Авторов Коллектив - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА I

• Название: Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА I
• Автор: авторов Коллектив
• Издательство: Литагент «ПЦ Александра Гриценко»f47c46af-b076-11e1-aac2-5924aae99221
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-905939-58-7

Авторы альманаха смело работают с сюжетами и коллизиями, с метафорами и с аллегориями, с самой формой текста, с его ритмом, с его дыханием. Здесь есть и гротеск, и ирония, и философия, и лирика. Здесь мелькают иные планеты и экзотические острова, а совсем рядом оказываются вполне узнаваемые, сугубо земные пейзажи…. Здесь есть все, чтобы доказать, что фантастика не заблудилась в трех соснах примитивных сюжетов, что Золушка еще жива и готовится к новым свершениям. «Окружающий мир подобен калейдоскопу: стоит изменить угол наклона, как меняется видимая картинка. Прежде любое отклонение от нормы окрашивало бытие в негативные черные цвета. Теперь я самостоятельно регулирую расцветку собственных будней, придерживаясь в основном нейтральных спокойных тонов. Иногда хочется добавить ярких, насыщенных оттенков, чтобы придать сочность изображению, но приходится сдерживаться: в современном, обреченном на вечность мире подобные желания, равно как и другие проявления радости, считаются баловством и непозволительной роскошью…» (Марина Белая.)

---

Речь Велегора:

Знай, что в забытых руинах – Град Богов, Великий Аркам.
Хранятся источники силы, и много другое есть там.
Постепенно всё мхом зарастает, время его не щадит.
И пылью веков засыпает, но много там вед лежит.

Немного есть в мире краёв, мест, источников силы,
Что могут явить дар Богов – Правду, что жизнь воплотила.
Пришла береста из Арконы, великий и радостный миг,
Увиден был дар в Аркаме, Правды явился лик.
В пещере Великой Богини есть каменный древний круг.
Ярая чара – Ладмир, вспыхнет тогда не вдруг.
В просчитанной дате, в ведах, с исхода волнений планет.
В день летнего солнцеворота, явит Чара свой цвет.

Пламенный Огнь порождает оттенок Алатыря.
Миг, вспышкою исчезает, радость и свет даря.
Тускнеет огнь-яроцветный до нового счёта времён.
Великий творец бессмертный, над долей творивший закон…
Год – люди в ладе живут. В.Огне – первозданный свет дан.
Очищает Землю от боли, от чёрных шрамов и ран.
Он может отдать свою силу, исполнив одно лишь желанье,
Единственное, Одно, но искреннее мечтанье.
Можно познать Богов, коль хочешь ты пожелать
Видеть другие миры, творить, создавать, созидать.

Звенислав – Руси пожелай, чтобы она возродилась.
Я знаю тебя – дерзай, чтоб Правда опять воплотилась.
В это лето, в один только раз, пришёл её выход на свет.
Чара Желанья Богов, надежда в тьму тысячи лет.

Мы думали, нет уже Чары – Небесной Чары-Огня.
Но надо же… даже и я дожил до светлого дня.

Руны Аркам показали, а Чара уже там пылает,
Свой яркий свет неземной миру она посылает…
Но в день, просчитанный в ведах, вспыхнет великий свет.
Огненно-яркой вспышкой, до новой встречи планет.

Чару же нужно спасти, чтоб не досталась врагам.
На Буян её привезти, очень нужна она там.
Надежда наша зажглась, будет Аркона стоять,
Русские земли беречь, на подвиг людей вдохновлять.

Ведь даже Чара сама способна огонь будить
И Русский Дух пробуждать, радость и свет дарить.
Позже её перешлём в северный Китеж-град,
Град Хранителей рода, ей Добросвет будет рад.
Но знай, что и маг Удхан тоже за всем глядит.
И знает про град Аркам, там шарит и в навь всё зрит.
Велмира жаль с нами нет, я очень давно его знал.
За Землю, за Русь и за Свет он смертию храбров пал.

С тобой не смогу я поехать, раны ещё болят.
Не успеют Арконцы приехать, хоть помочь тебе очень хотят.
Не всех людей сможешь ты взять, лучших из лучших возьми.
Кто сможет пред тьмой устоять. Сейчас слишком тёмные
                                                                                         дни.

Из Новеградских волхвов – Бор – знает пути туда
И ведает тайны веков, хоть в этом есть тоже беда.
Знаю, как пал Велмудр, как многие пали волхвы,
Увы, сила многих дурманит, навьи морочные сны.

Добраться до места тяжко, далёко лежит Аркам.
Осталось и древнее зло, и земли туманные там.
Враг тоже туда поедет… Ты едешь на верную смерть,
Надежды лишь маленький луч, но пасть у меня – не сметь…
С бревна Звенислав приподнялся, не нужно уже лишних
                                                                                       слов,
Скажешь, когда отправляться, а к смерти всегда я готов.

* * *

Славься наша русская Матушка Земля.
Скачет Звенислав и братья, верные друзья.
Русичи-славяне скачут по Родной Земле,
А на небе мчится Сокол, в вышней синеве.

Смотрит Звенислав: у кромки поп один лежит.
Проповедник в здешних землях, весь без сил, хрипит.
Напоили, накормили, разговор вели:
Мол, сюда-то как тебя ноги завели?

* * *

Поп отвечал достойно: «Отец Власий зовите меня.
Нёс Божье сюда я слово, да только пока что зря.
Вятические волхвы прогнали меня отсюда,
Сказали, что вдругорядь, пощады уже не будет.
Потом я назад пошёл, но вот совсем заплутал,
Вокруг пустынные земли, леса средь камней и скал…»

«Ты смел, – Звенислав сказал, – коль смог досюда дойти,
Но веру б твою я б изгнал, и нам, увы, не по пути.
Но бросать на верную смерть у русичей ведь не в чести.
Пока не встретим людей, сможешь ты с нами идти».

* * *

Руины видны впереди, Туманные горы предстали.
Чащоба была позади… Вдруг русы в засаду попали.
Огромные полулюди, да только пёсий оскал,
Псоглавцы на руссов напали средь тёмных камней и скал.
Смерть новую песню пела, чтя лютый кровавый бой,
Вокруг аж земля гудела от яростной схватки той.

Поп Власий не оплошал, подхватив большую дубину,
Псоглавцев поп поражал, не показав врагам спину.
Яростный бой состоялся, пощады никто не просил.
Целым никто не остался, и выбились все из сил.

Победа и снова горька, дорогою ценой досталася,
Красная кровь протекла, в Матушку Землю впиталася.
Немного выжило храбров, и Бор, Звенислав, и поп,
Поп Власий церкви Софийской, разумен, смел и не роб.

Почтили память огнём, павших взяла земля,
Похоронили храбров, что вновь погибли не зря.

* * *

Костёр, обережный круг, привал у Туманных гор.
Чару пустили вкруг, начав потом разговор.
Надо же живы псоглавцы, Бор рёк: кто подумать бы мог.
Сохранились служители нави, их срок ещё не истёк…
Звенислав же попа вопрошал, а как же ваш смысл: «Не убий»?
Конечно, ты не оплошал, ведь враг наш как Чёрный Змий.
Какой же ты христьянин, названием славите правь…
У вас же когда ударят, другую, мол, щёку ставь?
Власий же так отвечал: «Есть закон, а есть благодать.
И выше законов Божьих за нашу Землю стоять.
И это не люди псоглавцы, звери они, без души,
А вы же хоть не христиане, наши и все молодцы…».

«У зверей есть тоже душа, живые они, как и мы, —
Ответил ему Звенислав, – в этом не прав, мол, ты».
Вдруг, чу, богатырь изрёк: «Сомкнитесь братья мои,
Опасность опять близка, рядом уже враги».
Из мглы возникали фигуры, без опаски они приближались,
Наёмники мага Удхана в этих краях оказались.
Не так уж и много их было, видно, сюда их путь,
Также опасен был, пришлось им лиха хлебнуть.

Вышел вперёд смуглый воин, знакомым его был лик,
Ученик самого Удхана, хищный и быстрый Шарид.
Звенислав подошёл к нему: «Ну, надо же, уцелел,
Как же ты в битве выжил и к нам явиться посмел?».
«Я знаю, зачем вы идёте, – ему Шарид отвечал. —
Да только туда не пройдёте. Заклятья прочнее скал.
Велико моё войско было… Вот все, кто сейчас остался.
Перемирие я предложу, всем вместе в Аркам пробраться».
«Да я тебя!», – рек Звенислав, Бор сказал: «Подожди, остынь,
Не всё Шарид рассказал, охолони свой пыл».

«Гули на нас напали, по-вашему, духи навьи.
Хоть многих мы положили, их наши стрелы не брали.
Заклятья иссякли почти, треснул мой амулет.
Вместе мы можем пройти туда, где прохода нет.
Нам Чаша Огня не нужна, что в душах свет пробуждает,
Что землю от тьмы бережёт, людей от бедствий спасает…
Нам нужен другой артефакт, камушек Шар самоцветный,
Это ведический дар, с иной земли беззаветной».

Бор прервал: «Я слыхал о таком – Круг Самоцветный познанья,
Но думал, осталось в былом, легенда о мирозданье, но…»
Тут страшный раздался вой, грохот прошёлся в горах,
В небе раздался свист, пролился удушливый страх.
Крылатые чёрные твари, крылья на перепонках,
Как на летучих мышах, их клич ужасный и громкий.

Новая схватка шла, яростный бой в ночи,
И меткие стрелы летели, и песню пели мечи.
Перебили крылатых созданий, скрылись лишь единицы,
Потух и огонь в глазах навий, остались пустые глазницы.

* * *

Сразили исчадий навий, и снова горькой ценой,
Осталось лишь трое храбров, волхв Бор и поп Власий чудной.
Из южных остался один, сам Шарид – маг и воин умелый.
Несмотря на жестокий нрав, был на редкость сильный и смелый.
Звенислав на него посмотрел, дань павшим мы воздадим,
А что же мне делать с тобой? Чему мы тебя предадим?
Власий сказал: пусть идёт, нам он в пути пригодится.

Гордыню свою, коль уймёт, то тьма перестанет в нём литься.
Друг на друга тогда посмотрели, храбр Звенислав и волхв Бор.
На Шарида они поглядели, их выбор не прост и не скор.

Звенислав обратился к нему: «Мы за Огнь-Чашей идём,
Шар Самоцветный – будь твой, коли его найдём.
Дай клятву на амулете: вреда Руси не чинить.
Нам в пути помогать, в опасности рядом быть».

Клятву изрек Шарид… И вот впереди Аркам.
Средь каменных блоков, руин искали заброшенный храм.
Как тихо, ох не к добру, и даже птиц не слыхать.
Хоть навям не быть поутру, псоглавцы не стали бы ждать.
Бор прокряхтел: «Как видно, тут не псоглавцы живут.
Другие кроются силы, что очень не рады нам тут».

* * *

И тут нашли, что искали, всё веды точь-в-точь передали.
Храм, уходящий в скалы, в глубинные тёмные дали.
Врата из особого сплава, на них начертаны руны.
Два древа по двум сторонам и ветви-запоры – струны.
Тут снова раздался вой, из руин к ним крались исчадья,
Как из вселенной иной, колдовские навьи созданья.
Солнце же тучками скрылось, и вот они осмелели,
И жутко голодными были, и видно, своих даже ели.

Молча они приближались, всех их не перебить.
Близилось сотни тварей, что только могли здесь жить.
«Я их могу задержать, – вдруг молвил друзьям Шарид. —
Пустынный есть артефакт, на самый последний миг.
Поможет он только теперь, лишь там, где течёт пыль густая.
А вам осталась лишь дверь, запоры же я не сломаю».

Вынул Шарид сосуд, о камни его разбил.
Мигом склубился инкуб, что малым демоном был.
Закружился, всю пыль вбирая, разросся, огромным стал,
Бросился мигом на навий, явив ужасный оскал.
Бор посмотрел на Шарида: «Что же ты только сейчас,
А тогда его не пустил, чтобы убил он нас?».

Шарид же мрачно ответил: «Вы знаете всё про честь.
Не только у ваших батыров, в крови славянской то есть.
Да только ещё там трава, а тут же древняя пыль,
Здесь сила в него снизошла, не там, где растёт ковыль».

Недолго кружилася пыль, осыпалась малым комком,
Все силы отдав свои, но справившись всё же с врагом.
Бор долго бился с Вратами и всё же без сил опустился.
Почти со всеми волхвами может такое случиться.

И тут Звенислав молодец, ведь учился в Арконе не зря.
Приложив к Вратам меч-кладенец (в нём искра Алатыря).
Вспыхнули Древа светом, распахнулися створки ворот.
Могильным дунуло ветром, в храм древних явился ход.

* * *

По коридорам шли, кристаллы давали свет,
Древнее мастерство, чудо забытых лет.
Бор вёл друзей чрез подземелья, лабиринты же вглубь вели.
Средь пещер – провалы-ущелья, испаренья из них текли.
И вдруг паутина возникла, Бор прошептал: «Отойдём,
Мы не туда проникли, вернёмся и вправо пойдём».
И тут пауки показались – Чёрные Пауки,
Ядовитой струёю плевались, и жвала у них велики.

Звенислав завертел клинком, словно молнией в темноте.
Своим мечом-кладенцом сияющим в тусклой мгле.
Двумя саблями дрался Шарид, Борислав, совместно с Нежданом.
Поп Власий дубиною бил, а Бор же плёл заклинанье.
Бор вскрикнул: «А ну расступитесь!». Руки воздев – сомкнул,
Заклятье его пронеслось, Волхв чарами своды прогнул.
Обрушился каменный свод на чёрный паучий род,
Всё логово похоронив, оставив зелёный развод.

Борислав остался лежать, ужасная смерть досталася,
Ядом попало в него, шипя, лицо растекалося.
Шарид клинки отряхнул, дамасская сталь крепка.
Звенислав на него взглянув, кивнул, молодец, мол… пока…

Борислава камнями укрыли, славу храбру воздали.
В тёмном туннеле пустом долго молча стояли.

* * *

Но вот и выход просторный, и вновь перед ними Врата.
Металл в них искрился подгорный… Поставлены на века.
Меч Звенислав приложил, но теперь же Врата не открылись.
Закрыт был проход глубин, тайны эпох здесь хранились.

Волхв просмотрел все руны, тайные письмена.
Самими Богами творились в древние времена.
Наконец он сказал: «Загадка. Это загадка сия.
И коли скажешь отгадку, откроется дверь твоя.
Надпись же так гласит: „Откроется сей проход,
Коль скажешь, что есть любовь, нажимая на камень, вот тот“».

Вышел вперёд поп Власий: «Божий свет, Благодать, это Правь.
Что пылает как огоньки, из душ изгоняя навь…»
Нажав, открылися створки, вспыхнув, погасли руны.
Руны его приняли, но нужно теперь другим думать.
Створки мгновенно закрылися, поп Власий в свете исчез.
Врата его пропустили, и нужно другим думать здесь.

Неждан подошёл к Вратам: «И боль любовь причиняет,
Нужно любовь защищать, а воля её сохраняет».
Сказал и на руну нажал. Вдруг в камень он обернулся.
И щебнем сыпаться стал, назад, увы, уж не вернуться.
Все вздрогнули, не ожидали, смотрели они друг на друга.
Шарид напряженно сжался, казалося, что от испуга.

Бор охнул: «Понятна загадка, только, увы, теперь.
И каждый, кто скажет отгадку, откроет рунную дверь.
Но коли свет в тебе есть, правдой живёшь радея,
Ты не совершал злодеянья, коль нету ни капли сомненья.
Коли не предал любовь, не обидел светлую Ладу.
Не причинял людям боль. Отстаивал Мир и Правду…»

Нахмурился Звенислав: «Был смелым и храбрым Неждан,
Но пленных врагов перебил в той битве на Лабе он сам.
У него погибла семья, исполнился местью тогда.
Не знаю… не знаю, друзья, пройду ли и я… туда».

Шарид подошёл к Вратам и отошёл назад.
Видно, признался сам, каков может быть расклад.
Но что-то Шарид прошептал и приложил свою руку,
Но… в руке своей что-то держал, какую-то ведьмичью штуку.

К Вратам Звенислав подходил, от души, о любви говоря,
И Врата его не погубили, принимая, свет рунный даря.
Последним Бор подошёл, сказав: «Я. во многом не прав.
Но Любовь это свет средь бед, Любовь – это мир и лад».

Так их Врата пропустили, сказочный звон издавая,
Руны засеребрились, мягким светом сияя.

* * *

Вот вошли они вчетвером, дошли, а как же назад?
Но не думая о плохом, вошли… видя каменный сад.
На постаменте в центре каменной Чары-цвет.
Чаша Огня сияла, чудо забытых лет.

Пошевелилась скала, велет могучий предстал.
Мудрый, статный, огромный, смотрел и чего-то ждал.
Звенислав же ему поклонился: «Мы за Огнь-Чарой пришли.
Ты уж на нас не гневися, нам Русь нашу нужно спасти».
А древний же велет огромный, под стать большим скалам у гор,
Молвил голосом громким: «Зовите меня Ясногор.

Всё идёт своим чередом, на Земле грядут измененья.
Меняется каждый дом, Боги, народы, ученья.
Я знаю, что нужно вам, знаю, зачем вы пришли.
Ведаю, что есть в вас, и то, сквозь что вы прошли.
У каждого грань есть прави, искра небесного света.
Закон постиженья Яви точнее которого нету.

Я Страж и Хранитель я Пламенной Чаши богов.
Великой – Чары Огня, прошедшей сквозь темень веков.
Вам Чары самим не взять, то не под силу смертным.
Всей мощи её не познать… Создаёт аж – напиток бессмертным.

Но коли ответите мне – Чара Огня даст всё,
Всё то, что просите вы, то истечёт из неё…»

«Нам Чара на Русь нужна, – мрачно сказал Звенислав. —
И не боюсь я тебя, и мне не жалко себя…»
Ясногор на него взглянул: «Ты прямо ответил мне.
Огнь-Чара выйдет на Русь, её я отдам тебе».

Вспыхнула светом янтарным, Чара огнём озарилась.
Вдруг рядом возникла другая и также светом искрилась.
Ясногор рек: «То отраженье, но также силы огромной,
И коли не будет сомнений, то вспыхнет она Чарой новой».
«Я понял, – Бор просиял, – Чара Огня богов
тоже что Ларь Желаний, Огнь – основа основ».

«Разумен и ясный ты, но что же ты хочешь сам?
Раскрой мне думы свои, и может, я то и дам».
Бор рек: «Иногда я боюсь, не врагов… а друзей и себя,
От нави я хоронюсь, что в душе, может быть, губя…
Я хочу же познать, что к чему, в Алатырь всмотреться хочу.
И многое есть – почему? Что, наверное, не получу…»

«Открою тебе мир Богов, – молвил ему Ясногор. – Храм Знания —
древний кров, ты будешь своим там, Бор».
Звенислав подошёл к волхву: «Твои обретутся мечты,
Я ж Чару уберегу, кусочек Огня красоты».
«Одному тебе не добраться, – молвил печально Бор. —
С тобою мне нужно остаться, я выбрал свой путь, Ясногор».

«Ладно, – промолвил велет, – действительно выбор велик.
Отсюда прохода хоть нет, но… путь обратно открыт.

Встанете в каменный круг и мигом окажетесь там,
Где ваша граница земли. Пусть станет спокойно так вам.
Поэтому, Бор, останься, ты тоже ответил мне.
В Храм знания отправляйся, доверься своей судьбе».

Ему поклонилися все, лишь двое пока осталися,
Поп Власий, маг-воин Шарид пред Чарой Огня оставалися.
На Власия велет смотрел: «Ты веришь, и вера сильна.
Думаешь ты, что пройдёшь, и будет счастливой страна?».

«Да, – молвил Власий в ответ. – Я. слово о правде несу.
Я счастлив, сомнений нет, я знаю свою судьбу.
Другое… я знать не хочу, верю в божественный свет,
Христьянская вера сильна, и лучшей на свете ведь нет…»

Ничего Ясногор не сказал, спокойным был его лик,
Но вот обернулся он, предстал перед ним Шарид.
«Твой темён путь вижу, Шарид, но шар самоцветный познанья,
Получишь… но скажешь лишь, как – понимаешь смысл
                                                                             мирозданья?».

«Я бьюсь, пробиваюсь вперёд, борюсь, борюся с судьбой,
Саблею бьюся с врагами, в душе иногда сам с собой…
Вершин достигает лишь тот, кто может и хочет достичь.
А трусы в кротовый ход головы прячут лишь.
Удача сопутствует смелым, сильным даётся власть.
А слабость проявишь лишь, то сразу же можешь пасть…».

Ясногор на него смотрел: «Хорошо, ты получишь шар,
Ты темён, хитёр, но… смел, и будет тебе мой дар…»

* * *

Итак, получив дары, отправились все домой.
Бор исчез же в небесной выси, в мир вышний, мир неземной.
Звенислав и поп Власий остались, друг другу руки пожали,
Хоть веры своей держались, но дружбу они уважали.
Отраженье же Чары Богов – Сварожьей Чары Огня,
Отправилась на Буян – Лад и Правду храня.

БЫЛЬ ОБ ОГОНЬКАХ-РАДРОЙЯ И СЛЁЗАХ ЛАДЫ (Искушение Звенислава)

Солнышко, свети в небе голубом. Землю освещай.
                                                                        Мир храни теплом.
Гой ты! Славься Родина – Русская земля. Мы народ славянский!
                                                                         Славим Русь тебя!

* * *

На капище, в месте силы, многое говорилось.
Звенислав с Велогором сидели, ввысь искры костра уносились.

* * *

Бились великие Боги, Яр-камень пылал огнебой,
И было другое оружье, скованное судьбой.
Искрами Алатыря, в начальное время созданья,
Творился наш дольний мир, частицей всего мирозданья.
Но не только Сварог высекал Искры Алатыря,
Тогда Чёрный Змей прилетал к камню, увы, не зря.
И бился со тьмою свет, в забытой глуби веков.
С тех изначальных лет, пылала война Богов.

Много минуло с исхода той страшной, далёкой войны.
Не счесть полегло народа с древней седой старины.
Много потом позабылося, и руны Алатыря….
И правда кривдой затмилася, о чём забывать нам нельзя…
Что-то сейчас сохранилось, в земле до поры улеглось,
Чтобы потом открыться, к потомкам чтоб добралось.
Хоть Боги побили тьму, да капли обиды остались.
Навь тащит людей ко дну, тенями в них собираясь.
Знания были забыты, хоть кое-что сохранено.
Да только лишь в сотом колене восстановить всё дано…

Дошла одна из легенд «Сказ о битве Богов»,
Об огоньках-Радройя осколках забытых веков.
Искорки грозных клинков, в битве далёкой той
От мощных мечей-кладенцов… не все смешались с золой.
Ищут их разные люди, используют в разных делах,
Бывает, во вред другим, и сеют тогда ложь и страх.
Страшная штука власть, не просто она даётся,
И разжигает страсть, и навью в души крадётся…

Три искры от Чёрного Змея у ворогов наших заклятых.
Затемнены они, и силой пылают проклятой.
А коли усилить их, как Яр-огнебой предстанут.
И будут мир разрушать, а люди жестокими станут.
Устроят пожар войны, и брат на брата пойдёт.
А позже не будет страны, в небытие всё уйдёт.

Две искры уже мы нашли, слава Сварогу и Ладе,
Ко мне их смогли донести, но последняя есть – в Киев-граде.
Многие наши погибли, а ты был в далёких землях.
От ордена магов враги сеяли злобное семя.
Искры они принесли, чтобы посеять раздрай,
Чтоб началася война, и русский погиб чтоб край.
Последняя искра в лавре, предатель монах там есть,
Чары творит из нави, лелея злобу и месть.

Я Ладу не зря помянул – любовь всему главный закон.
Пламень любовь пробуждает, и в людях пылает он.
В забытой же сваре Богов, лилась потоками кровь.
Поникла светлая Лада, горько рыдала любовь.
Слезинки её, что текли, падали и серебрились.
И землю лечили они, росточки в небо стремились.
Выросли, ввысь проросли – Великие Древа Жизни.
Что землю хранили от ран, защищая нашу Отчизну…

Но большинство слезинок самоцветами вдруг предстали.
Радость они несли, души умиротворяли.
Яркие слёзы богини, кристальные самоцветы.
От Лады – самой любви, чистой и беззаветной.

Самоцветные слёзы Лады, которые Боги собрали.
Хранятся в хрустальном ларце. В.заповедном, далёком крае…
Их может лишь дева взять, в которой любовь чиста.
Огнём, что пылает в душе, из души ведь цветёт красота.

И не просто юная дева, а любящая жена,
Что жизнь и любовь познала, что другу-мужу верна.
Три самоцветных слезинки от Лады, от Золотинки
Явятся ей, и узрит – живительные росинки.

* * *

И последнюю нужно найти, затенённую искорку тьмы.
Ко мне её привезти. Обезвредить источник войны…
Коль искры и слёзы сплотить, то сила будет иная,
Избавится мир от тьмы, пробьётся любовь живая.

Две искры я дам тебе, они последнюю кажут.
Потом привезёшь их мне, со слезинками чары их свяжут.
Мужчина – являет огонь, женщина – мир и лад.
Вместе рождают жизнь, взрастают при доме сад.

Звенислав отвечал Велегору: «Ты многое недосказал,
У Ясны же будет ребёнок, сегодня о том я узнал.

С Радройя лишь справишься ты, и твоя половинка – жена.
Вы вместе зовётесь ведь – „Мы“. Ясна сейчас нам нужна».
«Да, понял, – сказал Звенислав, – Ясеньке всё расскажу.
И знаю, поедет она, но я… за неё дрожу».

* * *

Ясенька и Звенислав так и случилось тогда,
Вместе всю Русь спасали в грозные те года.

* * *

В Морайе, Туманных горах, Ясна в пещере стояла,
Нежной рукою своей хрустальный ларец отворяла.
Три самоцветных слезинки бережно приняла.
В тряпицу их положила, поклонилась, назад пошла…

Велегор просиял, как увидел, как она воротилась назад,
Поклонился до пояса ей. Видно, до слёз был рад.
Ясна тогда вопросила: «Ты дивишься? Взяла я слезинки,
Ничего же такого в том нет, лишь мерцали во тьме как
                                                                                росинки».

«Ты не заметила Ясна, что было в пещере той?
Непросто всё там, неясно, в сумраке, нави сырой».
 – Нави! – воскликнула дева, – там просто туман стелился,
Под ногами что-то хрустело, и корень в стене шевелился.

 – Прости меня светлая Ясна, побоялся я за тебя,
Душою чиста ты, прекрасна… Не рассказал всё я.
Тут можно проход в навь открыть. У меня же к сему ключ есть.
Для всех же сей путь закрыт, иначе бы бед не счесть.
До тебя восемь дев входили, пять воротились ни с чем.
Три же остались в нави, навечно попали к ней в плен.

Коли сомненья в душе, коли боишься чего.
И коли тень есть в тебе, навь поглотит того.
Ты будешь бродить в тумане, серой густой пелене,
Разум будет в дурмане, забудешься ты в вечном сне.
Тебе же предстал Ларец, пред образом светлым явился,
Дар Лады – богини любви, чистой душе отворился.

* * *

В стольном же Киеве-граде в лавру храбрец прокрался,
Звенислав, защитник Руси, в гнезде врагов оказался.
Путь же его направляли – тёмные огоньки,
Тянулись они друг к другу и мрачно сверкали в ночи.
И еде слышно гудели, а коли их положить,
Вертелись, качаясь туда, где третий огонь мог быть.

* * *

Возле кельи стояли фигуры, козни свои затевали.
Магистры ордена магов, приказы им отдавали.
Один из монахов молвил: «Мейвин, каков приказ?
Что делать теперь мы будем? Почти что раскрыли здесь нас».

 – Я в зеркало всё передал, в почёте мы будем теперь.
Близок уже финал. Удача откроет нам дверь.
«Тенник» же силу набрал, завтра к Князю его отнесём.
Тот в меч свой его оправит… Уж после к своим уйдём.
А здесь заваруха будет, Князь соберёт войска,
Власть же «наш» княже ох любит, рука же его так крепка.

Киев уже гудит, люди исполнились злобой,
Поднимутся на своих, за верой пойдут за новой.
Веру новую пусть насаждают, уже князь на князя идёт.
Но никто никогда не узнает, кто к власти в итоге придёт.
Христианство – удобная штука, лишь надобно стать во главе.
Быть пастухами при стаде, короною на голове…

Выпрыгнул Звенислав, зыбким от скорости став,
Врагов сёк мечом-кладенцом… но Мейвина всё ж не достал.
Мейвин был сильным магом, расплылся, заклятья слал,
Радройя был у него, и с ним могучим маг стал.
«Тенник» – навий Радройя, оправлен был в амулет.
Зачарован Магистром Круга, и пламень стал хладным, как снег.

Обдало Звенислава болью, но его оберег уберёг,
Что Ясна сплела ему на перекрестье дорог.

Мечом Звенислав ударял, словно по месту пустому,
Словно по призраку, нави, злобному и непростому.
Мейвин бросал же ножи, струился и всё колдовал.

И мертвенный хладный пламень на храбра маг направлял.
Не сумел Звенислав отклониться, хладный пламень прошёл
                                                                                    по груди,
Тело затормозилось, в глазах зарябили круги.

А Мейвин же, ухмыляясь, без опаски к нему подходил:
«Ну, надо же, кто к нам пришёл, – с издёвкою проговорил.
Как там у вас говорится, слухом полнятся земли ваши.
Сам Звенислав Новеградский. Вот позавидуют наши.
Так, так, и что тут у нас, удача досталася мне.
Два „теннника“ вижу при вас, их заберу я себе».
Маг свистнул, четыре фигуры, казалось, из мрака приплыли.
Да, много врагов в лавре было, что в Киеве гнезда свили.

Звенислав же не мог шевельнуться, горячая кровь застыла.
Заморожены руки его, ноги от хлада ныли.
Неужто погибла надежда, погаснет в Отчизне любовь?
Не будет уже как прежде, не возродится Русь вновь?
Из мешочка, что был на груди, распоротого ножом,
Родная земля истекла, а враг не проведал о том.

Рука вновь мощь обрела, Дух Русский был правдой силён.
Родная земля помогла, так был Звенислав спасён.
Дух Русский опять не подвел, а злоба врага подвела.
Сверкнул меч, и ворог слёг. Надежда вновь расцвела.
Никто не ушёл из врагов, всех Звенислав положил.
Покинув враждебный кров, в Новеград богатырь поспешил.

* * *

Конь быстро несётся по полю, но сзади спешит погоня.
Двенадцать дружинников князя. Видно, что вскоре догонят.
Гридни его окружили. Старший же был Ростислав,
Много знакомых лиц было. Коня осадил Звенислав.
 – Приказано – смерти предать, – мрачно сказал Ростислав. —
Что есть у тебя, забрать, ты зло совершил, Звенислав.
 – Я не совершал злодеяний, пропусти и поверь ты мне.
То были предатели маги, что вред несут Русской земле.
 – Поверить твоим словам, убивце святых людей?
Старым ты веришь Богам. Предатель и подлый злодей!
Затуманился лик Звенислава, тень в душе промелькнула.
Сразил верный меч Ростислава, недоля их вместе столкнула.
Так русич своих бил, русских, а в орденской цитадели.
Возликовали враги, стремились к своей чёрной цели.

* * *

Капище, древний бор, много пришло волхвов,
И Ясна и Велегор, Всеслав и седой Родгор.
Звенислав всю дружину привёл и вёл возбуждённо речь.
Его слова от души стали взволнованно течь.

 – Русь надо спасти от напастей, ведь наши враги на ней.
И в нашей ещё то власти – не дать нам погибнуть ей.
Сплотим всех свободных славян, веру предков воссоздадим.
Пусть главным будет Буян, Богами и светом храним.
Изгоним другие ученья. Восславим наших Богов.
Объединим все земли в Круг Русских – Великих Родов.

Вышел вперёд Велегор, промолвил: «Охолонись.
Не сей на Руси раздор, опомнись, угомонись.
Теневые Радройя отдай, в тумане сейчас разум твой.
Ясне огни передай верной жене родной».
Звенислав же мрачно изрёк: «Ты лжец, полуправда ведь хуже,
Не предупредил, хоть мог, о нави, тумане и стуже».
Кинулась Ясна к нему: «Он же за Русь отвечает,
И за меня боялся, а также, что сам оплошает».

Муж Ясеньку оттолкнул: «Нам нужно Русь защищать,
Женщине место в доме, а с ложью мне нужно кончать».
Выхватил меч Звенислав, молнией, мигом извлёк:
«Решайте, мы вместе иль как? Врагам же дадим урок».
Вышел вперёд Родгор: «Помнишь меня, мой друг?
Вспомни сосновый бор, как падал, споткнувшись о… сук».
«Я помню, и преклоняюсь, и власти… я не хочу.
На время лишь обретаю, оставлю… как Русь спасу…»

«Негоже, – Родгор произнёс, – начни созидать с себя.
Русский дух по крупицам рос… Видна не сразу заря.
Править же нужно по вечу, но только не по принужденью.
Веды ведут к пониманью, к правдивому убежденью.
Негоже людей заставлять, и в каждом граде свой нрав.
Ты хочешь к добру – принуждать, а это нельзя, Звенислав…
Хоть на вендские земли наши, волнами льются враги.
Много пролилося слёз, там не утихают бои.
Круг будет, ведический круг, знания мы сохраним.
До лучших времён мой друг, потомкам потом отдадим».

Его Звенислав прервал: «Из разума выжил ты,
Да, в каждом граде свой нрав, но речь не о том ведём мы.
Русь под угрозой сейчас, как вы не видите все.
Враг подчиняет нас, змеёю ползёт по стране».

* * *

Волхвов терзали сомненья, глаголили, воин, мол, прав.
Дружинники вместе стояли, возвышался средь них Звенислав.

Ясна к нему подошла: «Во мне твоё семя, зарод,
Наследник, ребёнок наш, твой славный продолжится род.
Люблю ведь, люблю я тебя, не ведаешь ты, что творишь.
Обними же, родной, меня. Обними же, чего ты стоишь?».

 – Ясна – иди домой, тут место мужским разговорам.
Позже поговорим. Освобожусь я скоро.
 – Поцелуй я прошу, лишь один. Пожалуйста, очень прошу.
Мне страшно, потом я уйду, с тобою лишь быть я хочу.
Прижалась она к Звениславу и посмотрела в глаза,
И схлынула тень из нави, как будто скатилась слеза.

Их долгим был поцелуй, и вспыхнул огонь в глуши.
Слёзы Лады – чистой любви, мягко сверкнули в тиши.
Рассыпались «тенники» пылью, растопили их слёзы Лады.
То любовь распахнула Крылья – Лебединые крылья Правды.

* * *

Славься Русь – в белоснежных берёзках, в полях, лебединых
                                                                                         крылах.
Всё, что Родиной русской зовётся. Мы хотим, чтоб ты вечно
                                                                                           цвела!
Быль о Чёрном Камне (Сказ о Звениславе и Андрейке
                                                                                     окаянном)
Гой вы, люди добрые! Гой вы, люди русские! Слушайте быль
                                                                                   правдивую.

БЫЛЬ О ЗЕМЛЕ МАТУШКЕ, О РОДИМОЙ НАШЕЙ СТОРОНУШКЕ!

Среди трав луговых и лесов дремучих, от моря-окияна
                                                                                     ледового,
От братьев Сполохов борейских до степей, Лукоморья
                                                                                        южного
Раскинулся мир Славянский, Земля Светлая, Земля Русская.
От народов воинственных северных прозывалась она
                                                                                  Гардарикой,
Краем градов великих и малых.
От народов южного корня называлась страною Скифией,
Позже Славией да Куявией и землею волхвов – Артанией.
А сами же мы – Славяне, славим Солнышко, Землю Матушку,
Рода, Макошь, Даждьбога Светлого, Сварога, огней
                                                                                   Сварожичей.
От того и Русь – страна Светлая, то, что русая вся
                                                                            да от Солнышка.

* * *

Вот война началась окаянная, прилетела она вороновым
                                                                                         крылом.
Чёрный крест был на вражеском знамени,
Страшный враг шёл на Русь – шёл с огнём и мечом.
В латы воинство было заковано, жгли, палили землю
                                                                                  Славянскую.
Насаждали они веру тёмную, веру чуждую – латинянскую.
Вышли в бой полки, вышли воины, храбры верные, други
                                                                                        славные,
Не боясь вражьих полчищ, на смерть идут, ибо мёртвые сраму
                                                                                           не имут.

Впереди Звенислав на буланом коне, бился яростно в гуще
                                                                                           врагов.
На поле, сгоревшем во вражьем огне, лютый бой продолжался
                                                                                              суров.
Яромир, Яросвет, Владислав, Ярослав и Андрей (Византийской
                                                                                             веры).
Бились храбры за Русь, проявив крепкий нрав, бились други
                                                                                за правое дело.
Долго сеча суровая длилася, проливалась людская кровушка.
Небо плакало ливнем излилася, и страдала Земля наша
                                                                                       Матушка.
И побито воинство тёмное, войско лютое крестоносное,
В жезло латное, что заковано, то, что веру несло вредоносную.
И остатки врагов отступили, миру свой позор показавши.
Злобу чёрную сохранивши, честь последнюю растерявши.

Весть печальная вновь летит на Русь, ведь Земля наша слухом
                                                                                        полнится,
Что сбирают враги силы Запада, и на Чёрном кресте они
                                                                                         молятся.
И воздвиглась застава в суровом краю, чтобы мир на Земле
                                                                                           сберечь.
Други-храбры, собравшись в едином строю, дали клятву
                                                                             границу стеречь.
Время Лета ушло, время Мары пришло, бушует в округе метель.
Но в буран и пургу, на Страже теперь, защитники Русских
                                                                                           земель.

Солнце Красное замутилося, Солнце Ясное затуманилось.
Мрак ползучий и хладный пробрался, в светлый воинский дух
                                                                                       прокрался.
То змеёю вползло предательство, в сердце воина
                                                                           проскользнувшее.
Думы мрачные, думы тёмные, от слов, от коварных лившихся.
Птицей Обидою-Лебедь, змеёю ползучею – зависть.
Злобой – то чёрным волком наполнило Дух навьим соком.
Наслушавшись иноземцев, веру чуждую византийскую.
Изменился страж Златобор Андрей, на посулы врагов
                                                                               польстившийся.
Говорили ему: «Ты же лучший из всех, а всегда впереди
                                                                                      Звенислав.
Ты же правильной веры, и это не грех – доказать, что ты
                                                                               первый, ты прав».

Звенислав говорил: «Мы в едином кругу, ты же лезешь вперёд
                                                                                             Златобор.
Коли хочешь ты братьев к победам вести – устроим с тобой
                                                                                        ратный спор».
Честный спор – поединок начавши, сошлися Андрей – Звенислав.
По чести – кто проигравший, забудет свой буйный нрав.
Победил Звенислав в честной схватке, в богатырском кругу
                                                                                              ведомый.
Выбив меч, опрокинул Андрейку, выпив чашу победы по полной.
На время затих Андрейка, но сердце-то злоба всё ранит,
Не смирился, а подлая змейка всё растёт и ядом дурманит.

Время чёрное, ночью тёмную, на заставу, на богатырскую,
Снова враг пришёл, тенью грозную, только крался он хитрой
                                                                                              крысою.
Стража мир бережёт, Сторожа мир хранят, и узрят они мышь
                                                                                       в чистом поле.
Только нет Сторожей, и мертвы лежат, им досталася смертная
                                                                                                 доля.
Месть кровавый туман, слов коварный дурман, разум мраком
                                                                              и марой наполнился.
Был Андрей – Златобор, а стал Лиходей тот, что чёрную злобой
                                                                                           исполнился.
И прорвались враги, и кричали они, вздрогнул воздух от лязга
                                                                                                  мечей.
То виновен убийца, предатель Земли, предал Русь Андрей
                                                                                          Лиходей.

Только воины-храбры спят чутко, хоть мало в живых
                                                                                     их осталося.
Бились доблестно, бились яростно за Землю, за Русь
                                                                                   сражаются.
Без кольчуги, с мечом-кладенцом Звенислав, бились
                                                                                храбры-богатыри.
Обагрилася кровью родная земля, и вновь задрожали враги.
Не сумев одолеть, откатились враги, двор наполнился чёрным
                                                                                                ковром.
Только дюже их много, текли они, а знамена их с чёрным
                                                                                           крестом.

И выехал двухметровый вой, предводитель в доспехах латных.
Шлем рогатый на нём, плащ с нашитым крестом, а в руках
                                                                         крепкий меч булатный.
Зоркий Сокол и Коршун сошлися, в той схватке в бою
                                                                                     смертельном.
Звенислав с Лихтенштейном билися, искрились мечи и пели.
Верный Меч не подвел, и рука крепка, был Лихтенштейн
                                                                                        поражён.
Сквозь доспехи текла, кровь к земле снизошла, то ворог главный
                                                                                                  сражён.

Вновь Солнышко затуманилось, серой тучею вновь затмилося.
Замутилося, закручинилось, от Андрейкиной злобы
                                                                               пролившейся.
Андрей, подбежав, в спину меч вонзил, и пал
                                                                        Звенислав-богатырь.
То лихо свершилось, и мир застыл. Так было в ту давнюю быль.
И вскричали враги воспрянувши, и застава взята, повержена.
Все защитники уничтожены, а Боги ниц ниспровержены.

Скоро воинство крестоносное пошло по Русской сторонушке.
Пошло по Земле по Матушке. В.тумане застилося Солнышко.
Запылали поля хлебородные, уводили в полон нежных девушек,
Лютовали, как навьи голодные, не щадили и малых детушек.
Битва страшная разгорелася, на врагов пошёл светлый Русский
                                                                                                   Род.
Битва лютая начиналася, на борьбу с врагом встал простой
                                                                                             народ.
Гул в округе раздался неслыханный, скрежет лат, звон и крики
                                                                                                людей.
Пыль клубами, ругань, рыканье, пенье стрел, лязг булатных
                                                                                              мечей.

То темнело Солнышко Ясное, то из чёрных туч вновь
                                                                                    пробивалося.
А земля-то от крови-то красная, битва жуткая всё не кончалася.
Только миру известно, коль русский народ взял оружье
                                                                           за Землю, за Родину,
Не бывать врагу на родимой земле, не дышать ему нашей волею.
И разбиты враги, войско чёрное, войско мощное крестоносное.
Лишь немногие убежать смогли, неся семя своё вредоносное.

Многим смертная выдалась доля. Бьются коршуны за добычу.
Воронье слетелось на поле, рядом серые волки рыщут.
Но народ победил, хоть и горькой ценой, показав Род
                                                                                 славянский един.
Верой в Правду могуч и силён Русский Дух, Мир Славянский
                                                                                           непобедим.

Вновь Солнышко вышло Ясное, вновь Солнышко пришло
                                                                                          Светлое.
Озарило родную сторонушку. Родимую Землю Матушку.
В то же время на миг Правды ясный свет озарил лиходея чело,
И Андрейка увидел, что он натворил, какое содеяно зло.
Взвыл Андреюшка, подлый тать лихой, и бежал из родимой
                                                                                        сторонушки.
Веру предков предав – стал Земли изгой, настигало его
                                                                                   Ясно-Солнышко.

Солнце Ясное – навьи силы жгло, испокон веков жгло
                                                                                     предателей.
Обратилося в Чёрный Камень зло, у Змиёвых Валов указателем.
На границе Руси – Чёрный Камень крест. Указатель
                                                                               и предупрежденье:
«Коль с добром ты идёшь, примет Русь тебя». Назиданье всем
                                                                                      и вразуменье.
Имя Андрейки забыто – помнят лишь как лихослава.
Героев же чтут потомки – всех храбров и Звенислава.

* * *

Память народная свята – течёт вдаль светлая быль.
От моря, от окияна, до степей, где растёт лишь ковыль.

Вадим Громов