Ирина Арбенина - За милых дам

• Название: За милых дам
• Автор: Ирина Арбенина
• Издательство: Изд-во ЭКСМО-Пресс, Изд-во ЭКСМО-МАРКЕТ
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-004427-5

Один за другим погибают друзья и знакомые состоятельной дамы Марины Волковой, Студентка Аня Светлова, дающая ей уроки английского, случайно обнаруживает, что кто-то пытается превратить Марину в послушную марионетку, используя опасный психотропный препарат.

Начав собственное расследование, Анна чувствует — убийца дышит ей в затылок. Но девушка может за себя постоять… Так чьи же нервы окажутся крепче и кто первым нанесет удар на поражение?

---

В общем, это было приличное место, а отнюдь не злачное — слово, которое непременно соединяется в сознании со словом «ресторан». Хозяин ресторана, известный человек, имел у себя на родине, в Америке, имидж борца за здоровый образ жизни, и в «концепцию» ресторана входило особое отношение к алкоголю. Разумеется, категорически запрещалось подавать его бутылками. Официант должен был хорошо ориентироваться в трех стадиях опьянения и следить, чтобы посетитель, не дай бог, не перевалил за вторую, приличную и бархатную, когда еще весело и приятно, но ситуация полностью человеком контролируется.

К сожалению, когда начались будни, оказалось, что американскому здоровому, оптимистичному и улыбчивому подходу к жизни не так-то просто устоять перед народными привычками и московской стихией…

Тем не менее… Если бы Анюта сызмальства мечтала работать в ресторане, то лучшего места она не смогла бы для себя выбрать. Проблема заключалась в том, что с детства Анна об этом вовсе не мечтала, совсем напротив…

И когда впечатления, связанные с новизной, закончились и стали обыденными, с ней стало происходить нечто такое, что объяснить словами было очень трудно, поскольку у нее вроде бы не было объективных оснований для недовольства своей новой жизнью. Ответ она нашла, когда случайно прочитала интервью с каким-то президентом иностранной суперкорпорации, который вдруг взял да и ушел со своей завидной работы, что называется, по собственному желанию, и когда недоумевающие стали интересоваться, в чем же, собственно, дело, он сказал: «Видите ли, все время, пока я работал здесь, я чувствовал себя несчастным». Ее поразила иррациональность и романтичность повода, на основании которого «акула капитализма» совершила столь опрометчивый поступок.

Конечно, она и раньше знала, что существуют тупиковые профессии. То есть такие, в которых есть непременный потолок. И есть люди, которые для них предназначены: они довольно быстро достигают профессионального совершенства в своем деле и далее многие годы довольствуются неизменностью, ежедневным повторением. Однообразие для них комфортно и вовсе не делает их недовольными, уставшими, несчастными…

Знала Аня и то, что другим такие профессии противопоказаны, им нужно постоянно продвигаться вперед и нужна такая работа, чтобы полоска горизонта вечно удалялась по мере приближения к ней, открывая все новые и новые пространства… Знать-то знала, но знание это было каким-то абсолютно теоретическим.

Разумеется, любую профессию можно превратить в тупиковую, хотя для этого надо быть уж воистину тупым человеком.

А всякому другому желательно все-таки найти профессию, которая дает энергию, ощущение меняющейся жизни, и эта энергия, как чистая, сильная вода, несет лодку жизни вперед, не позволяя ей обрастать ракушками и медленно погружаться на илистое дно, где все уже «фиолетово».

Нет, конечно, не сразу наступил тот день, когда она со всей очевидностью поняла, что работа в ресторане делает ее несчастной, прямо как того президента корпорации. Но уже вылезали на первый план вещи, которые ее совсем не радовали. И ресторан уже снижал под давлением московской стихии планку. Стали появляться среди посетителей какие-то парни в тренировочных штанах, хотя такая «форма одежды» отрицалась правилами ресторана категорически.

Очень угнетала ее «плата за обслуживание»… То, что для иностранцев было всего лишь платой за обслуживание — автоматически подразумевающиеся десять процентов от стоимости заказа… Для наших это все равно были «чаевые», со всем тем унизительным смыслом, который вкладывал в это слово социализм.

«Наших» в ресторане вообще стало много — здесь полюбили проводить parties, вечеринки, «деятели культуры», кино и шоу-бизнеса. Видя их вблизи, а не на экране телевизора, Аня временами приходила в отчаяние. Лишь единицы: певица Алена Свиридова, Жванецкий, девушки из группы «Лицей», да еще почему-то Олег Газманов производили впечатление людей, чьи родители позаботились об их воспитании и манерах. Однажды она, просто зачарованная жуткой неправдоподобностью сцены, наблюдала, как два «деятеля культуры» (телеведущий, которого знала вся страна, и не менее знаменитый шоумен), широко раскрыв рты, подсчитывали друг у друга золотые зубы, состязаясь в богатстве. «Может, у них там и бриллианты?» — подумала тогда Аня — так они были увлечены и серьезны. Потом ей пришло в голову, что это, наверное, естественно: производители масс-культуры, очевидно, не должны отличаться по уровню от ее потребителей. Напротив, они должны быть «своими в доску», иначе как же они эту масс-культуру произведут на свет божий.

Манеры — это когда французы одинаково обращаются и к жене президента, и к уборщице, называя их «мадам». У наших с этим туго… «Эй!» и щелканья пальцев сейчас не так уж и редки, как, наверное, когда-то в трактире братьев Колотушкиных, который Аня разглядела как-то на снимке старой Москвы.

Поэтому она больше всего любила воскресные утра, которые из-за немногочисленности посетителей остальные официанты недолюбливали. Обычно в это время в ресторан приводили детей. Папы, которые, по всей видимости, сильно провинились перед мамами накануне и теперь, заглаживая вину, обязаны были проснуться ни свет ни заря вместе с ребенком и отправиться его развлекать, чтобы смыть позор вечного упрека — «ты совсем не занимаешься сыном!».

Папам было явно тяжело «после вчерашнего»… Они заказывали детям мороженое, а себе пиво и вяло реагировали на детские восторженные восклицания: «Ой, посмотри, там Терминатор!» Но дети… по-настоящему радовали.

Может быть, потому, что Анна просто любила детей… Однажды чуть не расплакалась от умиления: по широкой ресторанной лестнице, обогнав отца, карабкался малыш, с трудом одолевая ступеньки и пыхтя в жарком комбинезоне. При этом он что-то сосредоточенно бормотал себе под нос. Аня прислушалась: «Господи, сейчас описаюсь, господи, сейчас описаюсь…» — отчаянно повторял человек.

Потом с Аней чуть не случилась беда… К ней за столик сели самые настоящие бандиты. Ели, пили — на семьсот долларов, а когда пришла пора рассчитываться, говорят: «А мы уже тебе отдали». Она — к менеджеру. А бандиты менеджеру заявляют: «Девушка деньги присвоила… ну, да ничего, вы ее простите, у нее, видно, трудности дома, мы сами разберемся». Анне же тайком грозят: «Голову оторвем, если не подтвердишь». Ну, в общем, ресторан ей поверил, встал на ее сторону, «секьюрити», то бишь охранники, бандитов заплатить заставили. Ушли они злые и пообещали вернуться и с ней разобраться… Чувствовала она себя оплеванной потом очень долго и дрожала от страха. Подстриглась, чтобы бандиты, когда вернутся, ее не узнали; перекрасилась и даже пришпилила к рубашке табличку с чужим именем — Галина. А они возвращались и не раз… Только ее не узнали. Слава богу. Знающие люди ей потом сказали: вот испугалась бы (на это у них и расчет), созналась бы в том, чего не делала, и пропала бы… Так они людей на крючок и берут».

В общем, к своим двадцати с небольшим годам Аня не теоретически, а «вживую» знала, что такое экономическая депрессия и безработица… Это когда человек согласен на все, чтобы выжить: «Да вы только дайте мне шанс, любую работу, чтобы хоть сколько-то долларов в месяц, и я побегаю, и встану на уши, лишь бы она была, эта работа… Клянусь, я буду тогда вечно счастлив и ни о чем больше не попрошу».

И вдруг такой финансовый шанс! Преподавать английский богатой высокопоставленной даме. Такая работа, такие конверты…

И все-таки что-то останавливало Анюту… Ощущение дискомфорта или даже опасности было даже больше, чем тогда в ресторане с бандитами…

«А может, ну ее, эту Марину Вячеславовну?» — спрашивала Анюта сама себя перед сном. Именно сама себя — посоветоваться-то ей больше было не с кем…

Вопрос был поставлен ребром, очень прямо… Можно сказать — в лоб. Так что увиливать от него было нельзя. Потому она так же прямо себе на него и ответила: «Ну ее!»

«Пусть проваливает куда подальше со своими тысячедолларовыми джемперочками и конвертами…»

«Не поеду я к ней в это Стародубское, не поеду…»

«И все тут!» — передразнила она Ясновскую.

«И не уговаривайте», — решительно заключила Аня своей монолог.

Хотя уговаривать ее было решительно некому.

Мирную домашнюю тишину нарушал только звук кленовой ветки, царапающей снаружи окно. Это была домашняя тишина… Под рукой скользящее полотно простыней… Они пахли лавандой, которую ее мама всегда клала в большие бельевые шкафы… Мама всегда говорила, что в настоящем доме у хорошей хозяйки должны быть большие шкафы, в которых не тесно и набито, а просторно и много места, и где лежит неизменная лаванда.

«А задаток?!» — вдруг вспомнила Аня.

«Деньги я отдам…» — засыпая, подумала она.

Однако если судьба желает потуже затянуть узелок на попавшемся в ловушку, она делает это незамедлительно…