Журнал Фантакрим-MEGA. - Сборник зарубежной фантастики

• Название: Сборник зарубежной фантастики
• Автор: Журнал Фантакрим-MEGA.
• Жанр: Прочая старинная литература

---

- Да в общем нет. Слышала только, что она утонула.

- Да, но как? - Мы вышли в фойе и остановились у скамьи-аквариума, глядя, как среди водорослей и пузырьков медленно колыхались в воде две крупные золотистые рыбины. - Пиа играла русалку в “Человеке с радуги”. Спектакль тогда катали по Гавайям. И вот как-то раз днем она решила искупаться, доплыть до какого-то маленького островка метрах в трехстах от берега. Штука в том, что она совершенно не умела плавать…

Я вздрогнула, представив эту очаровательную молодую женщину, убитую собственной работой, чрезмерным вхождением в роль… Русалка! Боже мой! Что ж, это многое объясняло в поведении Брайана. Общаясь между собой, актерам было куда проще незаметно выйти за грань, отделяющую себя самого от сценического образа. Компания же посторонних людей, наоборот, заставляла оставаться собой.

- Бедняга Брайан. Спасибо, что рассказал мне, Майлс. - Мы подошли к двери, и я помахала рукой швейцару. - А где ты остановился?

- В “Дайане Редиссон”.

- Правда? Как чудно, я в этом же отеле! Я, конечно, уважаю режиссерские наставления, но брать два разных такси будет, по-моему, просто расточительством, а?

Майлс поймал машину, и всю дорогу мы, предаваясь блаженному нарушению запрета Брайана, болтали, вспоминали прошлые совместные работы, рассказывали друг другу об общих знакомых.

В гостиничном холле мы простились и разошлись по своим номерам. Я переоделась в халат, заказала горячего чаю и свернулась в просторном кресле со своей тетрадкой. На память я не жалуюсь и, прочтя содержимое листков в клеточку дважды, я решила двигаться дальше, отыскала в своем чемодане таблетки и приняла одну.

Даже всей моей памяти не хватало на то, чтобы запомнить официальное фармацевтическое название этого препарата. Рассказывали, что он был разработан в государственных военных лабораториях и предназначался для нужд разведки. Приняв такое лекарство, разведчик настолько полно вживался в “легенду”, что разоблачить его было невозможно даже с помощью гипноза, детекторов лжи и любых инъекций.

Потом эту военную тайну постигла судьба всех остальных военных тайн - она просочилась-таки сквозь запреты и секреты. Большие надежды возлагали на это средство наркоманы, но их ждало разочарование. Таблетки сами по себе - не более чем инструмент. И едва их приняв, превратиться чудесным образом в кого-то другого невозможно. Для этого нужна напряженная работа над образом. Любителям острых наркотических ощущений она оказалась не под силу, но тут таблетки открыли для себя актеры. Сегодня театр без них почти не обходится. В традиционной драматической школе их принимают в ослабленном варианте. В импровизационной драме используют одну таблетку нормальной силы, в “веритэ” - две. Брайан велел нам начинать с одной. Что ж, это не самое жесткое из его требований.

Я почувствовала, что средство начинает действовать: голова моя чуть закружилась и стала необыкновенно легкой. Теперь комната выглядела так, словно я смотрела на нее в несильный перевернутый бинокль. Звуки тоже слышались приглушенно. Я закрыла глаза и, откинув голову на спинку кресла, стала повторять биографию Аллегры. Даже не повторять, а читать. Крупные печатные буквы сами собой возникали на внутренней стороне опущенных век. Я читала и старалась представить каждого человека, каждое место, словно воскрешая в памяти однажды уже виденное и прожитое. Я лепила лица друзей Аллегры, ее родителей. Я проходила по школьным классам ее детства, возводила дома и целые города. Я старалась увидеть все это ее глазами, и вскоре мое воображение уже заполняло пустоты биографической разработки, дорисовывая малейшие детали - вплоть до забавной картинки на шкафчике Аллегры в школьной раздевалке.

Это удивительное ощущение - натягивать на себя чужую личность, как тесное трико. Я всегда восхищалась им, восхищалась и сейчас, предвкушая, как уже скоро придуманные картинки станут воспоминаниями, а она, Аллегра, станет мной.

Зазвенел телефон, и, хотя он стоял далеко от моего кресла, я все же без труда сообразила, что звонок - часть реального мира.

- Приди, приди, любовь моя! - пропел из трубки тенор Томми Себастьяна. - Я страшно одинок, потерян в этом городе чужом! Приди, приди, о сколько неги нам встреча наша… Вот черт, сбился с размера! В общем, что ты делаешь сегодня вечером, а, Нуар?

Звук его голоса и мое настоящее имя разом пробили большую брешь в сладкой дымке слияния с образом. Я нахмурилась.

- Томми, ты хочешь создать вакансию в нашей сборной труппе? По-моему, Элизар очень ясно сказал насчет того, чтобы мы не виделись вне театра.

- Так мы и не увидимся. Я специально отыскал чудный барчик, тут такая темень - дальше своего носа не видно! Ну как!

- Откуда ты вообще узнал мой телефон?

- Элементарно, Ватсон: позвонил твоему агенту.

Я невольно улыбнулась.

- Мне очень жаль, но твоя изобретательность и все труды идут прахом. Я сейчас работаю. Но все равно, спасибо за приглашение.

Томми помолчал и спросил:

- Слушай, неужели ты приняла ворчание старины Брайана всерьез?

- Я всегда принимаю всерьез свое дело.

- Ага, но делу-то время, а где же час потехе?

- Считай, что он еще не пробил. И вообще, слушай, зачем тебя я? Попроси зажечь в твоем баре свет. Спорю, найдется три-четыре очаровательных девочки, которые просто растают от одного взгляда на твой профиль.

- Да найдутся, но мне-то нужна ты! - Томми прокашлялся и вдруг затянул, безбожно фальшивя:

- Когда б имел я златые горы

И реки, полные вина,

Все отдал бы за ласки-взоры,

Чтоб ты владела мной одна.

- Ценю твои познания в мировом фольклоре, но мне пора работать. До свидания, Томми.

- Ты будешь жалеть о нашей невстрече всю оставшуюся жизнь - предупреждаю, как честный человек.

- Значит, судьба у меня такая. Все, спокойной ночи, - я решительно повесила трубку и подождала еще пару минут - не взбредет ли ему в голову перезвонить. Но Томми, похоже, осознал бесплодность своей попытки, и я вернулась в кресло. А минут через пять - и в образ Аллегры.

Утром в театр я пришла все еще ею. Ее отражение смотрело на меня из зеркала в фойе: девушка в нежно-голубом облегчающем платье, вся пастельная, воздушная и нежная. Волосы были уложены в косу, лишь два изящных завитка красовались на висках, эффектно обрамляя светлое, чистое лицо. Думать так о себе было бы, пожалуй, нескромно, но я видела в зеркале именно Аллегру и оценивала ее внешность. Позади нее возникло еще одно отражение - в дверях стоял Брайан. Он критически оглядел меня и кивнул:

- Вижу, что ты в роли. Теперь прими еще одну таблетку, и мы поработаем.

Он перелистывал свой рабочий блокнот, выбирал наугад ту или иную сцену и играл моих партнеров. Именно играл, а я была Аллегрой. Репетиционный зал превращался для меня то в школьный класс, то в родительский дом, то в кабинет Джонатана. А лицо Брайана становилось лицом учителя, начальника, первого возлюбленного. При этом сама Нуар, оставаясь где-то в уголке моего сознания, наблюдала за своей игрой. Какие-то слова и эмоции забавляли меня, какие-то казались нелепыми. Но это была оценка Нуар. Аллегра же вела себя так, как только и могла вести.

В десять с небольшим Брайан отложил свой блокнот.

- Спасибо, Нуар, на сегодня достаточно.

Я встряхнула головой и потерла виски, освобождаясь от сознания Аллегры. По крайней мере, выводя на первый план свое собственное.

- Какие-нибудь замечания, господин режиссер? - весело спросила я. - Критика? Аплодисменты, в конце концов?

Брайан смотрел так, словно бы я была прозрачной, и он напряженно разглядывал что-то на стене позади меня.

Я кашлянула.

- Вы с чем-то несогласны?

Он заморгал.

- Что? А… Прости, я отвлекся, задумался на минуту. Нет-нет, все в порядке. У меня нет замечаний. Аллегра выходит как нужно: нежная, чистая и открытая девушка. Она способна идти на все ради любви к Джонатану и открыть для себя Хакона, - он улыбнулся короткой механической улыбкой.

Теперь он смотрел просто мимо меня. Я удивилась, о чем он так задумывается. Может быть, я или моя героиня чем-то напомнили ему его погибшую любовь?

Брайан повернулся к двери у меня за спиной.

- Ты опаздываешь, Томми.

Ввалился Томми - взъерошенный, зевающий на ходу и ничуть не смущенный замечанием.

- По-моему, это удача, что я вообще пришел. Ей-богу, десять утра - не самый лучший для меня час суток.

Коричневые глаза Брайана впились в Томми.

- Для тебя - возможно. Но на репетицию должен был прийти Джонатан. В чем дело? Ты что, позабыл его в номере отеля?

Брайан потянулся за своим блокнотом, лежащим на крышке видавшего виды рояля.

Томми шагнул ко мне и углом рта негромко произнес:

- Душа моя, ты потеряла то, за что стоит отдать полжизни. Я был неподражаем! И все это - ради какой-то клуши из коктейль-бара, которая все время жмурилась, потому что ее учили, что любовью можно заниматься только в темноте!