Георгий Мирский - Жизнь в трех эпохах

• Название: Жизнь в трех эпохах
• Автор: Георгий Мирский
• Издательство: Летний сад
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-94381-014-5

Эта книга — не мемуары, а зарисовка жизни нашего общества на протяжении 70 лет. Автор, начинавший свою трудовую деятельность в пятнадцатилетием возрасте грузчиком, впоследствии получил международную известность как профессор-историк, преподавал в университетах США и Англии. Со страниц его книги встают образы довоенной Москвы с ее атмосферой страха и энтузиазма, страшные детали войны, картины изменения жизни, быта, психологии наших людей. Много внимания уделено Сталину и сталинизму, Хрущеву, Горбачеву, Ельцину. Автор размышляет о русском национальном характере, взаимоотношениях наций и пытается дать ответ на вопросы: была ли неизбежна гибель Советской власти и почему после ее падения все пошло не так, как люди надеялись…

На эти вопросы отвечает человек неординарной судьбы, живой, наблюдательный, всегда имевший свое «особое мнение» и свой особенный ракурс.

---

В Киеве, куда я ездил с лекциями каждый год, украинского языка почти не было слышно, разве что в трамвае попадется деревенская старуха, приехавшая за покупками. Но это отнюдь не значит, что среди какой-то части населения не было достаточно сильного и ясного национального самосознания. Было. Помню, подошел я к памятнику Богдану Хмельницкому в Киеве и встал рядом с каким-то стариком, который, не обращая на меня внимания, вдруг громко произнес: «Ой, Богдане, Богдане, шо ж ты зробив? Ты продав Украину москалям поганым». Я посмотрел на него с изумлением; позже мне сказали, что это слова Тараса Шевченко. Не могу ручаться, не проверял.

Отвечая на многочисленные вопросы в Америке в начале 90-х, когда немало моих коллег под свежим впечатлением войны в Югославии опасались вооруженного конфликта между Россией и Украиной, я убежденно говорил: «Не бойтесь, этого не будет. Здесь нет ничего похожего на сербско-хорватско-боснийский кровавый треугольник; между украинцами и русскими нет страшного наследия пролитой крови, нет застарелой взаимной ненависти». Я придерживаюсь этого мнения и сейчас, несмотря на то, что на Украине всячески раздуваются «антимоскальские» настроения. Однажды, будучи в Гарварде, я заглянул в Центр украинских исследований, отпочковавшийся от Центра советских исследований, и стал в библиотеке листать украинские газеты. В одной из провинциальных газет я увидел большую статью, озаглавленную «Севастополь — Micтo украинскоi слави». Стремясь опровергнуть известную формулировку «Севастополь — город русской славы», автор пытался доказать, что во всех российских победах на Черном море, равно как и в эпопее обороны Севастополя во время Крымской войны, решающую роль играли этнические украинцы — моряки и солдаты. Под стать этой статье были и многие другие; все это производит удручающее впечатление. А чего стоит недавнее сообщение о том, что якобы украинские власти хотят переименовать Севастополь в Севастомiсто, Симферополь — в Симфеpомiстo и т. д. Надеюсь, что до такой несусветной глупости дело не дойдет, но кто знает? Ведь после того как в момент распада Советского Союза оба типа украинского национализма объединились и мгновенно перекрасившиеся в «жовто-блакитные» цвета коммунисты перехватили у Руха знамя «незалежности», галицийские «самостийники» совершенно распоясались.

С одной стороны, делаются невероятно глупые, абсурдные и смехотворные вещи — взять хотя бы ту же историю с Севастополем. В украинских газетах, которые я читал в Гарварде, я нашел забавную историю о состоявшемся в Киеве первом украинском «конкурсе красуль» (красавиц). Девушкам, как известно, полагается, помимо появления в вечерних платьях и купальниках, еще соперничать в сфере интеллекта, т. е. отвечать на вопросы. В Киеве этой части конкурса не было, и на вопрос «почему?» организатор шоу ответил: «Да ведь эти… ни слова по-украински правильно сказать не могут». Мне рассказывали, что в киевских школах ученики на уроках, естественно, говорят по-украински, а на перемене — по-русски. Тираж русскоязычных газет и журналов неизмеримо превышает тираж украинских. Да, сейчас это еще так, но, с другой стороны, кто поручится, что так и останется? А может быть, через десять-двадцать лет новое поколение будет владеть русским не лучше, чем сейчас они владеют английским? Кажется невероятным, но — подумаем, подумаем… Административный ресурс властей весьма велик, и если все время бить в одну точку, может и получиться. Уж нам ли не знать, как власть с ее мощным пропагандистским аппаратом может «промывать мозги», причесывать население под свою гребенку?

Односторонняя пропаганда, монополизировавшая средства массовой информации и систему образования, может сделать очень многое. Разговаривая — и у нас, и за рубежом — с людьми, принадлежащими к конфликтующим нациям, общностям, этническим и даже социальным группам, я всегда поражался тому, как можно одну и ту же ситуацию, одно и то же событие интерпретировать совершенно противоположным образом. Возьмем любой пограничный конфликт: каждая из сторон утверждает, что первой начала стрелять другая сторона, и люди верят в «свою» версию, а другая версия отвергается с порога — просто потому, что заранее известно: виноваты «те», они всегда врут, а наши, конечно, правы. Поразительно? Вовсе нет. Чтобы это понять, достаточно привести простой пример из совершенно иной области: футбольный матч. Сколько раз я, находясь на трибуне «Динамо» или Лужников, наблюдал такую картину: динамовец дает подножку спартаковцу, судья назначает штрафной, и половина стадиона шумно радуется («правильно!»), а другая половина орет: «Судью на мыло!» А ведь эпизод произошел у всех на глазах; в чем же дело? В том, что болельщики пришли на игру, будучи уже запрограммированными, заранее убежденными в том, что в любом столкновении «наши» всегда будут правы. Изначальная предвзятость способна опровергнуть даже то, что видишь своими глазами — что же говорить о событиях, которые мы не видим, которые развертываются за сто километров от нас, о которых мы только узнаем по радио, из официальных сообщений, преподносящих все в черно-белом цвете? Мудрено ли, что одна и та же ситуация оценивается диаметрально противоположным образом по разные стороны границы? В Пригородном районе Владикавказа, арене кровопролитных столкновений между осетинами и ингушами, я разговаривал с людьми, излагавшими мне совершенно взаимоисключающие версии недавних событий, причем одинаково убедительно, со ссылками на очевидцев, с цифрами и свидетельствами жертв…

Какое все это имеет отношение к языковой проблеме на Украине? Прямое. Ведь если человеку, начиная с детского сада, внушать, что настоящим украинцем, патриотом своей страны он может быть только, если он будет думать, говорить и читать на украинском языке, а русский — это язык чужого и недружественного государства, в прошлом угнетавшего Украину, — он вырастет однобоко ориентированным, запрограммированным человеком, уже априори недоверчивым и недружелюбным по отношению ко всему русскому. И если его еще лишить альтернативных источников информации, вообще лишить возможности выслушивать иную точку зрения по данной проблеме — образ «антимоскальски» настроенного украинского националиста будет готов, тем более что все ровесники будут обработаны таким же образом и в силу вступит обычный конформизм: кому же захочется быть «белой вороной», рисковать быть названным предателем, фальшивым украинцем. Сейчас, конечно, до этого еще далеко, ничего похожего на тоталитарную диктатуру на Украине не видно, но кто знает, что будет завтра? Та бездарная и коррумпированная власть, которую мы наблюдаем на Украине на протяжении всего постсоветского периода, может довести экономическую и социальную ситуацию в стране до такого положения, что не будет иного выхода, кроме как пустить в ход безотказное оружие борьбы с внешним врагом, от которого все беды; таким врагом сегодня может быть только Россия.

Хуже всего то, что антирусская кампания опирается на некоторые неопровержимые факты: ведь действительно Украина в течение полутора столетий была неполноценной и второразрядной «Малороссией», а украинский язык был презираем и гоним. Действительно украинцы могут быть названы нацией в любом смысле этого термина, а украинский язык — это не испорченный вариант русского, а полноправный и самостоятельный язык, ничем не хуже и не беднее любого другого, и именно на нем и должны общаться жители независимого государства. Все это так, но при этом — как же быть с миллионами и миллионами людей, этнических русских или даже украинцев, для которых родным языком служит именно русский? Как быть с большинством населения Харькова, Донецка, Одессы и многих других городов? Ясно, что именно здесь таится угроза возникновения кошмарной конфронтации, которой Украине до сих пор удавалось счастливо избежать, конфронтации, способной поставить под вопрос само существование унитарного украинского государства, за укрепление которого как раз и ратуют украинские националисты. Я уже не говорю о культурном аспекте всей этой ситуации, о том, насколько обделен будет украинский народ, оторванный от великого наследия русской литературы.

К сожалению, признаки такого прискорбного развития событий уже заметны. Несколько лет тому назад я был приглашен в Польшу — выступить в международной летней школе вблизи Гданьска. Там все было на английском языке, но, когда меня представили как московского профессора, я увидел, как глаза нескольких юношей сразу же загорелись недобрым огоньком. Все стало ясно после их злобных русофобских реплик и вопросов: это были украинцы. Возможно, их нельзя назвать типичными представителями украинской молодежи, недаром именно они были отобраны и посланы в летнюю школу, но это-то и удручает больше всего: если для того, чтобы получить некие привилегии, быть посланным, например, за границу, требуется доказать свои антироссийские настроения — чего же хорошего можно ожидать в дальнейшем? Если станет правилом, что для успешной карьеры вообще в любой области надо быть образцовым «щирым украинцем» — легко себе представить, как быстро начнут исчезать дружественные чувства по отношению к «старшему брату», его языку и культуре.