Дмитрий Ненадович - Повесть о потерянном времени

• Название: Повесть о потерянном времени
• Автор: Дмитрий Ненадович
• Жанр: Юмористическая проза

События в «Повести о потерянном времени» охватывают небольшой временной интервал, предшествующий началу строительства отечественного капитализма, и сам период бурного формирования рыночных отношений. Все события и метаморфозы человеческих характеров описаны с юмористическим акцентом, сглаживающим остроту и драматизм происходящего в стране.

---

Разбив с «великим» остаток ночи поровну, Сергей отправился отдыхать в первую смену в облюбованный им во время разворачивания дезотсек новой аппаратной «имени Захарука». Дезотсек располагался в задней части кунга и был предназначен, в основном, для размещения в нем агрегата бензинового (АБ). Это был самый большой в роте дезотсек, так как смонтированная в аппаратной новая радиостанция была самой мощной, и ей в качестве резервного питания полагался самый мощный АБ. Набросав на пол пустого дезотсека (АБ выбрасывались из кунгов еще при разворачивании аппаратных) старые солдатские шинели, Сергей с превеликим удовольствием улегся на жестковатое ложе не снимая сапог и положив под голову матерчатый «тревожный» чемодан. Едва голова старлея коснулась чемодана он мгновенно очутился во власти Морфея (не путать с морфием), достойного сына почтенного папаши Гипноса. А в скоре в дело вмешалась еще и матерь его — Никта. Для не спавшего почти четверо суток Сергея это было даже много. Сегодня он мог обойтись даже без Морфея. Но так уж получилось. Не выгонишь же их? Не со зла ведь они.

Качаясь на волнах вожделенного сна, Сергей наконец-то встречается со своей ожидающей его из Афгана и пока сиротливо проживающей в Питере семьей. Разговаривает с женой и дает ей ценные указания по сбору в дорогу, несмотря на многообещающую информацию, исходящую от некоторых барбосов: «Жилья для Вашей семьи в скором времени не предвидится». «Наплевать на этих дураков, приезжай скорее, моя милая, — говорит жене Сергей и дает строгие указания своему трехлетнему сыну, — а ты давай там маму слушайся и снег не ешь (хотя какой сейчас снег? Что это я такое несу?) Тьфу ты, это от усталости. Извини, сынок, я хотел тебе сказать, что бы ты по лужам не лазил». Далее перед Сергеем проплывают все его многочисленные московские родственники, живущие дружной многочисленной семьей во главе с Серегиной бабушкой — мудрой, доброй и очень справедливой старушкой. Родственники по очереди проплывают мимо покачивающегося на волнах Сергея, улыбаются ему и говорят самые разные, но одинаково приятные слова: «Слава Богу, что ты вернулся! Как хорошо, что ты наконец вернулся! Приезжай поскорее в гости! Как хорошо, что ты теперь будешь рядом!» Сергей почти что вырос в этой семье, проводя все школьные каникулы у бабушки. В семье, в которой все друг друга любили и всячески старались поддержать при возникновении каких-либо жизненных неурядиц. Правда, Сергей почти не знал жен своих дядек. Видел он их только на не так давно отшумевших свадьбах. Дядьки были не на много старше Сергея и женились довольно поздно. Поэтому-то и свадьбы у них произошли одна за другой с небольшими интервалами. Свою-то свадьбу Сергей помнил отчетливо. Разве такое забудешь? Белый «обкомовский» зал ресторана «Невский» на Невском проспекте, перепавший ему с невестой почти случайно (свадьба происходила 13-го числа, а партийная элита города была на счастье молодоженов чертовски суеверна), белый наряд невесты, шампанское, танцы под песни модных тогда артистов итальянской эстрады, да и многое другое, незабываемое. А вот свадьбы дядек слились у него в одно целое, и он порой даже путал имена их женушек, черкая короткие письма с войны. Дядьки на Сергея никогда не обижались и даже иногда отпускали в отношении друг друга плоские шуточки с предложениями о временном обмене супругами согласно Серегиным письменным к ним обращениям.

Окутавшую Серегу дремотную идиллию вскоре прервал сонно хлопающий веками своих потухших в безвластии глаз «Буонапарте». Он коротко сообщил Сергею об изменениях, произошедших за последние три часа и, пошатываясь, видимо, от накатывающих и на него волн, излучаемых невидимым стариком Гипносом, пробрался в кабину соседнего «УРАЛа». Остаток ночи прошел относительно спокойно. Лишь когда уже вступил в свои права рассвет и половинчатый солнечный диск на мгновение замер над верхушками деревьев, в расположении роты неожиданно нарисовался посредник. Выглядел посредник достаточно бодро для столь раннего часа. «Небось, как завалился с раннего вечера в свою скрипящую от крахмала постельку в специально пригнанной для этих хлыщей машине обеспечения боевого дежурства, так только сейчас и очнулся от приступа возрастного энуреза», — зло подумал полусонный Сергей, докладывая посреднику обстановку по связи. «Так-так-так, — бодренько потер свои потные ладони посредник, — хорошо докладываете. А теперь пойдемте и посмотрим, каково же реальное положение дел». Посредник тут же принялся, как заводной, ползать по аппаратным, все обнюхивая на своем пути. Внимательно выслушивал доклады бодрящихся старших номеров дежурных расчетов, пару раз «бросил» вводную: «Пропало электропитание» и, оценив спорые действия бойцов по приведению в действие АБэшек, уже собирался было убираться восвояси, черкнув пару строчек в свой фискальный блокнот, но тут его ищущий взгляд упал на плохо замаскированную аппаратную «имени Захарука»:

— О-о-о! А это какая-то новая аппаратная. Пойдемте-ка посмотрим. Очень интересно.

— Так точно, это новая аппаратная, и она еще не включена пока в боевой расчет, — не моргнув глазом соврал Сергей, зобом чувствуя очередной подвох, заложенный в этот злополучный агрегат незадачливым Захаруком.

— Зачем же вы ее сюда пригнали?

— Для изучения боевых возможностей, товарищ полковник.

— Так-так. И мы посмотрим. Почему-то никто нам не докладывает.

— О чем докладывать-то, товарищ полковник. Дежурство здесь не несется.

— Как о чем? О ходе изучения боевых возможностей например. Ну нет… Тишина. А почему это у вас возбудитель не опломбирован?

— Это не возбудитель, товарищ полковник. Это приемник. А возбудитель — вот он, опломбирован свинцовой пломбочкой. Несанкционированный выход в эфир не возможен.

— А это что такое? — спросил пунцовый в своем внезапном конфузе полковник, обнаружив в углу полутемной аппаратной два контура спящих тел. Контуры тел спали, уронив контуры голов на узенькие столики автоматизированных рабочих мест номеров дежурных расчетов.

Внимательно приглядевшись, Сергею удалось идентифицировать принадлежность одного из контуров. Контур принадлежал телу замполита Зубчака. Голова тела упала на столик перед приемником, изрыгающим из своего электронного нутра «вражеский голос»: «Голос Америки» из Вашингтона, у нас восемь вечера, передаем последние новости. По свидетельству наших кремлевских источников состояние здоровья Генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова по прежнему остается тяжелым…».

— Что это такое?! — свистящим шепотом повторил свой вопрос посредник, — это же исключение из партии и статья!

— Товарищ полковник, это все одобрено партией. Перед Вами наш ротный замполит.

— Замполит?! А это кто? — возмущенно загремел посредник, тряся за плечо дремлющего сидя рядом с замполитом бойца, — замполит, разлагающий личный состав?! Где такое видано?!

— Изучаю змеиную сущность вражеской идеологической машины, распространяющую тлетворное влияние Запада на неокрепшие умы молодого поколения советских граждан, товарищ полковник, — испугано зачастил мгновенно проснувшийся Зубчак.

— Это Вы своему политическому начальству будете рассказывать, — взвизгнул посредник и загромыхал по железным ступеням аппаратной. Через некоторое время его по-штабному пижонская фуражка возмущенно исчезла среди высокого папоротника лесной чащи.

— Да-а-а, похоже, что влип, очкарик, — растерянно проговорил замполит, — теперь раструбят на весь наш центральный узел.

— Не переживай, может еще обойдется, — посочувствовал Сергей замполиту, хотя очень не любил эту армейскую прослойку, сплошь и рядом состоявшую, в основном, из патологических болтунов, бездельников и доносителей, — попробуй сработать на опережение. Сходи сразу же к батальонному своему шефу-замполиту и поговори с ним на своем политическом языке.

— Пожалуй, так и надо сделать, а то сейчас переврет все, полкан этот невменяемый, — встрепенулся Зубчак и по-заячьи зарысил по росистой тропинке в сторону тылового района.

Меж тем, полевой узел продолжал жить своей жизнью, ставшей уже обыденной даже за такой короткий отрезок времени. То затихала, то разгоралась с новой силой интенсивность радиообмена в сетях и направлениях. Изредка в расположении узла появлялись заспанные и икающие вчерашним спиртом посредники, подбрасывая то одну, то другую вводную, принуждая отдыхающие смены рыскать с примитивными рамочными пеленгаторами по окрестному лесу в поисках забрасываемых передатчиков помех (ЗПП). Видимо, по действующей в те времена военной доктрине наши забугорные противники в военное время должны были метать в наших военных эти передатчики с высоко летящих самолетов или даже со спутников, дабы ухудшить качество нашей помехоустойчивой связи. Ведь, как известно, потеря связи — это потеря управления войсками, силами и оружием. А этим гадам только и надо было всегда, чтобы у нас ничего не управлялось. Непонятно только: зачем они этого все время добиваются? Супостаты ведь до сих пор так и не поняли, наверное, что когда мы становимся неуправляемыми, все для них может еще страшней обернуться. Все может просто-таки выйти им очень толстым и жестким боком! Но это их проблемы. Не надо на этом останавливаться и подробно им все это объяснять. Может, это наша военная тайна, которую не выдал когда-то Кибальчиш. А мы сейчас возьмем сдуру, да и все выложим. Лучше поговорим о наших официальных документах. Например, о той же военной доктрине. Эта доктрина, наверное, все же не до конца учитывала возможности наших противников в радиоэлектронной борьбе. У супостатов ведь уже в то время были более совершенные комплексы радиоподавления. По всему миру у них уже тогда вовсю «АВАКСы» разлетывали. Не стали бы уже они, наверное, заниматься такой фигней как метание этих примитивных «радиодротиков» для нарушения доблести нашей связи. Это для них был бы уже позавчерашний век. А вот зная наше серьезное отношение к этим примитивным ЗПП, — это было вполне возможно. Вполне возможно, что они стали бы метать в нас этими отстойными предметами исключительно для изматывания нашего личного состава на пересеченной местности с рамочными антеннами в посиневших руках. Просто из врожденной в них вредности стали бы метать. Но посредникам этого было не понять. Тем более, что в мирное время им эти ЗПП приходилось всюду метать самим. Вместо супостатов трудились они в мирное время в поте своих строгих лиц, а потом требовали такой же самоотдачи от других. И не могли они поступать иначе. Действительно, не могли же они, затратив столько труда на то, чтобы раскидать эти зловредные для окружающей среды ЗПП по всей округе, после этого распорядиться относительно того, чтобы все сохраняли спокойствие, чтобы никто и никуда не бегал, чтобы все берегли силы для более важных дел и не обращали на эти гнусные устройства абсолютно никакого внимания. Не могли посредники этого допустить и по причинам «шкурного» характера: ЗПП, они ведь тоже денег стоили, и за потерю «радиодротиков» эти же деньги могли вычесть из денежного содержания самих проверяющих. Поэтому они до потери своего пульса изматывали так называемые отдыхающие смены радистов до тех пор, пока последний запрятанный ими в лесной чаще ЗПП не будет найден.