Игорь Губерман - Камерные гарики

• Название: Камерные гарики
• Автор: Игорь Губерман
• Жанр: Юмористические стихи
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32669-3, 978-5-699-32677-8

В сборник вошли стихотворения известного поэта Игоря Губермана.

---

он просто очень жаждал перемены

в своей остановившейся судьбе.

* * *

Я скепсисом съеден и дымом пропитан,

забыта весна и растрачено лето,

и бочка иллюзий пуста и разбита,

а жизнь – наслаждение, полное света.

* * *

Я что-то говорю своей жене,

прищурившись от солнечного глянца,

а сын, поймав жука, бежит ко мне.

Такие сны в тюрьме под утро снятся.

* * *

Вот и кости ломит в непогоду,

хрипы в легких чаще и угарней;

возвращаясь в мертвую природу,

мы к живой добрей и благодарней.

* * *

Все, что пропустил и недоделал,

все, чем по-дурацки пренебрег,

в памяти всплывает и умело

ночью прямо за душу берет.

* * *

Блажен, кто хлопотлив и озабочен

и ночью видит сны, что снова день,

и крутится с утра до поздней ночи,

ловя свою вертящуюся тень.

* * *

Где крыша в роли небосвода —

свой дух, свой быт, своя зима,

своя печаль, своя свобода

и даже есть своя тюрьма.

* * *

Мое безделье будет долгим,

еще до края я не дожил,

а те, кто жизнь считает долгом,

пусть объяснят, кому я должен.

* * *

Наклонись, философ, ниже,

не дрожи, здесь нету бесов,

трюмы жизни пахнут жижей

от общественных процессов.

* * *

Курилки, подоконники, подъезды,

скамейки у акаций густолистых —

все помощи там были безвозмездны,

все мысли и советы бескорыстны.

Теперь, когда я взвешиваю слово

и всякая наивность неуместна,

я часто вспоминаю это снова:

курилки, подоконники, подъезды.

* * *

Чуть пожил – и нет меня на свете —

как это диковинно, однако;

воздух пахнет сыростью, и ветер

воет над могилой, как собака.

* * *

Весной я думаю о смерти.

Уже нигде. Уже никто.

Как будто был в большом концерте

и время брать внизу пальто.

* * *

По камере то вдоль, то поперек,

обдумывая жизнь свою, шагаю

и каждый возникающий упрек

восторженно и жарко отвергаю.

* * *

В неволе я от сытости лечился,

учился полувзгляды понимать,

с достоинством проигрывать учился

и выигрыш спокойно принимать.

* * *

Тюрьмой сегодня пахнет мир земной,

тюрьма сочится в души и умы,

и каждый, кто смиряется с тюрьмой,

становится строителем тюрьмы.

* * *

Ветреник, бродяга, вертопрах,

слушавшийся всех и никого,

лишь перед неволей знал я страх,

а теперь лишился и его.

* * *

В тюрьме, где ощутил свою ничтожность,

вдруг чувствуешь, смятение тая,

бессмысленность, бесцельность,

безнадежность

и дикое блаженство бытия.

* * *

Тюрьмою наградила напоследок

меня отчизна-мать, спасибо ей,

я с радостью и гордостью изведал

судьбу ее не худших сыновей.

* * *

Когда, убогие калеки,

мы устаем ловить туман,

* * *

какое счастье знать, что реки

впадут однажды в океан.

* * *

Здесь ни труда, ни алкоголя,

а большинству беда втройне —

еще и каторжная доля

побыть с собой наедине.

* * *

Напрасны страх, тоска и ропот,

когда судьба влечет во тьму;

в беде всегда есть новый опыт,

полезный духу и уму.

* * *

А часто в час беды, потерь и слез,

когда несчастья рыщут во дворе,

нам кажется, что это не всерьез,

что вон уже кричат – конец игре.

* * *

Всю жизнь я больше созерцал,

а утруждался очень мало,

светильник мой, хотя мерцал,

но сквозь бутыль и вполнакала.

* * *

Года промчатся быстрой ланью,

укроет плоть суглинка пласт,

и Бог-отец могучей дланью

моей душе по жопе даст.

* * *

В тюрьму я брошен так давно,

что сжился с ней, признаться честно;

в подвалах жизни есть вино,

какое воле неизвестно.

* * *

Какое это счастье: на свободе

со злобой и обидой через грязь

брести домой по мерзкой непогоде

и чувствовать, что жизнь не удалась.

* * *

Глаза упавшего коня,

огромный город без движения,

помойный чан при свете дня —

моей тюрьмы изображение.

* * *

Стихов довольно толстый томик,

отмычку к райским воротам,

а также свой могильный холмик

меняю здесь на бабу там!

* * *

В тюрьме вечерами сидишь молчаливо

и очень на нары не хочется лезть,

а хочется мяса, свободы и пива

и изредка – славы, но чаще – поесть.

* * *

В наш век искусственного меха

и нефтью пахнущей икры

нет ничего дороже смеха,

любви, печали и игры.

* * *

Тюрьма – не только боль потерь.

Источник темных откровений,

тюрьма еще окно и дверь

в пространство новых измерений.

* * *

В тюрьму посажен за грехи

и сторожимый мразью разной,

я душу вкладывал в стихи,

а их носил под пяткой грязной.

* * *

И по сущности равные шельмы,

и по глупости полностью схожи

те, кто хочет купить подешевле,

те, кто хочет продать подороже.

* * *

Взломщики, бандиты, коммунары,

взяточники, воры и партийцы —

сотни тел полировали нары,

на которых мне сейчас не спится.

Тени их проходят предо мною

кадрами одной кошмарной серии,

и волной уходят за волною

жертвы и строители империи.

* * *

Все дороги России – беспутные,

все команды в России – пожарные,

все эпохи российские – смутные,

все надежды ее – лучезарные.

* * *

Меня не оставляет ни на час

желание кому-то доказать,

что беды, удручающие нас,

на самом деле тоже благодать.

* * *

Божий мир так бестрепетно ясен

и, однако, так сложен притом,

что никак и ничуть не напрасен

страх и труд не остаться скотом.

* * *

На улице сейчас – как на душе:

спокойно, ясно, ветрено немного,

и жаль слегка, что главная дорога,

по-видимому, пройдена уже.

* * *

Есть еле слышный голос крови,

наследства предков тонкий глас,

он сводит или прекословит,

когда судьба сближает нас.

* * *

Нет, не судьба творит поэта,

он сам судьбу свою творит,

судьба – платежная монета

за все, что вслух он говорит.

* * *

Вослед беде идет удача,

а вслед удачам – горечь бед;

мир создан так, а не иначе,

и обижаться смысла нет.

* * *

Живущий – улыбайся в полный рот

и чаще пей взбодряющий напиток;

в ком нет веселья – в рай не попадет,

поскольку там зануд уже избыток.

* * *

Последнюю в себе сломив твердыню

и смыв с лица души последний грим,

я, Господи, смирил свою гордыню,

смири теперь свою – поговорим.

* * *

Я глубже начал видеть пустоту,

и чавкающей грязи плодородность,

и горечь, что питает красоту,

и розовой невинности бесплодность.

* * *

Искрение, честность, метание,

нелепости взрывчатой смелости —

в незрелости есть обаяние,

которого нету у зрелости.

* * *

Чем нынче занят? Вновь и снова

в ночной тиши и свете дня

я ворошу золу былого,

чтоб на сейчас найти огня.

* * *

Как никакой тяжелый час,

как никакие зной и холод,

насквозь просвечивает нас

рентген души – тюремный голод.

* * *

Нет, не бездельник я, покуда голова

работает над пряжею певучей;

я в реки воду лью,

я в лес ношу дрова,

я ветру дую вслед, гоняя тучи.

* * *

Вот человек. Лицо и плечи.

Тверда рука. Разумна речь.

Он инженер. Он строил печи,

чтобы себе подобных жечь.

* * *

Не страшно, а жаль мне подонка,

пуглив его злобный оскал,

похожий на пса и ребенка,

он просто мужчиной не стал.

* * *

У прошлого есть запах, вкус и цвет,

стремление учить, влиять и значить,

и только одного, к несчастью, нет —

возможности себя переиначить.

* * *

Двуногим овцам нужен сильный пастырь.

Чтоб яростен и скор. Жесток и ярок.

Но изредка жалел и клеил пластырь

на раны от зубов его овчарок.

* * *

Не спорю, что разум, добро и любовь

движение мира ускорили,

но сами чернила истории – кровь

людей, непричастных к истории.

* * *

Соблазн тюремных искушений

однообразен, прям и прост:

избегнуть боли и лишений,

но завести собачий хвост.

* * *

Пока я немного впитал с этих стен,

их духом омыт не вполне,

еще мне покуда больнее, чем тем,

кого унижают при мне.

* * *

До края дней теперь удержится

во мне рожденная тюрьмой

беспечность узников и беженцев,

уже забывших путь домой.

* * *

По давней наблюдательности личной

забавная печальность мне видна:

гавно глядит на мир оптимистичней,

чем те, кого воротит от гавна.

* * *

В столетии ничтожном и великом,

дивясь его паденьям и успехам,

топчусь между молчанием и криком,

мечусь между стенанием и смехом.