Анастасия Горнунг - Упавшие зерна. Бегущие ландыши

• Название: Упавшие зерна. Бегущие ландыши
• Автор: Анастасия Горнунг
• Жанр: Поэзия
• Год: 2004
• ISBN: 5-901439-18-X

Избранные стихотворения двух, почти неизвестных теперь, талантливых поэтов, Льва и Анастасии Горнунг, начавших литературную деятельность еще в 1920-е годы, существенно дополняют антологию русской поэзии XX века. Подборки стихов сопровождены краткими очерками жизни и творчества поэтов.

---

1922

* * *

Густаву Шпету*

Должно быть обезумевший портной
Скроил меня потомству в назиданье,
Чтоб грубое моё существованье
С тех пор отягощало шар земной.

И вот – угрюмый, зоркий часовой,
Я над Землёй застыл, как изваянье,
Чтоб пенью птиц внимать и слушать ржанье
Коней, бегущих к влаге голубой.

Чтоб всё познать как маги и факиры,
И песен злых просить у нищей лиры,
И петь в закат, пылающий вдали.

А по ночам, старея год от года,
Как в детстве, слушать древний бред Земли,
Запоминать твой дивный лик, Природа!

1923

НАСЛЕДИЕ

Мы пасынки Европы с давних пор,
К её груди прижались, как щенята,
Наш жребий брошен и глядит в упор
Беззубый призрак будущей расплаты.

Но горькое чужое молоко
Нам с каждым годом и родней и слаще,
И всё же, в путь пускаясь далеко,
Мы юность жизни вспоминаем чаще.

Мы вспоминаем – и нередкий день
Являет запись о былых молитвах,
О зареве хазарских деревень,
О силе духа в рукопашных битвах.

А лихорадку варварских телег
Не вылечит Петрово начинанье —
Лишь утром выпадает первый снег
И детское сильней воспоминанье.

1924

О РАЗЛУКЕ*

Какая нам разлука предстоит,
Кто скажет нам, при слове расставанье
Что нам сулит петушье восклицанье,
Когда огонь в Акрополе горит

О. Мандельштам

Не все ли мы – нелепые завистники,
Забывшие о прелестях тоски.
Мечтаем о простом четырёхлистнике
И с розы обрываем лепестки.

Ужели мы не ведаем, что горе
Одно целит в зловещие года,
Что ярче пламень светится во взоре,
В котором мы не прочитаем: «Да».

А пьяный хмель ненужного изгнанья —
Заманчивый и радующий хмель,
И не весна ведёт очарованье,
А тёмный час и тёмная метель.

И лишь тогда встаёт воспоминанье,
Несущее назад былые дни,
Когда мы пьём вино и расставанье
И к новым встречам тянемся одни.

11 марта 1924 года

Н.Д.*

Мы жизнь свою творим скупой и темной,
Под ветхой кровлей делим страсть и сон,
Наш дом надолго памятью огромной
И снежными пластами занесён.

В сухих ветвях запутались вороны
И карканьем тревожат тишину,
Вокруг метель и ветра плач и стоны,
А песню не услышать ни одну.

Свою судьбу, ослепшую с годами,
Мы наизусть запомнили давно,
И припадать горячими губами
Нам к полной чаше счастья не дано.

И не уйти к соленым синим водам,
Туда, где день как ветер – жгуч и крут,
Где не для нас таким тягучим медом
С ночных небес созвездия текут.

1924

* * *

Падучих звёзд серебряные нити,
Мильоны вёрст бегущие в секунду,
Короткими и быстрыми стежками
Останутся в расширенном зрачке.

И звук зерна, из высохшей пшеницы
Упавшего на высохшую землю,
Рождает мысль о пройденном пространстве,
Не смеренном за краткостью его.

Так призраком испуганные кони,
Взлетев над бездной, в эту бездну канут,
До гибели познать не успевая
Мгновения, влекущего на дно.

1924

НАВОДНЕНИЕ*

Мы как в Венеции в своей Москве живём,
В окно любуемся и воду созерцаем,
И струи шумные за отпертым окном —
Глухую музыку – пустой душой черпаем.

И пусть незыблемый, как каменный ковчег,
Недосягаемый, в спокойствии и в силе,
Не Кремль красуется – досужий человек
Скликает голубей, чтоб музыки испили.

Здесь город борется, но мало силы в нём,
А волны цепкие подобны хищным стаям,
Здесь – мы в Венеции, а не в Москве живём,
В окно любуемся и воду созерцаем.

1926

КРЕМЛЕВСКАЯ НАБЕРЕЖНАЯ

Сергею Шервинскому*

Тогда ещё закат был розов, а луна
Оранжевым плодом таилась за домами,
И смутной вышиной владела тишина,
И вышина сливалась с нами.

Исполнен музыки и страждущей тоски,
Когда душа пуста и только чувства полны,
Я набережной шёл и слушал плеск реки,
Закатом тронутые волны.

И башни древние, и дальняя гроза,
И камень, в сумраке залёгший у дороги,
И встречных девушек прозрачные глаза,
И резвых муз босые ноги.

1926

* * *

Н. М. Подгоричани*

Мы знаем, нам дана тоска
Затем, что с нею плоть покорней,
И – тщетно бьются сквозь века
В подземной судороге корни.

Продевши руки сквозь кору,
Презрев своё благополучье,
Мы прорастаем на ветру —
Обугленные ветром сучья.

Мы песни дикие поём,
И прошумим, и прожелтеем,
И только с места не сойдём,
Соискушаемые змеем.

И в тёмный смысл добра и зла
Впиваясь острыми зубами,
Мы видим – влага потекла,
Но задержалась меж губами.

И чёрных яблок естество,
И чёрных листьев трепетанье —
Мы сохраняем для того,
Кто наше чует прорастанье.

Кто не забыл, что тайный сок
Всегда поит слепые корни,
Что им – и горький дух высок,
И низменная плоть покорней.

1928

* * *

Шумят деревья и подчас
К земле печально ветви клонят,
Как будто в этот смутный час
Своё спокойствие хоронят.

Вой, ветер! Радуйся и вой!
Пляши в дымящихся просторах —
Природы голос кочевой
На деревенских косогорах.

И чёрных пашнях опьянясь
Весёлым обмороком бега,
Приветствуй солнечную грязь,
Ещё набухшую от снега!

Как бы мечтая – пусть о нём —
Но зеленея сквозь мечтанья,
Висят на воздухе пустом
Берёз плакучих очертанья.

И в праздном отдыхе влачась,
И им сочувствуя, и маю,
Я в этот сумеречный час
Зелёным жалобам внимаю.

1928

БОГАЕВСКИЙ*

Природа чувственна, но, мужествуя, Смерть
К себе склонила лик Тавриды,
Довлеет вечности – и каменная твердь,
И гробовые пирамиды.

Тая свидетельство о сумрачной борьбе,
Залегшей в пропасти глухие,
Здесь камни говорят молчаньем о судьбе,
Испепеляющей стихии.

Здесь солнце гневное не пощадило гор,
И их пустые склоны – наги,
И ветер носится со дна сухих озёр
В стоячий холод мертвой влаги.

И нет косматых пальм – для них был строгим суд,
И их краса давно изъята,
Теперь кустарники корявые растут
В объятьях желтого заката.

А эти крепости и груды кирпичей,
Бред генуэзских капитанов…
Но звёзды падают в соленый мрак ночей
И в жерло вымерших вулканов.

Но киммерийским дням давно утерян счёт,
И вот года покрылись пылью,
И времени песок медлительный течёт
Над героическою былью.

И крепко я люблю – и этот скудный рай
И аскетическую сушу.
О, как воспитывать он может, мертвый край,
Живую человечью душу.

1928

* * *

Без собеседника, зато*
Лишь с одиночеством как с другом,
И так, что творчество влито
В пустую душу злым недугом,

И нa зло праздному уму —
Мы видим жизнь за смертным ложем
И мыслим только потому,
Что сердцем чувствовать не можем.

1928

Ю.Н. ВЕРХОВСКОМУ*

Из девяти – одной служа,
На севере, в ночи, в порошу,
Сквозь огнь войны и мятежа,
Неся свою святую ношу,

Еще с порога первых дней
Приняв скупой судьбы подарки
И плоть оставив, чтоб о ней
Заботились слепые парки,

И чуть разматывая нить,
Но жизнь украв у лихолетья —
Не сладко ль путнику вступить
На грань пятидесятилетия?

Приветлива, но не грустна
Без полдня, без весны, без юга,
Босая, ходит с ним одна
Простоволосая подруга.

И старый посох, верный друг,
Взращен в лесах Гиперборея,
Украсился цветами вдруг,
И тем душистей, чем старее.

Не с ними ль до конца идти,
До дна испить святой отравы,
Храня и в сумерках пути
Высокий дар негромкой славы.

1928

ЗАКАТ

М. И. Тарковской*

В голубой колодец дня
Изошло огнем светило.
Солнце, солнце, ты меня
Тяжким зноем напоило.

Спелым яблоком загар
Охватил сухую кожу,
Обмороком чёрных чар
Чадный день склонился к ложу.

Там, за лесом, в облака —
В пышно-розовые грозди
Ржавой памятью тоска
Заколачивает гвозди.

А пылающая твердь
Все прозрачней от сгоранья —
Разве это только смерть? —
Это праздник умиранья!

1928

* * *

Арсению Тарковскому*

Я задыхаюсь. Воздух раскалён.
Глухой огонь охватывает тело,
Гнетёт мой дух. Но углем тлеет он,
Кипит водой, и мукам нет предела.

И мысль кипит, и всё наедине
В самом себе мятётся чёрный разум,
И света ждёт, и бредит в тяжком сне,
И сквозь себя прозревшим смотрит глазом.

1929