Дмитрий Ненадович - Повесть о потерянном времени

• Название: Повесть о потерянном времени
• Автор: Дмитрий Ненадович
• Жанр: Юмористическая проза

События в «Повести о потерянном времени» охватывают небольшой временной интервал, предшествующий началу строительства отечественного капитализма, и сам период бурного формирования рыночных отношений. Все события и метаморфозы человеческих характеров описаны с юмористическим акцентом, сглаживающим остроту и драматизм происходящего в стране.

---

— ?????

— Извольте пройтись к моему «КРАЗику».

Когда Сергей с «Буонапартом» были уже почти у цели, на них из-за толстого соснового ствола набежал, свирепо вращая глазами, неистовый подполковник Шахрайчук. И без того высокий уровень свирепости которого был существенно повышен тем обстоятельством, что его воинской беззащитностью только что в очередной раз воспользовались в конференцзале командно-штабной машины (КШМ). И воспользовался не кто иной, как какой-то заместитель командира пусть даже и вышестоящей части. А поскольку часть была вышестоящей, этот заместитель являлся для Шахрайчука прямым начальником. Нет-нет, этот заместитель ничего противоправного не совершал, пользуясь своим более высоким положением. Он, всего-то навсего, имел неосторожность предложить бывшему танкисту доложить схему организации связи на предстоящие учения.

— Ну, мы тут это…, — уныло начал, переминаясь с ноги на ногу у расстеленной на большом столе схемы, Шахрайчук (замовлявший преимущественно на всеми понимаемой мове, а в моменты лишения воинской невинности всегда переходивший на не всегда понимаемую окружающими смесь русско-украинского языков), — сначала поихалы значыт, а потом приихалы и тэперь разворачываемся.

— А дальше-то что? Развернетесь сейчас, подадите питание, включите станции и чего? В скольких радиосетях и радионаправлениях будет осуществляться информационный обмен? Какой ресурс орбитальной группировки предполагается задействовать для организации спутниковой связи? Сколько радиорелейных и тропосферных каналов будет организовано?

— Ну, в общем, это…, что тут нарисовано, что Вам завготно, то мы и зробым. Мы людины исполнительные.

— А выделенного частотного ресурса хватит Вам?

— Рэсурса?! — лицо Шахрайчука расплывается в суровой улыбке пещерного человека, — тю, та этого добра у нас нэ мэрэно. Зараз народу у нас дюже богато. Ежели надо, то мы и шисть смэн на дэжурство зробым.

— Ну и дуб же Вы, извините, Андрей Петрович!

— Так, тощно, товарыщ полковник, зато командыр части, — мстительно шипит подполковник, украдкой с завистью поглядывая на полковничьи погоны пусть заместителя командира, но все же вышестоящей части.

— Идите и позовите ко мне начальника Вашего штаба. Может хоть от него чего-то удастся добиться.

— Есть, товарыщ полковник. Пойду соби зараз.

Вот после такого диалога и произошла знаменательная встреча обоих старлеев с вочередной раз лишенным воинской невинности Шахрайчуком. В жизни его было много подобных лишений, и каждое из них приводило его в скрытую ярость. Ярость постоянно искала выхода и ждала подходящего случая. Иногда случай представлялся очень быстро. Как, например, сейчас. Кубарем скатившись со ступенек КШМ-ки и завидев пробирающихся на лесную поляну старлеев, Шахрайчук устремился к ним лавируя между деревьев. Достигнув цели, он немедленно приступил к разрядке, решив начать с Сергея:

— Вы шо?! Вы мнэ усе норматывы чут нэ угробылы!

— Так уложились же.

— Уложылыс вони… Рэгулыровщики куды-то пропалы, лэсныки приихалы, что-то про лосив гутарят, щэ Вы гдэ-то шастаэтэ! Бардак!

— Да нет никакого бардака, товарищ подполковник, все на месте. Все четыре трупа в сборе, — спокойно возразил комбату Сергей, открывая массивную дверь «КРАЗовского кунга».

— Вы шо?! Якые такые трупы? Мэнэ тильки этого ще нэ хватало! — испуганно взвопил Шахрайчук, с опаской подходя к машине и заглядывая внутрь кунга.

— Извольте убедиться. Нормальные такие трупешники. Три временных (это которые румяные) и один постоянный (тот, который волосатый). Очень жаль, но он уже неисправим.

— Фу, нэможно дыхати. Самогон, чи шо? А-а-а, знова Окрошкин. Сволочь. Уволю на хер! Гдэ начальнык штабу? Бчелкин, нэмедленно разыскаты его и до мэнэ. Дэ ж вы этих пьянычек знайшлы?

— Как где? На посту. Эти двое, видимо, по очереди регулировали движение колонны. Когда я подъехал, один из них отдыхал на травке, а прапор как мог контролировал их службу, скрываясь в кустах.

— Так зачэм жэ Вы их в кунг поховали?

— Слишком рьяно несли службу. Еще чуть-чуть, и их либо оскорбили бы множественными действиями, либо просто тупо так раздавили. Нам это надо?

— Добрэ. А дэ жэ Вы, Просвиров, лосика затрэмали?

— Нашел на дороге, товарищ подполковник. Кто-то сбил его, горемычного и скрылся с места преступления. А я остановился, пощупал — теплый еще. Чего же добру-то пропадать?

— Добрэ. Отвэзытэ его у едальню. Старшинэ пэрэдайтэ, хай менэ сэрдцэ зажаркует. И щоб нэхто нэ бачив!

— А с этими алкоголиками что делать?

— Та вырахайтэ их на зимлю. Нихай охолонут. Вон якы румяны, свыньи.

Подозванные Сергеем солдаты аккуратно стащили не подающие признаков жизни тела опальных регулировщиков наземь, но, когда дело дошло до тела Окрошкина, возникли некоторые трудности. Пальцы прапорщика, реализуя профессиональный инстинкт, мертвой хваткой вцепились в лосинную шерсть и выудить его из кунга в одиночку оказалось делом очень не простым. Если не сказать больше — было это дело попросту не реальным. Людям, знакомым с особой хваткой прапорщиков, это вполне понятно. Есть даже такая народная загадка: «Кто может унести на себе больше: прапорщик или слон?» Сразу предлагаем отгадку: «Если на склад, то слон. Если со склада, то прапорщик». И ладно бы, прапорщик был еще в сознании, тогда еще иногда можно было убедить его проникающей силой командирской мысли. Но прапорщик-то был абсолютно без сознания. Поэтому пришлось стаскивать его тушу вместе с лосинной. Сознание неожиданно посетило Окрошкина, едва тело приняло положение близкое к вертикальному, а ноги коснулись земли. Очнувшись, он некоторое время дико озирался то на однорогое чудовище, то на Шахрайчука, а затем, стыдливо прикрываясь лосинной тушей, прапорщик попытался как-то боком, по-крабьи спрятаться за машиной.

— Куды Ви, Окрошкин? — дико взвизгнул Шахрайчук, — Куды ж Ви зараз ховаетесь, негодяй? Лосика-то положьте! Шо случилось с Вашими бойцами? Воны ще, вбыты?

— Да я-то откуда знаю, товарищ подполковник? Я-то абсолютно тут ни при чем, и совсем ни в чем не виноват. Стоял себе, регулировал как положено, а тут этот зверюга, — скороговоркой залепетал неожиданно тоненьким голоском, мгновенно сориентировавшийся в обстановке Окрошкин и продолжил, приподнимая для убедительности лосиную голову, — бац меня рогом, видите — обломал даже. И все. Больше ничего не помню. И что с бойцами потом случилось — не знаю. Может их лось оставшимся рогом забодал?

— А чому же от Вас разит, як от бочонка с бражкой? Фу, дюже погано дыхаты.

— От стрессу, товарищ подполковник. Исключительно от пережитого стрессу! У меня всю жизнь так, с самого малолетства. Как только стресс, так сразу начинает спиртом пахнуть. Двойку в школе получишь, бывало, — и сразу запах. Сколько после этого родителей в школу вызывали. А раз было, товарищ подполковник, — вдруг доверительно зашептал лепетавший до этого полупьяной скороговоркой испуганный прапорщик, — из школы даже исключили. Вот Вам крест.

— Та заткнытэсь Ви вже! Трэба вже закусыты от Вас. За бойцыв под трыбунал пийдетэ. А за пьянычство — Вам строгий выговор, товарыщу прапорщыку.

— Зачем он мне? Он мне не нужен, — от видимого огорчения силы стали покидать неисправимого нарушителя спортивного режима, и он попытался положить лосинную тушу на земь. Но пальцы прапорщика при этом по-прежнему отказывались разжиматься и поэтому тело Окрошкина приняло устойчивое положение буквы «Г».

Именно в таком положении его и застал прибывший начальник штаба (НШ). Доложив о прибытии командиру, НШ удивленно взглянул на икающего ракообразного прапорщика и заметил:

— Глядите-ка, Окрошкин-то у нас начал исправляться. Мы думаем, что он с поста дезертировал, а он-то, оказывается, лосей для кухни по всему лесу ловит. Заготовкой свежего мяса, стало быть, занимается. Вносит, так сказать, разнообразие в строгий солдатский консервный рацион. А я-то и думаю, что это сюда егеря зачастили? Только-только вокруг кухни крутились, принюхивались. Пришлось их под предлогом борьбы с диверсантами выпроводить из тылового района.

«Ну, Захарук, сволочь. Все-таки засветился. Видимо, кто-то засек все же отдыхающего на обочине лося с проезжающей мимо машины и «стукнул» егерям. Ну что это за лейтенант? Что ему можно доверить, если он даже имитацию группового оправления малой нужды не может организовать?» — начал было зло размышлять Сергей, но его мысли прервал близкий к истеричному выкрик Шахрайчука: «Да пустытэ Ви зараз лосика, сволота!» Пальцы взрогнувшего прапорюги наконец испуганно разжались, и он расслаблено, неполным мешком свежей рыбы повалился на землю. «Мешок» ртутью растекся по свежей траве и тут же, облегченно дрожа, сотрясся в громком музыкальном храпе.