Марина Власова - Энциклопедия русских суеверий

• Название: Энциклопедия русских суеверий
• Автор: Марина Власова
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-705-3

«Энциклопедия русских суеверий» знакомит читателя со сложным комплексом верований, бытовавших в среде русского крестьянства в XIX–XX вв. Ее основные «герои» — домовые, водяные, русалки, лешие, упыри, оборотни, черти и прочая нечистая сила. Их образы оказались поразительно живучими в народном сознании, представляя и ныне существующий пласт традиционной культуры.

Бесспорный интерес вызывают широко цитируемые автором фольклорные и этнографические источники, архивные материалы и литературные публикации. Они приводятся практически без изменений, с сохранением диалектизмов и стилистических особенностей, свойственных рассказчику.

Книгу сопровождают авторская статья «О незнаемом», словарь устаревших и диалектных слов и список литературы. Издание иллюстрировано тоновыми заставками и концовками, специально выполненными для него художником В. В. Есауленко.

Энциклопедия адресована самому широкому кругу читателей.

---

«Проводы русалок» на Владимирщине «сводятся к тому, что женщины устраивают складчину, затем ходят по селу с пением частушек, традиционных лирических и даже современных массовых песен» <Померанцева, 1975>. В Руднянском районе Смоленской области «розыгры» (в 80-е гг. XX в.) проходили, без упоминания о русалках, близ кладбища, где, собравшись «по улицам» (соседи с соседями), местные жители пили, закусывали и пели.

Стиранию исконного смысла этого обряда и образа русалки, вероятно, способствовало и то, что «проводами русалок», по обычаям целого ряда районов России, заканчивался определенный период года; «проводы» естественно переходили в сопровождаемое песнями и танцами гулянье, пережившее в XX в. веру в русалок. Е. Г. Кагаров полагает, что к русальским обрядам примкнул еще целый ряд обычаев, обрядов, связанных с магией плодородия. Как пример тому он приводит описание народной игры (Тамбовская губерния): «Молодые крестьяне, нарядившись в простыни, пускаются вдогонку за девушками и молодыми женщинами, стараясь ударить их кнутом. Женщины спрашивают: „Русалоцки, как лен?“ (подразумевая, „как уродится“). Ряженые указывают на длину кнута, а бабы восклицают: „Ох, умильные русалоцки, какой хороший“». Е. Г. Кагаров проводит параллель между действиями в этой игре и магическими действиями во время римского праздника «луперкалий»: жрецы («луперки»), также одетые определенным образом, стегали проходивших женщин ремнями, а последние верили, что эти удары приносят «благословение браку, изобилие плодов земных» <Кагаров, 1918>.

Считалось, что после проводов русалки покидают леса и поля, хотя крестьяне, в общем-то, смутно представляли, куда они уходят, рассказывая об этом по-разному. В Орловской губернии, например, считали, что «после семицкой недели в лесу уже не бывает русалок». Одни крестьяне полагали, что русалки поднимаются вверх и живут на облаках; другие считали, что они «скрываются под землю и спят там остальное время года»; иные думали, будто русалки переселяются в реки. Говорили еще, что русалки, «оставив лес, долго еще остаются на нивах и безмолвно катаются на волнах нив». Добавим также, что образ русалки в великорусских и особенно севернорусских поверьях раздваивается: она и существо, появляющееся на земле лишь в определенное время года, и обитающее у воды и в лесах постоянно («страшная» русалка связана не столько с сезонным, сколько с суточным ритмом: ее видят в любое время года, но чаще в сумерках, в полдень, ночью).

Сложный контаминационный образ русалки в весенне-летних календарных обрядах, видимо, все же более персонифицирует силы плодородия, природы; он словно бы проступает из воды, земли, растительности, затем в них растворяясь. Тем не менее это не единственная сторона образа русалки. Русалки в весенне-летних календарных праздниках проявляют себя и как наделенные многообразными способностями и властью существа, божества. На последнее указывает многообразие запретов, знаменующих посвященные русалкам праздники: в это время, согласно обычаям многих районов России, стараются не купаться, не стирать, не шить, не прясть.

В стороне Торопецкого уезда «в глухом лесу есть круглое озерко, зовется оно котелком; ибо с виду глядит настоящим чаном. Глубоко оно, а вода прозрачна так, что на полторы сажени видно все вглубь. С ним сопряжено множество поверий и сказок о русалках… <…> Крестьяне и крестьянки великолуцкие верят, что до Петровок (12 июля), как бы тепла не была погода, а купаться нельзя без опасения быть защекоченным русалками. Только полынь-трава, подвязанная под мышки, может защитить смелого купальщика от нападения опасных прелестниц» <Семевский, 1857>.

Запреты прясть в «русальские» праздники подтверждают отношение русалки к прядению, ткачеству. Прядение — одно из любимых, казалось бы, бытовых занятий русалки. По поверьям, русалка не только разматывает пряжу, раскачиваясь на ветвях деревьев. Во Владимирской губернии, например, полагали, что «желание одеться заставляет их [русалок] ходить ночью в бани, где бабы иногда оставляют на гребнях мочки, чтобы напрясть себе одежды». Русалки «похищают у заснувших без молитвы женщин нитки, холсты и полотна, разостланные на траве для беленья; украденную пряжу, качаясь на древесных ветвях, разматывают и подпевают себе под нос хвастливые песни» <Максимов, 1903>.

«Здесь мы находим объяснение народной приметы, в силу которой по сошествии Св. Духа целую неделю не белят полотна, то есть на русальской неделе, когда русалки проказят, не расстилают на траву холсты для беленья. В Курской губернии нельзя холсты белить, то есть расстилать на солнышке в среду после сошествия Св. Духа; буря унесет, почему и день этот называется бураломы; уносит же буря разостланные холсты прежде всего к глубокому пруду» <Зеленин, 1916>.

Во многих губерниях России русалкам оставляли жертвы, подношения: нитки, клубки, куски полотна, развешивая все это на деревьях (оговорим, что все это могло предназначаться и «русалкам — духам усопших», которые вообще «любят куски одежды, особенно концы, края платья» и т. д.) <Кагаров, 1918>.

Во всех этих поверьях и обычаях за образом русалки-пряхи проглядывает облик божества, связанного с насущно необходимой для жизни стихией воды, покровительствующего ряду домашних работ, влияющего и на судьбы людей (здесь образ русалки сближается с образами прядущих кикиморы, пустодомки). В ряде районов России ведающая судьбу человека русалка оказывается пророчицей.

В рассказе, записанном на Новгородчине, русалки (три девки с косами) появляются у дома перед бедой и настойчиво пытаются открыть дверь, «держатся за скобу»: «Дверь-та на крючки, не говорят, что „открывай!“ — а скобки у двери ломали». Вскоре после посещения русалок у хозяйки дома гибнет сын.

«Русалку-то видывали, говорят. <…> Обязательно на камне посреди реки и волосы чешет, да приговаривает: „Год года хуже — сама себе толковала. — А этот год хуже всех“» (Новг.) <Черепанова, 1996>. Повествование о подобном, беспросветно мрачном, пророчестве русалки записано и в Восточной Сибири.

В некоторых губерниях России в «праздники русалок» нельзя было работать в поле и даже вообще работать. Так, по поверьям Саратовской губернии, русалки показываются в первый четверг после Троицы, и тогда люди не купаются и не выполняют никаких работ. «Русальная неделя почитается крестьянами как праздник. По поверию крестьян (Смоленская губерния), кто будет пахать в эту неделю, у того скот будет падать; кто будет сеять, у того градом побьет хлеб; кто будет прясть шерсть, у того овцы будут кружиться; кто будет городить изгородь, вить веревки, вязать бороны, тот зачахнет и согнет того в дугу. Дети лиц, нарушавших Русальную, или кривую, неделю, родятся уродами; приплод скота у этих хозяев бывает ненормальный» <Зеленин, 1916>.

В юго-западных районах России начиная с Троицкой субботы не ходили по воду и не работали в поле, веря, что если кто в Духов день, когда по местным понятиям появляются русалки, занимается работой в поле, то те мешают работе и насылают на посевы несчастье. Соблюдающие этот праздник надеются, что русалки сберегут их поля от всякой беды.

«С праздниками в честь русалок совпадают так называемые кривые недели, память о которых сохранилась в народе весьма смутно. В эти дни нельзя делать многого: последствием будет уродливый скот и уродливые дети. Мы затрудняемся приписать эти последствия русалкам, хотя такая возможность не исключена. <…> Кроме того, кривые же недели падают кое-где еще и на Святки, когда русалкам совсем не празднуют, а вспоминают лишь умерших предков» <Зеленин, 1916>.

Подобные поверья и запреты свидетельствуют об отношении русалок не только к воде, плодородию и прядению. От русалок могут зависеть почти все сферы крестьянского бытия, (что, возможно, указывает на их некогда существенную роль полифункциональных божеств). Память об универсальных способностях и власти русалок в поверьях XIX–XX вв. сохранилась «осколочно» — и полнее всего отразилась в обычаях, обрядах, связанных с крестьянским календарем.

Многие исследователи полагают, что в весенних праздниках, посвященных русалкам, в первую очередь отразились представления о них как о «заложных» покойниках (об умерших неестественной смертью людях). Д. К. Зеленин считал, что «у великорусов широко распространены поминки в семик всех умерших неестественной смертью», и видел в связанных с русалками праздниках отголоски таких поминок, во время которых безвременно скончавшихся, беспокойных, опасных покойников старались почтить, помянуть, угостить, обезопасить себя от них <Зеленин, 1916>.