Александр Володарский - Химия

• Название: Химия
• Автор: Александр Володарский
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Химия» — жаргонное название для колонии-поселения, сохранившееся с советских времён. В сегодняшних украинских реалиях под ним понимается «исправительный центр» — тюрьма облегчённого режима. Учреждения, статус которых до конца не понимают ни заключённые, ни администрация.

Александр Володарский, известный также как «shiitman», после одного из своих акционистских опытов был вынужден провести несколько месяцев в таком исправительном центре. В заключении он, с помощью писем, продолжал вести свой блог.

Эта книга — компиляция из записок из исправительного центра, более поздних комментариев к ним и публицистических текстов, написанных как в тюрьме, так и на свободе.

---

Мобильные телефоны запрещены, таксофон (вероятно, с незаконной прослушкой) легален. MP3-плееры разрешены, электронные книги и КПК — запрет. Попытка адаптировать правила, придуманные еще в сталинские времена, к современным реалиям приводит к жалкому и смехотворному результату.

Это касается не только тюрем, а всей этой страны в целом. Привет.

* * *

Заходил только что начальник, спрашивал у нашей комнаты, есть ли какие-то претензии и вопросы. Я сказал, что есть, и озвучил: отсутствие медицинского обслуживания и работы, угроза эпидемий, удержание на территории общежития без выхода в поселок. Начальник почему-то обиделся и занервничал. Странный человек: сам спрашивает и сам же обижается. Пообещал мне работу в промзоне исправцентра (раньше сулил возможность выезжать в Киев, если не буду мутить воду, теперь перестал). Работа в промзоне одна — сторожить станки. Пилить на них нечего. Столяра проводят день в поисках древесины, чтобы разжечь огонь и согреться. Будет очень интересно лично проанализировать местные условия работы на предмет соответствия Трудовому кодексу. Деятельность профсоюзов тут запрещена, но никто не запрещает создавать кружки по интересам. Кружок «заключенные за продуктивный, оплачиваемый и безопасный труд» будет пользоваться успехом[9].

P. S. Только что у соседа нашел книги Айн Рэнд. Помню, мне комментаторы в блоге предлагали почитать старушку, чтобы излечиться от вируса левизны. Непременно ознакомлюсь, чтобы уважить блоггеров[10].

11.03.2011

Снег и туберкулез

— А какая тут работа есть?

— Та на снег харкать, чтобы таял быстрее.

Смысл диалога, который состоялся у меня с одним из охранников в первый день, я понял лишь после того, как немного пообжился.

Работы для заключенных тут нет, а тех, кто находится на карантине, развлекают ношением дров (то есть вчерашнего паркета) и чисткой снега. Раньше было нужно сгребать снег в сугробы, теперь — размазывать сугробы тонким слоем по плацу, чтобы таял.

Если не успеет растаять до вечера, то к утру покроется ледяной коростой. У нас есть несколько лопат: пара обычных и штук пять больших и неповоротливых, на которые можно за один раз уложить полсугроба. Еще их можно использовать как транспаранты.

«Слушай, Саня, а давай мы тут тоже митинг устроим. Напишем на лопатах слово «хуй» и станем перед столовой, пусть нас на больничку везут, а мы на них рычать будем». Те, кто считает, что ситуационистский подход к протесту далек от нужд и чаяний простых людей, ничего не понимает в простых людях.

Но возвращаясь к снегу: большая лопата позволяет быстро переносить сугробы с места на место, нам же нужно равномерно распределять их по максимально большой территории. Поэтому маленькие лопаты остаются крайне важным инструментом. Удобнее всего работать в паре: один разбивает большой сугроб, второй раскидывает его мелкими порциями. Солнце в последние дни светит ярко и батареи уже отключили, но снег все еще не тает толком. Завтра получим замечательный ледяной наст, думаю, что администрация сможет придумать с ним какое-то забавное развлечение.

В бараках для больных туберкулезом отопление отключили гораздо раньше, чем во всех остальных строениях. Судя по всему, его не включали вообще. Электрические обогреватели и печки запрещены. Наверное, заботливая администрация борется таким образом с тараканами: вымораживание избы — традиционный русский способ истребления насекомых. Тараканов я в туберкулезном бараке действительно не встречал. Люди пока держатся. С переменным успехом. Недавно у одного заключенного, Саши Лелеки, которому осталось 20 дней до конца срока, подскочила температура. До 40 градусов. Скорая его забирать отказалась, ограничилась жаропонижающим уколом. На следующий день он пытался выехать в больницу. Выпустили его уже после полудня, все никак не могли найти достойного сопровождающего. Потом, впрочем, сразу вернули обратно: в больнице не оказалось мест. Несмотря на то, что осужденные на ограничение свободы имеют право передвигаться по поселку (мы даже подписали соответствующую бумажку), на практике просто так не выпускают даже в больницу. Так что, когда заключенный с закрытой формой туберкулеза в очередной раз начинает кашлять, все гадают, простуда это или же его болезнь перешла в открытую заразную форму. Проконтролировать это оперативно — невозможно, обследований ждут неделями, поэтому общение с людьми похоже на русскую рулетку.

Наверное, именно для борьбы с эпидемиями нас оставляют без горячей воды: если уж нельзя нормально лечиться, остается закаливание. Хорошо, что хоть не уринотерапия.

* * *

Администрация и охранники очень трепетно относятся к нашему досугу и моральному облику. К тому, держим ли мы руки в карманах, ровно ли заправляем постель, гармонирует ли цвет наших кроватей и тумбочек. Чистка снега также занимает очень важную роль в процессе ресоциализации преступников.

Поэтому начальство заботится о том, чтобы заключенные харкали на него как можно чаще. Лучше всего кровью.

12.03.2011

Поколение свиней

Андрей Манчук передал вчера «Поколение свиней» Хантера Томпсона[11]. Именно этой книги очень не хватало, мою просьбу опередили. В Украине все происходит с опозданиями в 20–40 лет и в искаженных масштабах. Если свиньи Хантера Томпсона бряцали ядерным оружием и были готовы уничтожить мир во имя звездно-полосатого патриотического джихада, то наши способны лишь хрюкать и загаживать свой хлев на задворках Европы. Но, тем не менее, между американскими 80-ми и нашим концом нулевых очень много общего: религиозное возрождение, истеричная борьба с наркотиками и экстремизмом, неолибералы и неоконы, консервативная шизофрения, возведенная в ранг закона и законы, написанные шизофрениками.

Здесь, в тюрьме (а это именно тюрьма, по крайней мере, местное начальство любит это повторять), свиньи почти не носят масок. И хотя атмосфера инфернального безумия и не такая густая, как в СИЗО, оно все равно здесь, с нами. Никакого адского пламени, лишь щепотка серы, растворенная в желтоватой питьевой воде из крана.

Вчера к нам в карантин заехало семь человек, шестеро с «Бучи», со строгого режима, один с воли. Парень, заехавший с воли, Паша, оказался тут из-за того, что помочился в неположенном месте. 120 часов исправительных работ, административка. Он ее проигнорировал, получил год ограничения свободы условно. Поругался с участковым и поехал отбывать срок сюда. Конвой забрал его пьяным, сразу после дня рождения. Из-за перегара Паша провел ночь в изоляторе. Год колонии за обоссаное дерево. Можно было бы снимать комедию про «невезучего». Еще четверо к вечеру приедут из СИЗО. 20 человек в восьмиместной комнате. Надеюсь, что сегодня меня перевезут в «отряд», но могут и оставить до вторника, мой срок окончания карантина еще не подошел. Правила распределения вступают в конфликт с правилами проживания. И те, и другие вступают в конфликт со здравым смыслом.

Пока я писал, у Паши начался приступ эпилепсии, он издал какой-то детский крик и повалился в конвульсиях на пол. Подложили ему под голову полотенце, сунули в рот ложку. Еще час Паша приходил в себя, слабо понимая происходящее. «Скорую» никто из охраны не вызвал. Зашла Катя, местный психолог, ужаснулась и попросила нас позаботиться о больном. Выпускать заключенных за пределы исправительного центра она не может. Это исключительная прерогатива начальника. Он, кстати говоря, бывший врач. Из тюремных «лепил» продвинулся в замполиты, дополнительно отучился в юридическом и, в итоге, получил в личное распоряжение исправительный центр № 132. Мой давний вопрос — «этично ли работать врачом в концлагере» — персонифицировался со всей возможной неприглядностью.

Открыл наугад Томпсона. Страница 109, заголовок гласит: «Убивай их, пока они не открыли пасть». Доктор Гонзо дает дельный совет. Вчера дошли слухи, что начальник дал указание на мой счет: взять на особый контроль и по возможности закрывать в изолятор. Вчера же я озвучил свои подозрения проверяющему из управы. Проверяющий — бывший начальник СИЗО № 13, по фамилии Старенький[12]. Мир тесен.

Этап прибудет вечером, распределения с карантина еще нет.

12.03.2011

Скалярии, рецидивисты, сом

Вечером в пятницу меня перевели с карантина на постоянное место проживания. Отряд второй, бригада 23. За каждым отрядом закреплен подъезд, по бригадам нужно расходиться только лишь во время проверок. Комнату для проживания осужденный, как правило, выбирает сам, исходя из личных предпочтений. Я поселился в замечательной компании: три соседа и аквариум с рыбками, четыре скалярии и один сом.

— Саня, ты же не сидел раньше?

— Ну, в СИЗО немного.

— Да не, то не считается. На лагере ведь не был? Вот выйдешь отсюда, сможешь говорить, что прошел школу строгого режима. И напиши себе там обязательно, что сидишь с рецидивистами.