И. Потапчук - Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

• Название: Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века
• Автор: И. Потапчук
• Издательство: Автограф
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 1997
• ISBN: 5-89201-005-8

В книгу вошли громкие процессы пореформенного суда в их стенографическом изложении, а также речи 113 юристов, произнесённые на этих процессах, которые касаются самой разнообразной категории уголовных дел - убийства, хищения имущества, мошенничества, банковские махинации, вексельные подлоги, транпортные катастрофы. Книга адресована главным образом юристам, историкам, т. к. они найдут в ней богатейший фактический и теоретический материал.

---

Бывший поверенный общества Харламов подтвердил, что Суздальцев был главою предприятия и принимал деятельное участие в нем, но вел дела неправильно; до половины 1879 года в правлении общества не было правильно составленных, основанных на документах книг; долг дороги простирается в действительности до 2 миллионов 200 тысяч рублей, но так как многие претензии предъявлялись вдвойне и втройне, то поэтому и получилась сумма в 3 миллиона 886 тысяч рублей. Свидетель того мнения, что постройка дороги была бы выгодным и серьезным предприятием при условии осуществления некоторых дополнительных сооружений, как, например, моста через Мсту. Но ходатайства о том были отклонены, и это пагубно отозвалось на эксплуатации дороги.

Гласный Боровичского уездного земского собрания Кривцов и гласный Боровичской городской думы Соколов высказали, что польза от постройки Боровичской железной дороги была очевидна для всех, грузов на ней должно было быть достаточное количество, и поэтому земство и дума в свое время усиленно хлопотали о постройке этой дороги и о поддержке ее, когда дела общества пошатнулись.

Подсудимый Суздальцев показал, что он, зная о близких отношениях Шеньяна с Волжско-Камским банком по постройке Муромской железной дороги, обратился к нему с просьбой помочь реализировать капитал для Боровичской дороги; министр финансов согласился на внесение вкладных билетов Кронштадтского банка вместо денег; заключено было условие с Кронштадтским банком, который имел полную возможность следить за делами общества Боровичской железной дороги, потому что в директора правления дороги, которых по Уставу полагалось три, попали Шеньян и Синебрюхов, а так как для решения дел требуется большинство голосов, то они и ворочали им, а не он ими; зная его состоятельность и хороший личный кредит, Шеньян и Синебрюхов постоянно требовали его личных векселей; он же, стремясь довести постройку до конца, соглашался на все, и если в настоящем случае кто-либо является потерпевшим, то это он, Суздальцев, а отнюдь не Кронштадтский банк, который имел большие выгоды от операции с вкладными билетами и обеспечивал себя личными векселями Суздальцева.

Из прочитанных в дополнение к изложенному документов выяснилось, что уже в 1876 году дела банка были плохи, не уплачивалось по чекам и векселям, и Суздальцев нередко тщетно обращался с просьбой об уплате или высылке денег; между прочим, в одной из телеграмм Суздальцев просит Лангвагена привезти два срочных бланка для вкладных билетов. Утверждение Суздальцева, что он во всем действовал согласно желанию директоров Кронштадтского банка, опровергается протоколами и постановлениями правления Боровичской дороги, подписанными не Шеньяном и Синебрюховым, а Стабровским и Мейером, которые были назначены по желанию Суздальцева.

Определением С.-Петербургской судебной палаты, состоявшимся 15 февраля 1883 года, Боровичская железная дорога признана должником несостоятельным в сумме 3 миллионов 886 тысяч 140 рублей 20 с половиной коп.; на это определение дорогой подана кассационная жалоба в Сенат.

Мнения экспертов во вопросу об отношениях Суздальцева к обществу Боровичской железной дороги и Кронштадтскому банку разделились. Эксперт Суходольский признает выдачу вкладных билетов под векселя Суздальцева неправильною, причем неправильность эта впервые была допущена со стороны бывшего управляющего Государственным банком Е. И. Ламанского. Вольбрюк, поддерживая в этом Суходольского, добавил, что, по его мнению, Суздальцев состоял комиссионером Кронштадтского банка, что общества Боровичской дороги не существовало, а дорога принадлежала Суздальцеву, и он действовал за свой счет. Кожевников, признавший на предварительном следствии операцию с вкладными билетами фиктивной, на суде изменил свое заключение, заявив, что считает эту операцию «скорее неправильной, чем фиктивной»; Суздальцева по отношению к банку следует считать комиссионером для сбыта вкладных билетов, заведомо безденежных. Следующий эксперт высказал, что выражение «фиктивные вклады» он считает неверным, раз только банк принял вексель и учел его; Суздальцев был не более как посредником между обществом Боровичской дороги и Кронштадтским банком, он даже не значится в числе кредиторов банка. Последний эксперт дал заключение, что вексель, признанный правлением какого-нибудь банка благонадежным, все равно, что деньги, его можно принять на вклад и выдать под его обеспечение вкладной билет; выдача же вкладных билетов без всякого обеспечения должна считаться, безусловно, неправильной.

Относительно участия Кронштадтского банка в товариществе Военного комиссионерства подсудимый Шеньян показал, что он принял участие в товариществе по предложению Герарда и Мейеровича; цель комиссионерства заключалась в доставлении продовольствия войскам, как в России, так и за границей; дело представлялось очень выгодным и обещало дать громадные барыши; в предприятие вступили также Синебрюхов и Сутугин, и решено было взять ссуду из банка посредством учета векселей на сумму 129 тысяч. Впоследствии к ним присоединился князь Оболенский, занято было в банке 500 тысяч вкладными билетами, из которых половина пошла для военного комиссионерства, а другую половину взял лично князь Оболенский; часть этих денег была возвращена банку, так что общая сумма долга по этой операции определяется в 270 тысяч рублей. Синебрюхов, Лангваген и Сутугин в общем подтвердили показание Шеньяна.

Герард и Шорин были акционерами Военного комиссионерства. Герард потерял на этой операции 3 тысячи рублей. Сумма 8 тысяч рублей была внесена им не наличными деньгами, а вкладным билетом Кронштадтского банка, взятым под вексель. Когда конкурсное управление после объявления банка несостоятельным должником предъявило иск об уплате по этому векселю, свидетель предъявил взятый под вексель вкладной билет, и конкурс принял его, возвратив вексель. Необходимые для Комиссионерства средства поступали от Шеньяна.

Свидетель Беляев, служивший в Военном комиссионерстве, показал, что однажды личный секретарь Шеньяна Абель попросил его подписать «за контролера» вкладной билет Кронштадтского банка.

Затем были рассмотрены отношения Кронштадтского банка к операциям Путилова, умершего во время производства следствия по настоящему делу. Свидетель Бухе, душеприказчик Путилова, показал, что он занимался делами покойного в течение 10 лет, знает, что Путилов получил от Кронштадтского банка вкладные билеты, которые имел намерение все возвратить банку. Когда билеты были собраны, свидетель поехал в банк, получил оттуда все векселя Путилова, обеспечивавшие вкладные билеты, а за билетами должен был приехать Шеньян. Получил ли их Шеньян, свидетель не знает, но знает, что билеты были уложены в портфель и переданы Шеньяну, который, уезжая на дачу, оставил запертый портфель в кабинете Путилова; свидетель не допускает, чтобы Путилов мог пустить эти билеты в оборот без согласия Шеньяна, хотя отношения у них были вполне дружеские. Выдача вкладных билетов под векселя практиковалась почти во всех банках; Государственный банк знал, что билеты эти выдаются под векселя и, желая оказать помощь Кронштадтскому банку, приобретал его билеты. В 1873 году Путилов пользовался неограниченным кредитом, но в 1880 году кредит его пал, потому что предприятия его не осуществились по непредвиденным причинам.

Эксперты признали, что, как видно по книгам, операция банка с Путиловым была совершена под соло-векселя последнего, без всякого обеспечения, в книгах записывалась неправильно и не соответствовала требованиям Устава, хотя обычай, столь сильный в коммерческих делах, допускает подобные операции.

Рассмотрев указанные выше вопросы, суд перешел затем к наиболее сложному и обширному отделу о сухарных подрядах; был допрошен ряд свидетелей, близко знакомых с этой операцией и принимавших то или иное участие в ней, выслушаны объяснения и возражения подсудимых.

Свидетель Герард был поверенным Власова и К° по сухарной операции, получая 1 тысячу рублей жалованья в месяц, а в Бухаресте 3 тысячи; знал, что в деле участвуют князь Оболенский и Шеньян, но про участие Кронштадтского банка ничего не знал.

Свидетель Шорин ездил по поручению Шеньяна в Смоленск с вкладными билетами Кронштадтского банка для реализации их; вместе с ним ездил туда агент князя Оболенского Бируль, которому Шеньян не доверял, так как он дорого показывал расходы по учету векселей, около 30 процентов, а по заявлению самого Шеньяна — 80 процентов. В Смоленске билеты не удалось реализовать вследствие того, что там в Обществе взаимного кредита оказался уже большой долг по ранее заложенным билетам. В Смоленске Шорин встретил Софью Пергамент, служившую у князя Оболенского в Тульской его конторе и приехавшую сюда для получения из Городского банка разницы в 2 или 3 тысячи рублей за оплаченные Кронштадтским банком вкладные билеты. Вместе с Бирулем свидетель ездил с вкладными билетами на 80 тысяч рублей в Тулу, где банк билеты принял, выдав расписку Бирулю, а деньги обещал выслать.