Марина Власова - Энциклопедия русских суеверий

• Название: Энциклопедия русских суеверий
• Автор: Марина Власова
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-705-3

«Энциклопедия русских суеверий» знакомит читателя со сложным комплексом верований, бытовавших в среде русского крестьянства в XIX–XX вв. Ее основные «герои» — домовые, водяные, русалки, лешие, упыри, оборотни, черти и прочая нечистая сила. Их образы оказались поразительно живучими в народном сознании, представляя и ныне существующий пласт традиционной культуры.

Бесспорный интерес вызывают широко цитируемые автором фольклорные и этнографические источники, архивные материалы и литературные публикации. Они приводятся практически без изменений, с сохранением диалектизмов и стилистических особенностей, свойственных рассказчику.

Книгу сопровождают авторская статья «О незнаемом», словарь устаревших и диалектных слов и список литературы. Издание иллюстрировано тоновыми заставками и концовками, специально выполненными для него художником В. В. Есауленко.

Энциклопедия адресована самому широкому кругу читателей.

---

Нередко колдун действует и без видимого посредства нечистой силы. Некоторая неопределенность народных понятий о колдовской силе и способах чарования прослеживается и в историко-литературных памятниках, в частности в документальных свидетельствах XVII―XVIII вв. о судах над колдунами и ведьмами <Антонович, 1877; Запольский, 1890; Краинский, 1900>. По поверьям, колдовать можно было не только посредством каких-то действий, через предметы, но словом или просто взглядом, «по ветру», т. е. практически любое движение подозреваемого в колдовстве считалось «чарованием»: знахарь может одним взглядом отнять у коров молоко или напустить на огород насекомых (Енис.), и т. п.

«У какого-то парня лошадь околела на пашне с дурного глаза проходившего в это время колдуна Онуфрия, и семейные, выслушав серьезно парня, решают отколотить Онуфрия и действительно бьют его беспощадно» (Нижегор.) <Русинов, 1869>. Ср. также веру в то, что можно вызвать болезнь, зевнув или удивившись: озев — «болезнь от зевания» (Арх.), озеп — «болезнь от удивления» (Нижегор., Симб.).

Колдуну подвластны почти все стороны бытия природы и человека. Он повелевает небесными явлениями, погодой (насылает град, ветер, «отводит» тучи, что отражено уже в древнерусских историко-литературных памятниках). Повелевая стихиями, природными явлениями, колдун может их «толковать» — разгадывать, предсказывать их посредством будущее, объяснять настоящее.

Такая роль колдуна, чародея, ворожца, волхва, видимо очень существенная для жизни Древней Руси, не столь ярко выражена в поверьях XIX―XX вв., хотя и в это время к колдунам продолжали обращаться за разгадкой причин тех или иных событий (главным образом с просьбой отыскать источник порчи, причину болезни, пропажи и т. п.).

Представления об исконной и особой власти колдунов над водой, влагой, погодой отразились в позднейших повествованиях о разбойниках-колдунах, в частности о Степане Разине, который якобы мог плавать по реке на войлоке или в нарисованной лодке, умел насылать ветер, бурю. Получив в тюрьме ложку воды, разбойник Селезень уплывает селезнем из заточения (Том.); выплывает из неволи в ложке воды (Сургут.).

Как и ведьма, колдун может «портить» скот, поля, людей; для этого он «затемняет месяц» (Арх). В ряде губерний колдун, «портящий других словами или наговорами, пускаемыми по воздуху, причиняющий зло другим», называется порчельником (Арх., Калуж.) (см. ПОРЧЕЛЬНИК).

Колдун способен отнять молоко у коров, навести скотский падеж (Калуж.). Он делает в поле прожины, заломы, закрутки, куклы (чаще всего — во время цветения злаков). Делая закрутку или куклу, колдун связывает колосья в пучок, нередко пригибая при этом к земле. Такое вязание — колдовское действие: оно «связывает», уничтожает плодородие, урожай: «вязать», «связывать» в принципе значит «колдовать» <Потебня, 1914>. Залом — слом пучка колосьев или «ржины на каждом колене» (Новг.) (иногда колосья втыкаются в землю — Д. К. Зеленин считает такую его форму древнейшей <Зеленин, 1991>).

Делая залом, колдун вынимает спорину (Орл.). Залом бывает «на зерно», «на скот», «на человека» — «на голову», «на большую голову» (на хозяина) (Пенз., Забайк. и др.). От залома «страшная порча идет, то глаз выломит или палит страшно, то руки поведет, скрючит» (Забайк.). Таким образом, назначение залома зачастую не только «порча урожая», но наведение беды на хозяев и на хозяйство в целом.

В поверьях XIX–XX вв. представления о заломах и закрутках обычно смешиваются, объединяются, ср.: залом — закрутка вниз колосьями (Забайк.).

По мнению крестьян Пензенской губернии, чем сложнее свернут залом, тем он действеннее (самый страшный залом — почерневший). Забайкальцы полагали, что наиболее страшен залом — свернутый из 26 (по другим версиям — из 12) и более колосьев.

Залом колдун крутит с проклятьем в обратную (влево) сторону, а потом закапывает около того места, где он был сделан, заговоренные уголь и пни. (Калуж.). Иногда залом обвязывается лошадиными или женскими волосами, суровой ниткой, обсыпается углем, золой из печи, землей с кладбища (с могилы самоубийцы — Петерб.); в середину залома кладутся головни. «Всякий, кто срежет такой залом, скоро умрет или получит лихую и продолжительную болезнь: у него отнимаются ноги или сохнет рука и пр.». От залома может появиться червяк «вроде волоса». Порча с места залома передается всей полосе, хлеба с таких полос не едят <Попов, 1903>.

В поверьях Вологодчины отмечен и «обратный» порче случай заламывания: на несжатой полосе заламывают во время жатвы несколько «волотей» — «кладут пятно», «чтобы злой дух не сжал хлеба». Исконный смысл «заламывания и завязывания», таким образом, неоднозначен.

По мнению Д. К. Зеленина, «можно установить определенное сходство между заломом и завиванием бороды при окончании жатвы. И там и тут колосья втыкают в землю, тем самым направляя туда вегетационную силу хлебов. <…> В первом случае ее стараются обратить на благо колдуна-соперника, а во втором — на благо хозяина поля: сохраненная в недрах матери-земли, она обеспечит буйный рост посевов весной» <Зеленин, 1991>; ср. также одно из древнейших названий двойственного в своих действиях колдуна, волхва наузник (т. е. «вяжущий»).

Вредоносный залом (закрутку, куклу) снимали, уничтожали с особыми предосторожностями (не руками, а кочергой или расщепленным осиновым колом) и сжигали (реже — топили, клали на чью-либо могилу, чтобы виновник утонул, умер) <Зеленин, 1991>.

Убрать залом приглашали обычного «сильного» колдуна или священника — с этим обычаем боролась лишь часть священнослужителей, слишком велик был повсеместно внушаемый заломами страх. Знахарская процедура уничтожения залома (закрута) могла именоваться «раскрут» <Попов, 1903>.

Иногда заломы снимали не только знахари, но и некоторые буддийские ламы — «прежде чем вырвать заломленные колосья, знахарь ограждает себя особым заговором и только после этого он вырывает из земли пучок заломленных колосьев» (пучок ставят у зажженного костра, иногда одновременно стреляя из ружья). «Случается, что действие залома, особым наговором, обращают на того, кто сделал этот залом, при условии, чтобы к тому, кто заломил поле, не попало бы в дом ни одной крошки хлеба из дома хозяина, у которого испорчено поле» (Забайк.) <Логиновский, 1903>.

Реже заломленные колосья уничтожали сами «знающие» хозяева: «Крестьяне обходят залом три раза с востока и на четырех сторонах, став спиной к солнечному пути, раскрывают ладонь и говорят: „Если ты спроста, и я спроста, если ты с хитрости, и я с хитрости“. Сделав это, сжигают вырванный сноп на месте. Хлеб же, собранный с десятины, где был залом, сами хозяева не употребляют ни для себя, ни для скота, а лишь для продажи» <Демич, 1899>. В Пензенской губернии залом «отговаривали». На Брянщине снятие залома сопровождалось троекратным чтением молитв «Отче наш», «Живый в помощи Вышнего» и апокрифа «Сон Пресвятой Богородицы», причем скрученные колосья срывали левой ногой, бросая затем левой рукой через левое плечо и сжигая в печи.

Согласно бытующим до сих пор поверьям Новгородчины, заломанные стебли необходимо накрыть бороной и сжечь (по современным записям из той же области заломы не только устрашали, но становились поводом для ночных проказ деревенских парней, которые в шутку скручивали колосья, вызывая смятение односельчан).

На Вологодчине верили, что колдун может унести спорынью (приполон) хлеба, обойдя поле с серпом и сжав на нем несколько колосьев в разных местах. Таково же было действие пережинов, или прожинов, — узких длинных полосок (длиной в полосу или в поле), «с которых загадочным образом исчезали колосья». Считалось, что колдуны «привязывают к ногам ножницы (Орл., Тульск.) или икону и передвигаются на них по полю как на лыжах (Яросл.)», отчего и появляются прожины <Зеленин, 1991> (см. ПОРЧЕЛЬНИК). Крестьяне Орловщины утверждали, что если зерна намолочено мало, то из него «вынута спорина». В таком случае рожь нужно заменить у мельника «рожью от праведной души» или «скотской долей» (т. е. рожью, смолотой для пересыпки корма лошадям — она восстанавливает спорину) <Трунов, 1869>. В новгородских вариантах повествований об «отнятии спорины» зерно само движется (ползет) с поля в амбары колдуна (или его таскает нечистая сила).

Подобно ведьмам, портящие урожай и скот колдуны считались особенно опасными во время летнего солнцеворота. «На Иванов день колдуны ходили по полям, вынимали спорину. Ходили поперек полос или поперек поля, чтобы у колдуна был урожай, а у других нет»; «В Петров день клали окосок под порог хлева, узелки с холстины и осиновым колом подпирали в хлев дверь — это от колдуна. Колдуны у нас много делали. Накануне Петрова дня колодцы замыкали, пережины делали, урожай отмечали, заломы заламывали. Отец однажды пошел в поле: „Батюшки, что за чудо! Рожь, как ее кто уложил!“ Пошел за Василием, тот за колдуном. Колдун кол забил, мы ему пол-литра поставили. Все обошлось» (В. Повол.). «Хитрым», «ворожейным», удачным для «волхитов» в некоторых местностях (в частности, в Сибири) считался и Великий четверг Страстной недели (см. ВОЛХВ).