Марина Власова - Энциклопедия русских суеверий

• Название: Энциклопедия русских суеверий
• Автор: Марина Власова
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-705-3

«Энциклопедия русских суеверий» знакомит читателя со сложным комплексом верований, бытовавших в среде русского крестьянства в XIX–XX вв. Ее основные «герои» — домовые, водяные, русалки, лешие, упыри, оборотни, черти и прочая нечистая сила. Их образы оказались поразительно живучими в народном сознании, представляя и ныне существующий пласт традиционной культуры.

Бесспорный интерес вызывают широко цитируемые автором фольклорные и этнографические источники, архивные материалы и литературные публикации. Они приводятся практически без изменений, с сохранением диалектизмов и стилистических особенностей, свойственных рассказчику.

Книгу сопровождают авторская статья «О незнаемом», словарь устаревших и диалектных слов и список литературы. Издание иллюстрировано тоновыми заставками и концовками, специально выполненными для него художником В. В. Есауленко.

Энциклопедия адресована самому широкому кругу читателей.

---

«Оборотиться», «обвернуться» (превратиться) нередко буквально означало «перевернуться», то есть перекувырнуться, «переброситься через себя» или через условную границу. По поверьям, перескочив через нож (через двенадцать ножей, двенадцать ножей в подполье — Сургут.), веревку, коромысло, ветку дерева, пень, огонь на печном шестке или просто — «против солнца» (Печ.), человек мог стать зверем, птицей.

«Чтобы сделаться оборотнем, надобно перекинуться чрез двенадцать ножей, поставленных вверх острыми концами, и употреблять при этом известные заговоры» (Нижегор.); оборотни «как верит народ <…> в полночь кувыркаются три раза через огонь на печном шестке, с двенадцатью ножами и вилками между пальцами, после чего вылетают в трубу сорокой и по своему желанию делаются птицей или другим животным» (Сарат.); «Если сваливается дерево, то не нужно оставлять сердцевину на пне, потому что иначе, если через такой пень перебросится человек, знакомый с волшебством, то делается медведем» (Енис.).

«Оборачиваясь», колдун и ведьма как бы переворачиваются той стороной своего существа, которая приобщена к высшим силам мира, к почитаемым зверям, птицам, рыбам — «предкам, родственникам и покровителям» человека. В повествованиях об оборотнях грань между человеком и зверем — узенькая полоска ножа, веревки, ветки, в сущности, она проходит через самого оборотня: он и человек, и животное, птица одновременно.

Особо склонна к оборотничеству, метаморфозам ведьма, которая легко превращается не только в птиц и зверей, но и в различные предметы, стихии, становящиеся при этом «живыми» (правда, обычно это определенные предметы, значимые для крестьянского хозяйства, — игла, клубок, копна сена и т. п.).

Такая способность к почти универсальному оборотничеству, видимо, отражает давнее представление о мире как об арене вечной метаморфозы, превращения одной формы в другую <Штернберг, 1936>, где даже неодушевленные предметы — «живые», могут стать людьми (и наоборот), а смерть — не уничтожение, но переход «в иной план» бытия, превращение в животное, птицу, растение, дерево. «Мертвецы обладают способностью оборачиваться и благодаря этой способности преодолевают затруднения, которые ставит могильная насыпь». «С тех пор как в уме первобытного человека сложился смысл, что подобный ему человек может обращаться в различные предметы и существа, для него были разрешены главнейшие вопросы, которые ставили жизнь и природа. Он понял жизнь природы, генезис вещей и тайну загробного существования человека» <Смирнов, 1890>.

Иногда перемещение-превращение похищенного или заклятого понимается и как нравственное перерождение. Утонув, но продолжая «жить» под водой, злая жена и разбойник-сын становятся такими добрыми, хорошими, что попавший к ним муж и отец не верит своим глазам: «„Расскажите мне, что все это значит? Ведь я тебя утопил. Отчего ты такая ласковая?“ — „Оттого, что меня маленькую во время сна леший унес от матери и воспитывал, он и меня научил, чтобы я грубила с тобой. Он же тебя и научил, чтобы ты меня бросил в воду. Если бы ты не пришел, мы бы вечно страдали, а ты пришел, так будем жить счастливо“» (Моск.).

Вера в оборотничество отразила представления о единстве мира, взаимозависимости всего сущего, которые (естественно, не в форме стройной теории) прослеживаются и в обрядах, и в сказках, и в поверьях русских крестьян.

В центральных, северо-западных и северо-восточных районах России оборотнем часто именуется «человек-волк» (реже — «человек-медведь») (оборачивание обычно происходит во время свадьбы) (см. ВОЛКОДЛАК). Ср.: «Людей оборачивали в волка или медведя когда-то очень давно, когда были сильные колдуны; впрочем, есть вера, что и ныне „в зырянах“ еще есть такие колдуны, что могут человека „пустить волком“, оборотней производят больше на свадьбах… <…>. Оборотни живут в лесу вместе с другими волками, как настоящие, но если убить оборотня и содрать с него шкуру, то окажется голый человек; убить же оборотня приходится очень редко и то „знатоку“ (знающему кое-что в колдовстве), потому что оборотень очень хитер и увертлив» (Волог.) <АМЭ>.

Отличали животных, птиц-оборотней по необычному поведению, реже — по каким-то чертам в их облике (белая полоса на шее волка; белый цвет его шкуры (Арх., Сиб.); отсутствие хвоста у сороки и т. п.).

«В зимнее время была свадьба очень большая. И с помощью злого человека эту свадьбу превратили в волков. И ета свадьба убежала, исчезла бесследно. В одно прекрасное время, в холода, эта свадьба явилась к людям. И пришли еты волки под крыльцо, под колидор. А невеста все ближе к жениху держится, парой все, к нему жмется. А женщина про это слышала и стала давать им хлеба. Ну, хлеб у крестьян, конечно, был с крестом (благословленный. — М. В.) и масло с крестом. Хлеба с маслом стала им кидать, етым волкам» (Новг.) (один из способов расколдовывания оборотня — кормление благословленной едой. — М. В.; о других способах см. ВОЛКОДЛАК).

Обезопасить себя от оборотня (прежде всего — от оборотня-колдуна, ведьмы) можно было, ударив его наотмашь, искалечив (отрезав ухо свинье-оборотню, подковав ведьму-лошадь) (см. ВЕДЬМА, КОЛДУН). «…Рассказывала одна старуха, что когда ей случилось однажды идти ночью по деревне, то на пути встретилась ей большая черная собака. Старуха хотела защититься от нее своей палкой, но собака сказала: „Иди, иди своей дорогой: тае не замают“» (Калуж.).

От оборотней защищал «змеиный топор» (топор, которым убили змею).

Верили также, что если похитить предмет, с помощью которого происходило превращение (например, нож), или одежду колдуна, то вновь обернуться человеком он не сможет.

Оборачивание — само по себе колдовское действие. В рассказах об оборотнях (XIX―XX вв.) они могут просто рыскать зверем или летать птицей, иногда, правда, и с определенными целями — испортить человека, посторожить (или, напротив, погубить) скот, разведать места промыслов: оборотни кусают народ или вовсе заедают людей (Сарат. и др.).

К наиболее злокозненным действиям оборотней (не всегда так именуемым) относится наведение порчи и эпидемий: «Будучи уверены, что все несчастья, в особенности скотский падеж, напускаются каким-нибудь еретиком или чернокнижником, которые, по преданию старины, часто обращаются в четвероногих животных для причинения людям вреда, крестьянки при опахивании земли с ожесточением бьют попавшегося навстречу, которого принимают за оборотня или за самую смерть» (Калуж.) <Ляметри, 1862>.

В повествовании из Вологодской губернии колдунья оборачивается через коромысло, чтобы прогнать овец; девушка оборачивается козой и убегает от нелюбимого мужа (Смол.).

В быличке Архангельской губернии купец, опасаясь быть ограбленным, отправляется на ярмарку медведем; в этом обличье он убит — под шкурой убитого медведя обнаруживают оборотня, человека, одетого в жилет и брюки, с несколькими тысячами денег в кармане <Ефименко, 1877>.

В рассказе, записанном в Сургутском крае, оборотень-купец «ходит налимом», отыскивая в реке рыбу. Налима вылавливают, но благодаря жене рыбака ему удается ускользнуть назад, в реку. Вскоре после этого рыбак, приехавший в город, встречается на базаре с незнакомым купцом, который зовет его в гости, угощает и просит передать жене подарки: «…купец и говорит мужику: „Отвези, брат, пожалуйста, от меня своей жене подарочек, что я тебе дам“. И начал он тут откладывать мужику разные материи — и шелковы, и атласны, и гарусны, и разные ожерелья, и серьги, и кольца… Тут мужик не вытерпел и спрашивает купца: „Скажите же, пожалуйста, кто вы такой будете и за что вы дарите жену мою?“ — „Вот за что я ее дарю, — отвечал купец. — Помнишь ты, как раз зимой добыл ты матерого налима и приказал жене сварить из него уху, а она не послушалась тебя?.. Вот этот налим и был я, и за то твою жену дарю, что она не убила меня. Я ходил допоздна в реке, отстал от товарищей и наткнулся на уду, и спасибо жене твоей, а то быть бы мне в ухе, и вот за это ей и подарочек…“ После этого мужик спрашивает: „Для чего же вы ходите налимом?“ — „А видишь ли, братец, мы промышляем на песках рыбу, вот и ходим узнавать, где рыбы останавливается больше, там и делаем промысел…“ Тогда мужик понял, что перед ним оборотень, взял поскорей подарки и домой» (схожее развитие имеют сюжеты, записанные в Олонецкой губернии, в Новгородской области).

Среди русских крестьян XX в. вера в оборотничество, в общем, угасает, хотя рассказы об оборотнях — медведях и волках до сих пор популярны в некоторых районах России. Интересная трансформация темы оборотничества обнаруживается в записанном И. В. Карнауховой на Русском Севере повествовании об одном из героев Гражданской войны, «прославившемся» своей жестокостью: в этом рассказе партизанский командир выступает как волк-оборотень, вурдалак, губящий людей <Карнаухова, 1934>.