизнью и имуществом граждан и организовывать управление Римом, Италией и провинциями (Plut. Sulla, 33; ср.: Арр. В. С, I, 97). Не все современные исследователи признают наличие в lex Valeria норм, определявших компетенцию диктатора{379}. Э. Габба, например, отрицал наличие в нем пункта об оправдании всех предшествовавших диктатуре действий Суллы{380}. Некоторые историки считают возможным говорить о том, что комиции приняли лишь общую формулировку закона, на основании которой сложилась позднее конкретная политическая практика Суллы{381}. Отметим однако: и Плутарх подчеркивал, что все это «было постановлено» именно lex Valeria (Plut. Sulla, 33, 4), и Аппиан отмечал, что это «было прибавлено» к закону (Арр. В. С, I, 99, 10—11). На наш взгляд, нет оснований не доверять античным свидетельствам.

Второе обстоятельство, указывает на специфический характер компетенции Суллы при сравнении ее с компетенцией раннереспубликанских диктаторов. В античной литературе это положение отчетливо выражено Веллеем Патеркулом, который заявлял, что прежние диктаторы пользовались властью для отражения величайших опасностей, Сулла — как возможностью полного подавления римского гражданства (Vell., II, 28, 2). Иногда в исследовательской литературе можно встретить мнение о том, что традиционная республиканская диктатура носила исключительно военный характер и к внутренней политике никакого отношения не имела{382}. Разумеется, в V—III вв. внешнеполитические задачи преобладали при назначении диктатора{383}. Вместе с тем нет оснований отрицать и тот факт, что в раннереспубликанский период диктатура выступала вообще важным средством стабилизации положения в Риме и диктатор обладал высшей военной и гражданской властью{384}.

Компетенция раннереспубликанских диктаторов была очень широкой (Plut. Cam., 18), но она касалась исключительно вопросов внутреннего и внешнего состояния римской civitas. Полномочия Суллы распространялись на огромную территорию формировавшейся империи (Арр. В. С, I, 102). Однако в плане полноты полномочий, на наш взгляд, главные отличия диктатуры Суллы от раннереспубликанской состояли в том, что, во-первых, диктаторы V—III вв. не имели всеобъемлющей законодательной власти, особенно в таких важнейших сферах, как объявление войны и начало военных действий. Они могли инициировать проведение закона через народное собрание, но всегда только с согласия сената (Liv., VI, 14, 1; VII, 19, 10; 41, 3). Процедура принятия нового закона происходила по одной определяющей формуле: «по предложению сената и по воле народа — ex auctoritate patrum ас populi iussu»[40]. Сулла получил самые широкие законодательные полномочия относительно римского государства и римского общества, а наличие в сенате и в комициях большого числа сулланских ставленников и сторонников делало любую законодательную инициативу Суллы вполне приемлемой. В источниках мы практически не встречаем сведений о сопротивлении им. Более того, Аппиан подчеркивал, что с введением диктатуры римляне осознали невозможность свободных выборов и законного голосования и приняли показную видимость свободы (Арр. В. С, I, 99). Во-вторых, Сулла получил, по существу, право, принадлежавшее прежде комициям, неограниченное время по личному усмотрению распоряжаться империем и предоставлять его своим сторонникам. Так, на 81 г. он организовал выборы консулов, в результате которых на должности были избраны сулланцы Марк Туллий Декула и Гней Корнелий Долабелла (Арр. В. С, 1,100); на 80 г. Сулла сам стал консулом, а его коллегой — один из военачальников Квинт Цецилий Метелл Пий (Арр. В. С, I, 103); на 79 г. Сулла «назначил» консулами П. Сервилия Исаврийского и Аппия Клавдия Пульхра (Арр. В. С, I, 103). Кв. Лукреция Офеллу, претендовавшего на консулат в 81 г. против воли диктатора и вне установленного им порядка прохождения магистратур, он приказал убить (Liv. Per., 89; Plut. Sulla, 33; Арр. В. С, I, 101).

Косвенным подтверждением выходивших за рамки традиционной республиканской магистратуры полномочий Суллы можно считать его чрезвычайное влияние на политическое положение в Риме даже после сложения им диктатуры. Плутарх рассказывал, что за 10 дней до смерти, будучи частным человеком, он установил в Дикеархии мир и составил для ее жителей закон об управлении городом; а за день до кончины приказал казнить Грания, занимавшего одну из высших должностей и не желавшего возвращать в казну долг (Plut. Sulla, 37). Эти факты позволили А. Кивени утверждать, что отказ Суллы от власти не являлся «уходом в полном смысле слова»{385}.

Наконец, третье обстоятельство состоит в том, что власть Суллы получила совершенно особое символическое оформление: его постоянно сопровождали 24 ликтора. Т. Моммзен считал, что это отличало диктатуру Суллы от раннереспубликанской по форме, поскольку раннереспубликанские диктаторы имели в городе 12 ликторов и лишь за городом — 24.{386} Это суждение можно принять, т. к. оно имеет подтверждение в традиции: Ливии подчеркивал, что так «никто никогда не делал — nemo umquam fecerat» (Liv. Per., 89); Аппиан обращал внимание на то, что это ставило Суллу в один ряд с прежними царями (Арр. В. С, I, 100).

Приведенные аргументы и, кроме того, свидетельства античной традиции о самовластии Суллы (Арр. В. С, I, 101) позволяют сделать вывод о том, что его компетенция значительно превосходила компетенцию раннереспубликанских диктаторов и в этом плане «выводила» диктатуру Суллы за границы правового поля Республики. Специфика lex Valeria состояла в том, что в правовом плане этот закон позволил Сулле сконцентрировать законодательные, исполнительные и юридические полномочия, а в практическом плане — закрепить его личную власть в Риме.