Михаил Салтыков-Щедрин - История одного города. Господа Головлевы. Сказки

• Название: История одного города. Господа Головлевы. Сказки
• Автор: Михаил Салтыков-Щедрин
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1975
• ISBN: Библиотека всемирной литературы (изд. "Художественная Литература")

"История одного города" (1869–1870) — самое резкое в щедринском творчестве и во всей русской литературе нападение на монархию.

Роман "Господа Головлевы" (1875–1880) стоит в ряду лучших произведений русских писателей изображающих жизнь дворянства, и выделяется среди них беспощадностью отрицания того социального зла, которое было порождено в России господством помещиков.

Выдающимся достижением последнего десятилетия творческой деятельности Салтыкова-Щедрина является книга "Сказки" (1883–1886) — одно из самых ярких и наиболее популярных творений великого сатирика.

В качестве приложения в сборник включено письмо М. Е. Салтыкова-Щедрина в редакцию журнала "Вестник Европы".

Вступительная статья А. Бушмина, примечания Т. Сумароковой.

---

В. И. Ленин писал в 1911 году в статье «Наши упразднители»: «Пока есть у демократии политические караси, будет чем жить и щукам либерализма» (Полн. собр. соч., т. 20, с. 117).

188

Верный Трезор (стр. 506). — Как указывает Б. Я. Бухштаб, верный Трезор наделен чертами М. Н. Каткова (1818–1887), с 1863 года возглавившего газету «Московские ведомости», которая при нем стала трибуной правительственной реакции. Любопытна дневниковая запись современника Каткова цензора А. В. Никитенко: «Правительству в известных обстоятельствах бывают нужны цепные собаки (М. Н. Катков). Оно и спускает их с цепи, а потом не знает, как их унять» (Записки и дневник 1804–1877, т. II. СПб., 1905, с. 157). В некоем Арапке, изгнавшем вскоре «Трезоркин образ из сердца купца Воротилова», можно предположить, следовательно, деятеля типа А. С. Суворина, редактора газеты «Новое время» (с 1876 г.), к концу 70-х годов перешедшего с либеральных на сугубо реакционные позиции: он «повернул к национализму, к шовинизму, к беспардонному лакейству перед власть имущими. Русско-турецкая война помогла этому карьеристу «найти себя» и найти свою дорожку лакея, награждаемого громадными доходами его газеты «Чего изволите?» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 22, с. 44).

189

Мой грех! мой тягчайший грех! (лат.)

190

по собственному побуждению (лат.).

191

Дурак (стр. 512). — Сказка об Иванушке-дурачке — частичное воплощение давнего замысла Салтыкова-Щедрина создать образ революционера, целиком преданного идее: «…Хочу написать рассказ «Паршивый». Чернышевский или Петрашевский, все равно. Сидит в мурье, среди снегов, а мимо него примиренные декабристы и петрашевцы проезжают на родину и насвистывают «Боже, царя храни»… И все ему говорят: стыдно, сударь! у нас царь такой добрый — а вы что! Вопрос: проклял ли жизнь этот человек или остался он равнодушен ко всем надругательствам, и все в нем старая работа, еще давно, давно до ссылки начатая, продолжается? Я склоняюсь к последнему мнению. Ужасно только-то, что вся эта работа в заколдованной клетке заперта» (из письма П. В. Анненкову от 2 декабря 1875 г.). Рассказ этот не был написан. Впоследствии Салтыков-Щедрин намеревался решить эту тему в жанре сказки. Л. Ф. Пантелеев вспоминает, как писатель рассказывал ему о «почти готовой» сказке: «…Я вывожу личность, которая живет в большом городе, принимает сознательное и деятельное участие в ходе общественной жизни, сама на него влияет и вдруг, по мановению волшебства, оказывается среди сибирских пустынь… Лишь изредка в непроглядную ночь слышится звон колокольчика проезжей тройки, и до него долетают слова: «Ты все еще не исправился?» («М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников», с. 190). Сказка эта тоже не была написана, но сохранившиеся свидетельства помогают понять смысл сказки «Дурак», изображающей, говоря словами Достоевского, «народный идеал», «положительно прекрасного» человека, недоступного безнравственности и приспособленчеству.

192

Стр. 514. Картуш — парижский вор, главарь бандитской шайки, казненный в 1721 году.

193

Стр. 515. И он показал мамочке табличку… — Порка розгой была не только привычным методом педагогики: еще в XX веке в царской России телесные наказания были юридически узаконены. О распространенности розги в «домашнем кодексе» можно судить по тому, что была выпущена возмутившая Салтыкова-Щедрина брошюра, рекомендующая родителям приобретать специально сконструированный раскладной станок для закрепления в нем детей во время наказания.

194

Стр. 516. Червонные валеты — группа мошенников, занимавшихся финансовыми подлогами. Среди преступников оказалось немало лиц дворянского происхождения. Салтыков-Щедрин видел в «червонных валетах» еще одно подтверждение исторического умирания дворянского сословия.

195

Стр. 517. Рекреация — перемена (в учебном заведении).

196

Здравомысленный заяц (стр. 526). — За два дня до публикации сказки в «Русских ведомостях» Салтыков писал своему приятелю В. М. Соболевскому: «Никогда я не был так болен… Покуда еще хожу, но боюсь, что придется слечь — и тогда капут. Смерть у меня не с косою, а в виде лисицы, которая долго с зайцем разговаривает и, наконец, говорит: ну, теперь давай играть» (письмо от 17 мая 1885 г.).

197

Стр. 527. Неправо о вещах те думают, Шувалов…, — из «Письма о пользе стекла» М. В. Ломоносова.

198

Заяц, очевидно, говорит про очень старинные времена, когда солдатская служба продолжалась не меньше 20 лет и когда рекрутов, из опасения, чтобы они не бежали в дороге, забивали в колодки.

199

Стр. 530. …славный генерал Бибиков — А. И. Бибиков (1729–1774), руководивший подавлением восстания Пугачева.

200

Либерал (стр. 533). — Эту сказку В. И. Ленин использовал в своей работе «Что такое друзья народа и как они воюют против социал-демократов» (1894) для характеристики эволюции российского либерализма.

201

Приключение с Крамольниковым (стр. 547). — В конце 1886 года у Салтыкова-Щедрина завязался резкий спор с Г. 3. Елисеевым, бывшим многолетним сотрудником «Современника» и «Отечественных записок», к началу 80-х годов прочно вставшим на рельсы либерального соглашательства и поддержки правительственного реформизма. Говоря о Крамольникове, Елисеев утверждал, что литература «может протестовать только против того, что позволит ей генерал Сидор Карпыч Дворников… (т. е. правительство. — Т. С.). Она не может себе никак вполне усвоить, что она тогда только и постольку только сильна, поскольку идет вполне с этим генералом и помогает ему бороться с его врагами» (письмо от 23 октября 1886 г.). Салтыков-Щедрин решительно отвечал Елисееву: «С теорией этой я лично никак согласиться не могу, а тем менее мог усвоить ее Крамольников. Последний всего менее человек компромиссов и ежели создаст теорию, то для практики совсем иного рода. Для той практики, которой Вы некогда сами служили, которую теперь забыли и объяснять которую здесь не место. Можно признавать ее несвоевременною и небезопасною, но в литературе напоминать об ней не только можно, но и должно» (16 декабря 1886 г.).

«Приключение с Крамольниковым» — одно из наиболее лирических созданий Салтыкова-Щедрина. Сказка отражает некоторые биографические детали и настроение самого писателя («есть в моей жизни что-то трагическое») после закрытия «Отечественных записок», хотя отождествлять Крамольникова с Салтыковым-Щедриным не следует.

202

Стр. 550. Чурова долина — заколдованное место (В. Даль). Не раз встречающийся у Салтыкова-Щедрина образ российской действительности.

203

подопытного существа (лат.).

204

Христова ночь (стр. 555). — Исследователи творчества Салтыкова-Щедрина отмечают, что хотя в этой сказке (предназначенной для пасхального номера «Русских ведомостей») писатель обратился к евангельскому сюжету, его решение этой темы принципиально противоположно тому, какое давала ей религия. Осуждение предательства, отказ от христианского смирения, вера в победу над «людьми века сего» продиктованы обстановкой 80-х годов, когда предательство, ренегатство и безверие сделались «приметами времени» жизни русского общества.

Л. Ф. Пантелеев оставил запись о том, как Салтыков-Щедрин рассказал ему «почти буквально» «Христову ночь»: «…Я потрясен «Христовой ночью». И я отнюдь не преувеличивал впечатления, произведенного этой сказкой. Прошу читателя, хоть несколько знакомого с портретами Михаила Евграфовича последнего времени, представить себе его изможденную физиономию, но всю возбужденную, голос — то тихий, радостно-сокрушенный, когда Михаил Евграфович передавал слова трудящихся и обремененных, строгий, когда Христос обращается к богатеям, и как громом поражавший в словах: «Будь проклят, предатель!» Ни одно чтение не производило на меня такого сильного впечатления, и вся сцена настолько осталась в памяти, что и теперь я, как живого, вижу Михаила Евграфовича, слышу его голос» («М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников», с. 191).

205

Стр. 568. …г. Б-ову… — Автор рецензии — А. С. Суворин (см. о нем. прим, на стр. 603).

206

Стр. 128–131 наст. тома. — Ред.