Вадим Полуян - Юрий Звенигородский

• Название: Юрий Звенигородский
• Автор: Вадим Полуян
• Издательство: Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-271-06878-1

Новый роман известного современного писателя-историка рассказывает о жизни и деятельности одного из сыновей великого князя Дмитрия Ивановича Донского — Юрия (1374–1434).

---

— Боярин не дал мне закончить речь! — как к высшему судье, обратился оторопелый Юрий Дмитрич к Улу-Махмету.

Великий хан сам произнес по-русски:

— Говори, боярин.

Дерзкий нахал заговорил:

— Князь Юрий ищет престола по древним правам российским. А мой государь — только по твоей милости. Ведь Русь — твой улус. Отдашь власть над ним, кому хочешь. Один требует, другой молит. Что значат летописи, эти мертвые грамоты, когда все зависит от воли ханской? Не она ли утвердила завещание Василия Дмитриевича, вручившего Московское великое княжение сыну? Шесть лет юный Василий Васильевич на престоле. Ты не свергнул его: значит, сам признал государем законным. О чем же сегодняшний ханский суд? Токмо о подтверждении твоей высшей воли!

Возникло всеобщее торжественное молчание.

Улу-Махмет встал со своих подушек. Выставил руку с указующим перстом в сторону юного Василия, крикнул по-русски:

— Ты — великий князь! А он, — метнул гневный взор в сторону оцепеневшего Юрия Дмитрича, — пусть ведет под тобой коня!

Известен был на Руси этот древний азиатский обычай: так выражалась власть государя над всеми его подручниками или зависимыми князьями.

Всеволож шепнул нечто на ухо своему пестуну. Тот сделал шаг вперед и сказал:

— Благоволи, хан великий, чтобы мне не уничижать дядю. Я все-таки уважаю его. Добрый брат моего отца!

Махмет махнул рукой. Ему поднесли два листа и печать. Должно быть, два ярлыка на Московское великое княжение, заготовленные заранее. Один — для Юрия, другой — для Василия. Один положили перед царем, подали писало, предварительно обмакнув в краску.

Тегиня до сих пор так и не сказал ни слова. Более того, когда все мурзы в знак согласия с приговором закивали головами, он тоже кивнул. Вот так Тегиня!

А сейчас, перед подписанием ярлыка, кладущего дерть и погреб[104] на все наследственные права Юрия Дмитрича, беклярибек вдруг припал к царскому плечу, быстро, тайно заговорил.

Князю невольно подумалось, что это и есть то самое: «Поглядим, чья возьмет!» Те решающие слова, после коих все в корне переменится. Подумалось, ибо так хотелось поверить в чудо.

Махмет не оттолкнул Тегиню, внимательно выслушал. Потом прокурлыкал что-то битикчи. Тот сказал:

— Великий князь Василий, отдай князю Юрию город Дмитров. Его владелец, князь Петр, умер бездетным. Наследовать некому. Отдай!

Лик юного победителя покрылся красными пятнами. Он сделал еще шаг вперед и звонко возразил:

— Как «наследовать некому»? Дмитров издревле отчина великих князей. Я наследую!

Иван Дмитрич Всеволож быстро подошел к Василию, крепко взял под руку и, с отеческим внушением на ухо, отвел к прежнему месту. Ответил сам:

— Нет спору, верховный хан. Дмитров, можно считать, присовокуплен к Звенигородскому и Галичскому уделам.

Улу-Махмет со своего трона погрозил пальцем юному Василию и, сузив щелки глаз, во весь рот осклабясь, выговорил по-русски:

— Пилимяник, дай дяде Дмитров!

Расходились весело. На лице Тегини не замечалось никакой грусти или досады: ханское решение всегда справедливо. А на справедливость можно ль досадовать? Будущий тесть с будущим зятем ушли, почитай, в обнимку, плотно окруженные ближними. Что их ждет? Пир у третейского судьи или скорый, нетерпеливый отъезд?

Елисей Лисица отыскал господина перед белым шатром, в многолюдном пространстве, еще недавно зеленевшем травой, а теперь утоптанном сотнями ног до твердокаменности торговой площади. Молча шли к коновязи. Князь велел:

— Покуда не посылай гонца в Галич.

Лисица уведомил:

— Княгиня перебралась в Звенигород.

Юрий Дмитрич понимающе склонил голову: Настасьюшка жаждет поскорее знать новости, потому и приблизилась к Москве. Слишком уж горячо принимает она эту последнюю схватку мужа за свои права. Пришлось отдать Лисице распоряжение:

— Не посылай и в Звенигород!

— А Всеволож уже послал в Москву, — сообщил старый разведчик. — Только что слухачи донесли. На сменных, во весь дух. Беспрерывным гоном. Коней не жалеть! Гонцам не спать! Со дня на день в Первопрестольной колокола зазвонят.

— Колокола! — вздохнул Юрий Дмитрич. — Не наша, а их взяла! Они спешат, а нам некуда. Отправь гонца узнать о здоровье княгини. Пусть оградят ее от кривых толков. Пусть о ее благополучии уведомят меня в пути.

Лисица обещал в точности исполнить, спросил о сроках отъезда. Князь решил:

— Немедля. Нынче же.

С малой стражей направился к дому Тегини прощаться.

Морозов, едучи с князем невеселой дорогой, пытался чем-то взбодрить. Юрий Дмитрич не слушал, в конце концов отослал его распорядиться отъездом.

Тегиня встретил друга в Передней, провел в помещение для трапез, пытался пригласить к угощению.

— Нельзя же так убиваться, Митрич! Сегодня ты без коня, завтра на коне. Не показывай виду. Хан велел передать тебе зов на пир. Попируй, будто беды не случилось. Видит Аллах, ничего нельзя было сделать!

— Зря ты увлек меня в Крым, — молвил князь.

Мурза начал раздражаться:

— Ну, зря не зря! Каверга тоже меня винит. Сгори огнем этот ваш боярин! Раньше надо предупреждать. А теперь, что я мог?

— Хоть бы слово произнес в суде, — укорил его Юрий Дмитрич.

— Слово? — прищурился Тегиня. — А знаешь что утром передал царский постельник Усеин, человек выше меры осведомленный. Он донес речь великого хана, сказанную перед всеми мурзами. Улу-Махмет обещал смертью меня казнить, если дерзну вступиться за тебя на суде хоть бы словом. Ты хочешь моей смерти?

Князь покачал головой.

— Ты не спасешь меня на сей раз от казни без пролития крови, — добавил Тегиня и усмехнулся.

— Это верно, — согласился князь.

И, сделав усилие, крепко-накрепко обнял невиновного мурзу. А великого хана попросил убедить, что вследствие телесной немоготы не может пировать. Молит Бога, как бы домой добраться.

— Прощай и не поминай лихом, — даже облобызал друга князь.

— Ты тоже не поминай, — провожал его беклярибек до самых ворот.

В тот же день конный отряд князя Юрия Звенигородского и Галицкого на рысях выехал из Больших Сараев. Обратная дорога домой не воспринималась князем, как путешествие. Он не глядел по сторонам. Проявлял полное безразличие к выбору места для постояний: то ли в степи, то ли в степном поселении, то ли в шалаше, то ли в чужом доме, — все было едино. Всем распоряжался Вепрев. Князь скакал и скакал, видя лишь конскую гриву да землю перед собой. В часы отдыха старался не заводить бесед. Морозова с утешениями отверг. Боярин, не в силах развеять княжеского ненастья, тоже ушел в свои думы. Единственно слуга смог потрафить Юрию Дмитричу: оружничий, Асай Карачурин ни на минуту не покидал господина. В дороге был молчалив, зато перед сном или после трапезы развлекал длинной, одной и той же, казалось, не имеющей конца байкой. Поначалу Юрий Дмитрич почти не слушал. Слуга же повествовал:

— Я тебе расскажу, Гюргибек, как батыр Шарьяр, живший среди необъятной Азии, убил дракона по прозвищу Аждарха.

Князь не ответил. Асай продолжил:

— Батыр ехал на лихом скакуне меж громадных хребтов и скал, мимо бездонных пропастей. Думал, что заблудился. В одном из ущелий, где в полумраке светлела лишь узкая полоска небес, услышал хруст под копытами. Наклонился с седла и в осколках желтых камней разглядел людские и конские черепа и скелеты. Ими было устлано все дно ущелья. А с ними лежали копья, изломанные клинки, куски щитов, секиры и шишаки — закопченный, ржавый металл. И повсюду чернела зола. Словно из-под котла, тянуло гарью. Что за страшный огонь сжег здесь несчастных воинов?.. Ты слушаешь, Гюргибек?

— Уже нет, — откликнулся князь. — Дай поспать.

На следующей стоянке он сам завел речь:

— Так что за огонь в ущелье спалил всех ратников?

— Этого не понял Шарьяр, — подхватил оружничий. — Хотел покинуть жуткое место. Но выход преградила скала, похожая на громадную голову. Не возвращаться же назад! Смельчак с досады ударил в нее тяжелым копьем. И вдруг голова засопела, как разъяренный вол, стала оживать, морщиться. Приоткрыла громадный глаз. Издала злобный рев, потрясший каменное ущелье.

Асей замолчал. Князь ободрил:

— Слушаю.

Байка продлилась:

— Сперва из раздувшихся ноздрей захлестал обжигающий суховей. Батыр успел заслониться щитом, отъехал подальше. Неужели перед ним Аждарха? Много слухов ходило о неистребимом драконе, порождении зла, позоре и беде всего края. Стало быть, он спал и вот пробудился. У чудовища львиная пасть, горбатый хребет и змеиный хвост. Он кровожаден и беспощаден. У него единственный глаз, зато семь тысяч клыков. Его жилье — горы. Здесь он сжег своим утробным огнем не одну тьму богатырей.

— Твой батыр не побежал назад? — спросил князь.

— Шарьяр зашатался и выронил меч от испуга, — отвечал на вопрос Асай. — Вот жгущий блеск огромного глаза! Вот ядовитый дым, языки пламени сквозь оскал клыков! Из-за выступа батыр выставил копье и острие его тут же раскалилось докрасна. А огонь уже подбирался к копытам лошади, к ногам богатыря… Тут уж или смерть, иль победа, которая кажется невозможной!