Федор Сологуб - Капли крови (Навьи чары)

• Название: Капли крови (Навьи чары)
• Автор: Федор Сологуб
• Жанр: Русская классическая проза

---

Во время завтрака мальчишки, поместившись в соседнем классе, распевали:

Что за песни, что за песни

Распевает наша Русь!

Уж что хочешь, хоть ты тресни,

Так не спеть тебе, француз.

И другие песни в том же духе.

Дулебов обтер лицо правою рукою, - словно кот лапкою умылся, - и завизжал:

-- А уж вот слышно, что к нам скоро приедет маркиз Телятников.

Потерин сказал:

- Он не по нашему ведомству.

Но все его лицо перекосилось от ужаса.

Дулебов говорил тоненько:

-- Все равно, у него большие полномочия. Он все может.

Вице-губернатор сумрачно глянул на Потерина, к сказал угрюмо:

- Он вас всех подтянет.

Потерин помертвел и взмок. Начался разговор о маркизе Телятникове. Заговорили в связи с этим о революционной настроении в той местности.

Везде в окрестных лесах появились революционные прокламации. На дереве срезывали кусок коры величиною с лист бумаги, и на это место наклеивали прокламацию. Снять такой лиcт было невозможно: он заплывал прозрачным тонким слоем смолы. Усердным блюстителям порядка приходилось вырубать или соскабливать ножом преступные места.

Зинаида Григорьевна Дулебова сказала:

- Надо полагать, что это выдумка нашего химика, господина Триродова.

- Конечно, - поддакнула подобострастная сухая девица, учительница немецкого языка.

Зинаида Григорьевна повернулась к Потериной, чтобы оказать особую любезность хозяйке своим разговором, и спросила ее с насмешливою улыбкою:

-- Как вам нравится наш пресловутый декадент?

Учительница попыталась понять. На ее тупом, плоском лице появилось выражение испуга. Она робко спросила:

- Это кто же, Зинаида Григорьевна?

- Кто же, как не господин Триродов! - злобно ответила Дулебова.

Злость была по адресу Триродова, но Потерина все же струхнула.

-- Ах, да, Триродов, как же, как же, - суетливо и растерянно повторяла она, и уже не знала, что сказать.

Дулебова язвительно говорила:

- Вот уж, кажется, не скоро рассмеется. Вполне в вашем вкусе.

Потерина покраснела и воскликнула:

-- В моем вкусе! Ой, что вы, Зинаида Григорьевна! Вот-то уж, по пословице, царского слугу согнуло в дугу.

Жена учителя Кроликова сказала:

- Да, он всегда смотрит исподлобья, и ни с кем не разговаривает. Но он очень добрый человек.

Дулебова метнула на нее злой взор. Кроликова помертвела от страха, и догадалась, что надо было сказать не то. Поправилась:

-- Добрый человек на словах.

Дулебова улыбнулась ей благосклонно.

Жербенев говорил Дулебовой:

- А знаете, что я вам скажу? Я-таки повидал людей на своем веку, скажу не хвастаясь. И по-моему, это очень плохая примета, что он исподлобья глядит.

- Конечно, - согласилась Потерина. - Вот уж истинная правда!

Жербенев говорил:

- Пусть человек смотрит мне прямо в лицо. А эти, - в тихом омуте...

Полковник не договорил. Дулебова сказала:

- Откровенно скажу, не люблю я этого вашего поэта. Не могу я его понять. Какой-то он странный. Что-нибудь есть за ним скверное.

- Все у него подозрительное, - сказал Жербенев с видом человека, знающего многое.

Говорили, что у Триродова и у других ведется сбор денег на восстание. При этом выразительно поглядывали на учителя Воронка. Злые речи о Триродове полились рекою. Говорили, что в доме Триродова притаилась подпольная типография и что там работали не только учительницы, но даже и воспитанники Триродова. Дамы с ужасом восклицали:

- Малыши-то такие!

- Да, вот вам и малыши!

-- Нынче нет детей.

Воронок сказал:

- Вот, говорят, при полиции девятилетний сидит.

-- Бунтовщик, - свирепо сказал вице-губернатор.

Потерин сказал:

- Да, я вот еще слышал, что один тринадцатилетний мальчишка арестован. Такой маленький поганец, а он бунтует, шалыган!

Вице-губернатор сказал угрюмо:

-- Этот с дедом в Сибирь идет.

Воронок весь покраснел, и спросил:

- За что же это?

-- Смеялся, - угрюмо буркнул вице-губернатор.

Дулебов поспешно и громко спросил Потерина:

-- А уж у вас, надеюсь, бунтовщиков нет?

Потерин говорил:

- Нет, сохранил Бог, ничего такого. А только, надо правду сказать, уж очень распущенные нонче дети/

Дулебов с покровительственною ласковостью опять сказал ему:

-- А уж у вас хорошее училище. Порядок образцовый.

Потерин расцвел. Расхвастался:

- Да уж я умею подтянуть. Держу их строго.

-- Спасительная строгость, - сказал директор.

Поощренный этими словами, учитель-инспектор спросил:

- Можно бы и посечь?

Дулебов увильнул от прямого ответа. Отер лицо ладонью, как кошка лапкою, и заговорил о другом.

Начались умилительные воспоминания о добром старом времени. Рассказывали, как, когда и кого секли.

-- Секут и нонче, - с тихою радостью сказал Шабалов.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

После завтрака перешли в учительскую комнату. Курящие закурили. Жена учителя Муралова улучила минуту, когда Дулебова отошла в сторону. Она бочком, осторожно, подобралась к Дулебовой, и топотом рассказывала ей о том, как Потерин берет взятки. Из разговора шопотом выделялись отдельные фразы и слова:

- Заметили, Зинаида Григорьевна?

- А что?

- Наш-то инспектор щеголяет в перчатках.

- Да?

- Перчатки! Желтые!

- А что?

- На взятки.

Зинаида Григорьевна обрадовалась, оживилась. Долго было слышно шушуканье злых баб, и раздавался их змеиный шип-смех.

Потом дамы с Шабаловым и с Воронком пошли кончать экзамен. Дулебов с вице-губернатором отправились ревизовать библиотеку. Их сопровождал Потерин. Все было в исправности. Толстые томы Каткова мирно дремали (пыль на них была стерта накануне). Только вот Смирдинские издания сороковых годов заподозрил Дулебов.

- А уж это неудобно, - визжал он, косясь на вице-губернатора. - Нигде в каталогах одобренных книг нет их.

Потерин воспользовался случаем поинсинуировать на учителей. Доносил, что Воронок в церковь не ходит, и для каких-то чтений учеников к себе собирает.

- А уж надо с ним поговорить, - сказал Дулебов. - Пригласите его в ваш кабинет. Я с ним поговорю. А вы пока покажете Ардальону Борисовичу кабинет учебных пособий.

В кабинете Потерина Дулебов и Воронок долго разговаривали.

- Я не касаюсь ваших убеждений, - говорил директор, - но я должен поставить вам на вид, что вносить политику в школы невозможно. Дети не могут в этих вопросах разобраться. Это их развращает.

Воронок сказал сдержанно:

-- Агентурным сведениям не всегда можно верить.

Дулебов слегка покраснел. Сказал досадливо:

- Мы не заводим агентов, но у нас много знакомых. Мы здесь давно живем. Мы не можем не слушать того, что нам рассказывают.

Всех бывших на экзамене почетный смотритель Жербенев пригласил к себе на обед. Только один Воронок отказался. Пришли и приехали и все, кто был в училище, и еще многие, кого Жербенев пригласил по этому случаю. Были Глафира Павловна и Кербах. Обед был долгий и обильный. За обедом и после обеда было много выпито. И все опьянели. Один Дулебов был трезв. Только слегка разрумянился от ликеров, - он очень их любил.

Члены черносотенного союза воспользовались случаем сказать Дулебову и вице-губернатору злое о Триродове. Заговорили о Триродовской школе, - и разговоры были пошлые.

- Фотографией занимается, - большой любитель.

- Зазовет к себе детей, разденет до гола, и снимает.

- Да у него и в лесу ребятишки нагишом бегают.

- Что ребятишки! И учительницы.

-- Голые не голые, а босиком так они постоянно.

Жербенев сказал:

- Как простые бабы.

- Да, - сказал вице-губернатор, - бабы босиком ходят, а это очень безнравственно. Надо запретить.

-- Бедные люди, - сказал кто-то.

Вице-губернатор сердито сказал:

- Это - порнография.

И все ему вдруг поверили. Вице-губернатор угрюмо говорил:

- Он на нас жалуется, что будто бы мы его учительницу выдрали. Но это он врет. Это он сам ее выдрал. Нам не нужно девок драть, - это ему нужно, потому что он очень развратный.

Говорили, что Триродов с хлыстами очень дружит. Кербах говорил:

- Лошадей завел, экипажи, а я знаю человека, который его голяком знал. Подозрительно, откуда у него деньги.

Глафира Павловна смотрела на Шабалова, и шептала Дулебову:

-- Он, я знаю, патриот, но у него ужасные манеры.

Дулебов говорил:

- Он очень глуп и неразвит, но усерден. Если его направлять, как следует, то он может быть полезен.

Утром директор народных училищ поехал в Триродовскую школу в Просяных Полянах. Поехали еще вице-губернатор и Шабалов. Собрались все в доме дирекция. Уселись в разные экипажи. Все после вчерашней выпивки были еще немного под парами. Среди прекрасной природы вели пошлые, полупьяные разговоры. Все это вмело вид прогулки на пикник.

Зинаида Григорьевна Дулебова ехала с Кербахом. Они вели язвительные разговоры. Перемывали косточки всем знакомым. Госпожа Дулебова рассказывала о перчатках Потерина. Потом рассказала о самоубийстве свояченицы другого инспектора. Она утопилась, будто бы потому, что боялась, как бы у нее от него не родился ребенок. Потом рассказала, как третий инспектор напился в бане, в там подрался с городским головою.