Ларри Янг - Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и влечение

• Название: Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и влечение
• Автор: Ларри Янг
• Жанр: Дом, семья
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-905891-48-9,978-5-905891-22-9

Как возникает любовь? Что заставляет двух вчера еще не знакомых людей сегодня решить, что они должны провести жизнь вместе? Почему супруги, давно утратившие взаимный интерес, ищут развлечений на стороне, но не желают разводиться? Откуда у молодой матери берутся силы не спать ночи напролет, баюкая младенца? Почему некоторых людей влечет к представителям своего пола?.. Во все времена поэты и художники воспевали магию любви, способной сделать человека счастливым или заставить страдать. Но лишь сравнительно недавно нейробиологи вплотную заинтересовались вопросом: а что происходит с нашей физиологией, когда мы влюблены? Какие химические процессы «несут ответственность» за наши любовные безумства? Результаты исследований, приводившие в изумление самих ученых, несомненно, не оставят равнодушным и читателя.

---

Если бы перед вами выстроили в ряд несколько нейробиологов и попросили ответить, в чьей лаборатории, на ваш взгляд, проводят ручную стимуляцию крыс, вы бы наверняка указали на Джима Пфауса. С парой сережек в ухе, шипастым орнаментом татуировки вокруг предплечья и черной бородкой клинышком, придающей ему облик сатаниста, Пфаус легко сойдет за импресарио фильмов для взрослых 1980-х. Для полноты образа ему не хватает только пары длинноволосых пышногрудых спутниц в фиолетовых комбинезонах из лайкры. Пфаус – неординарный нейробиолог, способный за какие-то десять минут разговора процитировать «Монти Пайтона», Павлова, «Глубокую глотку», Уильяма Джеймса[13], Сьюзен Соммерс[14], Стендаля и панк-рокера Джелло Бьяфра. В конце 1970-х – начале 1980-х, учась на последнем курсе Американского университета, Пфаус сделал на голове «ирокез» и вышел на вашингтонскую панк-сцену в роли вокалиста и гитариста группы Social Suicide. Он учился в аспирантуре университета Британской Колумбии, работал с Доном Пфаффом, а потом перешел сюда. В перерывах между выступлениями своей новой группы Mold он изучает процессы в мозге, которые делают секс приятным, и пытается понять, как это приятное ощущение влияет на поведение. Подобно большинству ученых, Пфаус хотел найти ответы на эти вопросы, потому что ему было интересно. Но в отличие от того же большинства он помнит, в какой именно момент любопытство превратилось в навязчивую идею. Сын чиновника-лейбориста и учительницы музыки, интеллектуально развитый Пфаус держался в стороне от остальных и был склонен анализировать всё и вся. Испытав первый оргазм, он не ограничился обычными для мальчишек мыслями: «Как круто!» или «Я ничего себе не повредил?» Он попытался проанализировать случившееся. «Я подумал: раньше мое тело ничего подобного не делало. Что произошло?» – вспоминает он.

Когда Пфаус познакомился с наркоманами округа Колумбия, то не почувствовал к ним отвращения, но и не пытался присоединиться. «Я размышлял, почему эти люди постоянно хотят принимать кокаин, героин или метамфетамины? Они описывали свои ощущения так, будто это был секс, и я подумал: теперь я знаю, про что рассказано в Илиаде – про секс!» Переход от наркоманов к «Илиаде» и сексу – вполне в духе Пфауса, хотя, на первый взгляд, эти вещи между собой не связаны. Однако они – довольно точный результат суммирования всего того, что происходит в человеческом мозге. Как вы узнаете далее, Ларри убежден, что механизмы иррациональной страсти, исследуемые Пфаусом и его коллегами, представляют собой столпы, на которых покоится здание человеческой любви.

Научная биография Пфауса начинается в 1953 году, в год основания журнала Playboy. В тот год Джеймс Олдс, только что защитивший докторскую диссертацию по философии в Гарварде, приступил к работе в монреальском университете Макгилла. В первом же исследовании он сделал важнейшее в своей жизни открытие. На 1950-1960-е пришелся расцвет электрофизиологии: ученые обнаружили способ искусственным образом вызывать определенное поведение с помощью электричества. Для этого нужно было вживить электроды прямо в мозг животных. Олдс хотел заниматься исследованием так называемой ретикулярной системы. Эта структура залегает глубоко в мозге и состоит из хаотически расположенных нейронов. Одна из ее задач – сортировать входящую информацию, пропуская в следующие отделы мозга одни сигналы и игнорируя другие. Олдс поместил электроды в ту область, которую считал ретикулярной формацией. Позже он признался, что этой структурой он занимался впервые и у некоторых животных не все электроды оказались в нужном месте.

Эксперимент был прост. Олдс выпускал крысу на открытую площадку и периодически нажимал на контрольную кнопку, посылая в мозг животного слабый импульс. Затем он наблюдал, как менялось поведение крысы. Наблюдения за первыми подопытными были не особенно интересными. Но вот очередная крыса начала движение по площадке. Олдс нажал на кнопку, и животное внезапно замерло, потом сделало пару шагов назад и посмотрело прямо на удивленного ученого. «Казалось, крыса говорила: не знаю, что я только сделала, но что бы это ни было, я хочу еще», – рассказывал Олдс коллегам.

Опыт продолжался, и Олдс обнаружил, что может заставить крысу предпочитать какой-то определенный угол площадки, нажимая на кнопку в момент, когда животное оказывалось там. Если он прекращал то и дело посылать импульс, крыса теряла интерес к этому углу и опять начинала бродить по всей площадке. После этого Олдс мог направить животное в другой угол. Поначалу Олдс думал, что так происходит, потому что крыса проявляет любопытство. Он сделал дорожку, которая оканчивалась у идущего вправо и влево коридора, так что вся конструкция напоминала подиум в форме буквы «Т». Выяснилось, что крыса поворачивает в проход, ведущий к месту, где происходит стимуляция мозга. Олдс устроил крысе однодневный пост, после чего поместил в оба конца коридора кормушки с едой и посадил крысу в начало «подиума». Любая нормальная голодная крыса, унюхав еду, помчится к одной из кормушек и начнет есть. Но когда Олдс посылал заряд в мозг крысы, шедшей по дорожке к коридору, она останавливалась, утрачивая интерес к пище. То, что происходило в ее мозге, нравилось крысе гораздо больше, чем перспектива утолить голод.

Олдс и Питер Милнер, его коллега по университету Макгилла, создали для эксперимента новые условия. На этот раз они прикрепили электроды к разным областям мозга крыс, в том числе к той, которую, по мнению Олдса, он затронул у своей первой удивительной крысы. Они помещали животных по одному в ящик Скиннера[15]. Ящик был оборудован рычагом, который при нажатии посылал в мозг крысы электрический разряд. Каждый раз, когда ученые помещали крысу в ящик, они давили на рычаг, показывая, как он работает. Затем оставляли животное в покое и наблюдали, как оно себя поведет.

Некоторые крысы избегали нажимать на рычаг. Другим он очень нравился. Крыса под номером А-5 нажала на рычаг 1920 раз в течение часа, то есть делала это каждые две секунды. Олдс и Милнер тогда еще не знали, что электроды в мозге А-5 оказались подсоединены к системе поощрения – системе взаимосвязанных областей, включающей вентральную область покрышки (где производится дофамин), медиальный пучок переднего мозга (он соединяет вентральную область покрышки с другими областями), перегородку, гипоталамус и миндалевидное тело.

Вскрыв несчастную А-5, Олдс и Милнер поняли, что нашли нейронную сеть, создающую те приятные ощущения, которые мы испытываем, когда утоляем аппетит, будь он пищевой или сексуальный. Кроме того, они обнаружили, что работа системы может доводить животное до саморазрушения. Первая голодная крыса так и не дошла до еды: почувствовав в голове приятный импульс, она приняла решение, прямо противоречившее ее жизненным интересам. Когда Олдс и Милнер поместили электроды в обнаруженное ими место мозга и предоставили крысам выбор, животные продолжали нажимать на рычаг, игнорируя пищу, воду и сон. Они делали это без остановки, жертвуя остальными своими потребностями и изнуряя себя до смерти.

В десятилетие, последовавшее за Второй мировой войной, многие ученые надеялись проводить электрофизиологические эксперименты на людях, однако сложно было найти добровольцев, готовых согласиться на введение металлических электродов прямо в мозг. Впрочем, даже если бы их удалось найти, руководители лабораторий вряд ли обрадовались бы открывшейся перспективе. Такое положение дел не устраивало психиатра Роберта Голбрайта Хита. Несмотря на свое высокое положение в Колумбийском университете в Нью-Йорке, где он изучал шизофрению, Хит был недоволен существовавшими этическими ограничениями. Он мог экспериментировать с грызунами, иногда с обезьянами, но хотел получить возможность работать с людьми. В Тулейнском университете на этот вопрос посмотрели иначе. Учебное заведение старалось всеми правдами и неправдами получить статус главного интеллектуального центра Юга, но привлечь высококлассных специалистов было непросто. Амбициозные университетские бонзы учредили факультет психиатрии и решили пригласить Хита на должность декана. По сравнению с Колумбийским университетом Тулейнский был деревней. Но крупнейшая городская больница Чарити, обслуживавшая бедняков, и психиатрические клиники штата Луизиана были настоящим кладезем возможностей для работы с людьми в качестве объекта исследования. Тулейн предложил Хиту свободный доступ к этому безбрежному морю «клинического материала», и в 1949 году ученый начал работать на факультете.

Вскоре Хит приступил к опытам, в которых помещал электроды в мозг людей, иногда больше дюжины за раз. Он часто замечал, что разряды, подаваемые в определенные участки мозга, вызывали приятные ощущения, подобные тем, что Олдс и Милнер позже обнаружат у крыс. Однако в отличие от крыс люди могут говорить. Они описывали приятные ощущения и время от времени сообщали: то, что они испытывают очень похоже на эротические чувства.