Александр Костин - Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия

• Название: Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия
• Автор: Александр Костин
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4438-0760-7

Более двухсот лет прошло со дня публикации литературного шедевра «Слово о полку Игореве», но авторство великого произведения установить так и не удалось. В захватывающую, едва ли не детективную историю вовлекается читатель с первых страниц книги.

Первое упоминание о «Слове» датировано 1797 годом. Рукопись «Слова» сохранилась только в древнерусском сборнике, приобретённом в начале 90-х гг. XVIII века одним из коллекционеров графом Алексеем Мусиным-Пушкиным у бывшего архимандрита упразднённого к тому времени Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле Иоиля. Единственный известный науке средневековый текст «Слова» сгорел в 1812 году, что дало повод сомневаться в подлинности произведения.

Автор книги А. Костин доказывает, что «Слово о полку Игореве» – величайшая подделка в истории русской литературы. Оказывается, «Слово» было написано не в XII веке, а на 500 лет позже.

---

– весть о том, что: «Игорь къ Дону вои ведетъ!», докатилась даже до Поволжья (Влъзе) и до византийских городов, расположенных на Крымском полуострове – Сурожа и Корсуня (современные Судак и Херсон).

То есть вся Половецкая степь пришла в возбуждение вовсе не потому, что немногочисленное войско (6—8 тыс. человек) князя Игоря отправились в поход на завоевание далекой Тмутаракани (маловато войск для решения столь грандиозной задачи), видимо, из-за утечки информации половцам стало известно о каком-то стратегическом замысле Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича. Каком? Об этом немного позднее, а сейчас закончим наконец формирование первого уравнения системы, одним из неизвестных параметров которого является время выступления князя Игоря.

Любознательный читатель: довольно оригинальная трактовка событий, связанных с походом князя Игоря в Половецкую степь. Но вот «на засыпку» три вопроса, которые, если и не отвергают полностью вашу версию, но серьезно ее подтачивают.

Почему вы полагаете, что после переговоров со своим младшим братом Игорь «вступил в злат стремень» перед самым походом, а не на границе с половецкой степью, поскольку, поджидая Всеволода, войско Игоря спешилось, а после встречи вновь пришлось ему «вступать в злат стремень»? Далее, «вступив в злат стремень», Игорь «поехал по чистому полю». Действительно, перед ним открывалась чистая половецкая степь. А вот до встречи войск ему пришлось ехать не по степи, а по лесостепи и даже огибать широкие лесные массивы, в основном дубравы, которыми так богата была в те времена русская земля? И, наконец, о каких это двух Боянах идет речь? Насколько нам известно, за более чем 200-летний период изучения «Слова о полку Игореве» речь шла об одном Бояне, но который мог перевоплощаться то в соловья, то в серого волка или в сизого орла?

Начнем с последнего вопроса.

Еще великий поэт земли Русской и не менее великий исследователь «Слова о полку Игореве» Александр Сергеевич Пушкин обратил внимание на «противурение», имевшее место в «Зачине» «Слова». Вот автор «Слова» говорит о Бояне-оборотне:

Боянъ бо вещий,
аще кому хотяше песнь творити,
то растекашется мыслию по древу,
серымъ вълкомъ по земли,
шизымъ орломъ подъ облакы.
Помняшеть бо, рече,
первых временъ усобице.
Тогда пущашеть 10 соколовъ на стадо лебедей:
которыи дотечаше,
та преди песнь пояше —
старому Ярославу,
храброму Мстиславу,
иже зареза Редедю предъ пълки касожьскыми,
красному Романови Святъславличю

…который может оборотиться в зверя («серым вълком по земли») или птицу («шизымъ орломъ подъ облакы») или вообще растечься «мыслию по древу». По поводу стиха «…растекашется мыслию по древу» Пушкин делает весьма остроумное замечание: «Не решу, упрекает ли здесь <автор> Бояна или хвалит, но, во всяком случае, поэт приводит сие место в пример того, каким образом слагали песни в старину. Здесь полагаю описку или даже поправку, впрочем, незначительную: растекашется мыслию по древу – тут пропущено слово славіем, которое довершает уподобление; ниже сие выражение употреблено».

Действительно, при втором обращении к Бояну автор поправил этот стих, восклицая: «О Бояне, сословию старого времени // Абы ты сия плъкы // ущекоталъ, // скача, славию, по мыслену древу…». Тогда с учетом поправки Пушкина этот стих в первом обращении к Бояну выглядел бы так: «…то растекашется славий мыслию по древу…», и все становилось бы на свои места. А именно: вещий Боян дважды мог обращаться в птицу – однажды в соловья (то есть будучи поэтом), а в другой раз в «шизого орла», который парит под облаками (тут певец, похоже, выступает в роли духовного лица).

Однако автор «Слова» без всякого объяснения заявляет слушателям (читателям, будущим исследователям), что это был один Боян (скажем, «Боян-первый», или «Боян-оборотень»), а вот на сцену выступает другой Боян, вполне понятный и земной («Боян-второй», или «Боян-певец»), прямой антипод «Бояну-первому»:

Боянъ же, братие, не 10 соколовь
на стадо лебедей пущаше,
нъ своя вѣщиа пръсты
на живая струны въскладаше;
они же сами княземъ славу рокотаху.

Так что проблема существования в повести двух Боянов не нами придумана, она обозначена в «Зачине» самим автором. Другое дело, что можно было бы во избежание путаницы «Первого Бояна» («Бояна-оборотня») назвать другим именем, скажем, «Трояном», то есть трехликим Бояном, но автор этого не делает, поскольку это имя широко фигурирует в повести, но в другом качестве. Впрочем, к проблеме «Боянов-Троянов» мы позднее еще возвратимся.

Однако вернемся к двум другим вопросам, заданным Любознательным читателем. Начнем со второго.

Замечание по поводу «чистого поля» вполне уместно, но нужно не забывать, что поэма просто заполнена аллегориями, и «чистое поле» здесь не исключение. Противостояние русичей и половцев как этносов дополняется их религиозным противостоянием, поскольку первые, исповедующие православие («чистые»), противопоставляются половцамязычникам («поганые»). Аллегория «чистые – поганые» распространяется на все окружающее пространство, в том числе и на их территории обитания. Если территория, где проживают православные русичи, иносказательно называется «чистым полем», то соответствующая территория или ареал обитания «поганых язычников» будет именоваться «поганым полем». А посему, если Игорь, вступив в «злат стремень», «поеха по чистому полю», то он еще на родной земле, причем в самом начале своего 17-дневного пути к «Дону Великому».

Если Любознательного читателя удовлетворяет ответ на его второй вопрос, то необходимость отвечать на первый автоматически отпадает.

Таким образом, хронология этапов движения Игорева войска следующая:

– Начало похода в день солнечного затмения (среда 1го мая 1185 года);

– Время стоянки в ожидании войска Буй Тур Всеволода 6—7 мая 1185 года);

– Движение объединенного войска до первой стычки с половцами – 7—17 мая;

– Стычка с половцами, закончившаяся победой русичей – 17 мая (пятница – «Съ зарания въ пятокъ»);

– Сражение на реке Каяле – 18—19 мая (суббота, первая половина воскресенья);

– Разгром русского войска, пленение князей, в том числе князя Игоря, – 19 мая 1185 года.

В дополнение к вышеприведенной аргументации, обосновывающей дату начала похода Игорева войска (1-е мая1185 года), можно привести еще два немаловажных аргумента. Во-первых, более позднее начало похода весьма благоприятно с той точки зрения, что к этому времени весенняя распутица уже подходила к концу, то есть «грязевых мест» по пути следования войск встречалось намного меньше, чем это было неделю назад. И, во-вторых, к моменту начала смертельной для русичей схватки с превосходящими силами половцев (18 мая) в этой климатической зоне ужеустановилось лето, которое в тот год выдалось исключительно жарким. Поэтому как воины, так и их кони испытывали мучительную жажду, что нашло отражение в стенаниях Ярославны:

Ярославна рано плачетъ
въ Путивлѣ на забралѣ, аркучи:
«Свѣтлое и тресвѣтлое слънце!
Всѣмъ тепло и красно еси:
чему, господине, простре горячюю свою лучю
на ладѣ вои?
Въ поле безводнѣ жаждею имь лучи съпряже,
тугою имъ тули затче?

Итак, при составлении первого уравнения системы уравнений для поиска нескольких «загадочных» неизвестных, сопровождающих поход князя Игоря в Половецкую степь, которое было сформулировано в начале раздела (…почему князь Игорь пренебрег небесным предзнаменованием и вопреки здравому смыслу не отложил свой поход…), мы попутно установили дату начала похода – 1 мая 1185 года, среда.

Перейдем к составлению второго уравнения системы, в котором попытаемся выяснить некую «загадочную» роль Великого Киевского князя Святослава в организации похода князя Игоря в Половецкую степь, наличие которого, возможно, приблизит нас к решению основной задачи: какова была конечная цель похода князя Игоря.

Любознательный читатель:

– Позвольте, причем здесь Святослав, если исписаны горы бумаги, где уже давно доказано, что он о походе Игоря – ни сном ни духом. Он в это время организовывал мобилизацию войск в северо-восточных княжествах Руси, собираясь на все предстоящее лето воевать с половцами. А узнав о сепаратном походе Игоря, возвращаясь в Киев через Черниговские княжества, был потрясен изменой своих двоюродных братьев настолько, что, похоже, серьезно заболел, о чем и автор «Слова» иносказательно пишет, придумав «мутный сон Святослава».