Джоанна Макдональд - Игры на острове

• Название: Игры на острове
• Автор: Джоанна Макдональд
• Издательство: КРОН-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00331-3

В день своего двадцатилетия близнецы брат и сестра Нелл и Тэлли Маклины решают резко переменить жизнь. Нелл, милая толстушка, полна комплексов, предпочитает любовным забавам спагетти и беседы со своими платоническими друзьями. Тэлли же, красивый сексапильный мужчина, наоборот, часто меняет женщин, тратит деньги напропалую — словом, прожигает жизнь, но он тоже в глубине души ждет любви, хочет понять, способен ли он на это чувство…

Они уезжают в Шотландию на один из островов и решают там открыть гостиницу, и жизнь близнецов круто меняется…

---

Она сунула ноги в туфли на высоких каблуках и поднялась из-за стола. У нее, когда она работала, была привычка снимать обувь, что часто вызывало смех на смешанных заседаниях. «Ладно, ведь меня все еще привлекает забавная игра ногами под столом, — подумала она, — даже если ко всем остальным частям моего тела недостаточно внимания».

— Сара, — решительно сказала Артимис своей худенькой черноволосой помощнице. — Свяжитесь с Осси и узнайте, когда у Ричарда будет несколько свободных дней, которые совпадают с моими, а потом забронируйте нам места вот в это место. — И она положила рекламный листок о Талиске перед изумленной девушкой.

Осси был личным секретарем Ричарда.

— Да, я понимаю, что одновременно мы уйдем только в вечность, но сейчас, когда операции на бирже позади, сейчас самое время отдохнуть. И чем скорей, тем лучше. Закажите комнату на двоих со всеми удобствами. И я настаиваю на двуспальной кровати. Не дайте им себя надуть и подсунуть две кровати рядом. Если нам удастся вместе с Ричардом возродить потерянные аппетиты, как сказано в этом рекламном листке, мы будем стоять на ногах потверже.

Сара была очень удивлена. Она работала с Артимис полтора года и за это время пришла к выводу, что если когда-то страсть свела ее боссов вместе, то теперь эту страстную любовь заменила выгода и доходы, а интерес друг к другу они совсем потеряли, никогда не выказывая хотя бы привязанности друг к другу, и, насколько Сара знала, сопровождали друг друга только по делам бизнеса, но никогда вместе не отдыхали. Ричард Клоувер обожал море и регулярно участвовал в регате на собственной яхте, построенной в Суоне, набирая из сотрудников компаний и членов своей команды, и соперников. А Артимис проводила свое свободное время в Глочестершире, где она держала верховую лошадь и участвовала в псовой охоте на лошадях с членами королевской семьи.

Изучив рекламный листок и держа в руке телефонную трубку, Сара размышляла: неужели Талиска поможет вернуть семейное счастье Клоуверам…

Алесдер Макиннес вышел из здания суда в Оубене в огорченном состоянии. С судьей, шерифом Фаркгарсоном, которого он только что покинул, Алесдер общался редко. Его Чести было почти семьдесят, и он жил один в комфортабельном доме под Лох-Эйви; а когда судье приходилось сталкиваться с жизненными реалиями, он проявлял благоразумие и предусмотрительность. Он никогда не приближался к лагерю путешественников и не мог знать, как влияет жизнь этих людей на новое предприятие, которое рекламирует себя как место, где нет стрессов и напряженности современной жизни! А эти грязные бродяги нарушили идиллию Талиски, и Его Честь, шериф Фаркгарсон, может только объявить с юридической точностью, что, до тех пор пока не будут поданы соответствующие иски и объявлены стороны, предъявляющие иски, а также не будут приглашены адвокаты, он не может принять дело к рассмотрению. В многословном постскриптуме судья добавил, что мистер Макиннес не должен позволять себе вновь обращаться к нему по поводу судебного запрета, ибо он не хочет, чтобы его заподозрили в серьезном нарушении судебного этикета.

— С этим старым судьей Фаркгарсоном невозможно договориться, — сказал Алесдер в телефонном разговоре с Тэлли после беседы с шерифом. — Он не может понять, что путешественник Нового Века — это троглодит каменного века. Я думаю, он представляет их чем-то вроде веселых цыган.

Положив трубку, Алесдер несколько минут посидел за столом, размышляя над положением в Талиске. Ему казалось, что оно, это положение, все больше заходит в тупик. После многих месяцев успешной совместной работы, именно тогда, когда «из шляпы должен был явиться кролик» и миру мог открыться их дворец прекраснейших наслаждений, Маклины, видимо, могут оказаться в самом дурацком положении. По мнению Алесдера, тут было не просто неудобство со стороны путешественников, это, видимо, была серьезная ошибка Маклинов: Тэлли, кажется, предпочел компанию неразговорчивого рыбака Макферсона и его красавицы жены, тогда как Нелл легкомысленно вступила в связь с Дэйвидом, симпатичным, но, по мнению Алесдера, довольно скользким городским типом, который был у Маклинов на домашнем торжестве. Застав их почти in flagrante delicto[20] рядом со своей комнатой, Алесдер был этим и поражен, и раздражен, считая Нелл достойной большего, однако, казалось, ее это очень веселило! Вместе с остальными Дэйвид Гедалла сейчас вернулся в Лондон и, хотя Алесдер не мог объяснить почему, он испытывал забавное чувство облегчения.

И, отогнав прочь мысли о Талиске, он достал с полки потрепанный томик поэзии, который всегда держал под рукой. Если бы кто-нибудь спросил Алесдера, что поддержало его после смерти жены, то он бы ответил, что поэзия Нормана Маккрэйга. Каким-то образом поэт, который сам пережил такую потерю, в поэме, названной «В память», передал печаль Алесдера выразительными словами.

Повсюду смерть ее, куда ни глянь.
Рассвет, и городская площадь,
и дальние сверкающие горы…
Неужто растворилась смерть и в них.
И тишина, что от нее осталась,
проступит через круговерть всех слов.
И как соединятся наши руки,
когда меж ними эта бездна — смерть,
что всех невыносимей расстояний.

Казалось, смерть жены — это вечный барьер между ним и остальными людьми; бесконечная боль, которая не оставляла его ни днем, ни ночью. Но страдание стало не таким непереносимым. Постепенно душевная боль притуплялась. С каждым днем воспоминание о смерти жены все более размывалось в сознании Алесдера. Это было всего-навсего незаметное для него действие времени.

Никто так, как Алесдер, не принимал близко к сердцу открытие Талиски — он хотел, чтобы оно прошло как по маслу, а весь проект оказался успешным. Отель и его хозяев он поставил высоко в своем приоритетном перечне клиентов; они разместились в одной графе с делами по плохому обращению с детьми и несколькими заявлениями рыбаков о компенсации. Алесдер всегда старался строго следовать букве закона, но неизменно этим клиентам уделял чуть больше внимания, чем другим. Вот почему он был так расстроен, что не смог убедить шерифа Фаркгарсона в том, что Маклины оказались перед дилеммой.

Тэлли бросил телефонную трубку, все еще громко «бормоча» о шерифе. Он сердито посмотрел в окно — на улице ярко светило солнце. «Что толку от этой погоды, если у богатых и привередливых гостей Талиски удовольствие будет испорчено еще до того, как они ступят на порог этого отеля?»

— Половина удовольствия заключается в хорошей дороге к острову, — жаловался Тэлли Энн, которая здесь была единственным свидетелем, тогда как остальные сотрудники отеля слонялись по Талиске с тех пор, как сюда прибыли путешественники.

— А сейчас эти чертовы таксисты начнут отказываться проезжать через ворота, с тех пор как прошел слух о том, что обокрали фургон мясника.

Позавчера четверть говяжьей туши исчезла загадочным образом, пока мясник ждал, когда откроют ворота, а его внимание отвлекали дети, визжа и стуча в окно, гримасничая и делая неприличные жесты.

— И это еще одно дело, которое мы не можем возбудить, потому что нет других свидетелей — только эти проклятые отродья, которые наплетут чепухи, но не скажут правду! — воскликнул Тэлли.

— А я-то удивлялась, почему прошлым вечером от костров в лагере доносились такие запахи, что слюнки текли, — прокомментировала Энн. — Вечер был такой прекрасный, и я пошла на берег прогуляться. А запах мяса, которое жарили на углях, даже перебивал вонь от стока в Килиш.

Рассказывая это, Энн тайком почесывала покусанные насекомыми ноги. Вечер был такой прекрасный, что она рискнула пройтись с голыми ногами и стала жертвой каких-то летучих кровососов.

Тэлли снова потянулся к телефону.

— Если закон настаивает, чтобы я был ослом, я приглашу писак. Может, это испортит наш имидж, но на эту историю бульварные газеты набросятся — уверен. Особенно сейчас — когда у них нет ничего «жареного» политического. Мы, может, потеряем несколько гостей, которых стесняет камера, но зато о Талиске узнает вся страна.

Тэлли позвонил во вторник. К среде «Оссиан» забили до отказа репортеры, а журналисты заполнили лагерь путешественников и гостиницу. Нелл разъярилась из-за того, что фотографы и телевизионщики передвигали мебель и набросали во всех комнатах окурков, а она с командой уборщиков навела в них безукоризненный порядок к приему первых гостей на уик-энд. Но Тэлли и слышать ничего не хотел.

— Это же будет неслыханная реклама! — уверял Нелл брат. — У нас такого шанса больше не будет, а с паршивой овцы хоть шерсти клок, так и с этого грязного сброда.

Заголовки в газетах были предсказуемы. Они варьировались от сдержанных «Провал шоу на острове» («Экспресс»), «Гостиница, где разбиваются сердца» («Сан») или эксцентричного «Богатый в замке, бедный за воротами» («Миррор») над фото Тэлли и одного из вождей путешественников; до точных — «Осада Талиски», «Имущие против неимущих» («Индепендент»). Большинство газет сочувствовало Тэлли с Нелл, публикуя, фотографии фургонов путешественников и спальней в Талиске, или куч пустых емкостей, брошенных в лагере путешественников, с аккуратным рядом бутылок на полках в баре Тэлли. Вечерние теленовости в среду показали съемки с высоты растянувшейся колонны машин и людей на материке и дикий, почти пустой остров с его прекрасно восстановленными зданиями и аккуратной гравийной подъездной дорогой, ведущей к накрепко закрытым воротам на мосту, съемки сопровождал комментарий, продолжающий тему осады, далее показали записи интервью с полицейскими и руководителями местных организаций здравоохранения, обосновавших свое невмешательство. Тэлли с Нелл сняли проходящими туннельную арку, а интервью брали у старинных железных ворот и у гостиницы с ее эмблемой с изображением скабиозы. При том, что в целом освещение событий было в пользу Талиски, в большинстве версий всей истории подчеркивалось, что путешественники за лагерную стоянку уплатили арендную плату и закон не нарушали.