Александр Амфитеатров - Полоцкое разоренье

• Название: Полоцкое разоренье
• Автор: Александр Амфитеатров
• Жанр: Драматургия

«Не жду добра отъ нашего посольства!

Идетъ y насъ плохое сватовство,

И, мнится, намъ безъ сраму не убраться

Изъ Полоцка…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

---

Вышата.

Что жъ? извести?

Добрыня.

Опасно.
Виновныхъ князь сумѣетъ розыскать
И приласкать по-своему. Рогнѣдой
Пускай онъ утѣшается покуда,
А мы ему тѣмъ временемъ найдемъ
На смѣну ей красавицу другую.

Вышата.

Эхъ, мало ль y надежи-князя бабъ?
Не удивишь его! Изъ цѣлыхъ сотенъ
Ласкательницъ, Рогнѣда лишь одна
Смирить сумѣла нравъ его желѣзный
И осѣдлала князя, что коня,
И сѣла, и поѣхала… Конь добрый,
А путь-дорога гладкая: скачи,
Куда глаза глядятъ!

Добрыня.

Мы въ этомъ бѣгѣ
Ее съ размаху выбьемъ изъ сѣдла.
За племяшомъ внимательно слѣжу я.
Рогнѣда величавостью своей
Владимира[15] совсѣмъ захолодила.
А онъ веселый князь, ему тепла
И свѣта подавай! Къ нему варяжка
Ласкается змѣиной хитрой лаской,
Разлакомитъ, разнѣжитъ, а потомъ
И шепчетъ въ уши князя лжи лихія,
Опалы вызываетъ клеветой,
Ломать исконные порядки учить
И хочетъ Кіевъ нашъ не то въ Царьградъ,
Не то въ притонъ варяжскій передѣлать.
Владимиру[16] по-своему пожить,
Безъ спроса бабьяго, давно охота,
Да совѣстливъ некстати онъ.

Вышата.

На-дняхъ,
Въ Вышгородѣ онъ былъ y прежней хоти,
Покинутой Мальфриды.

Добрыня.

Навѣстилъ
Грекиню тоже, матерь Святополка,
Что въ Роднѣ полонили мы, когда
Съ покойнымъ Ярополкомъ воевали.

Вышата.

Да, посмотрѣть поближе, чуть ли ты
Не правъ выходишь, и ковать желѣзо
Намъ надобно, покуда горячо.

Добрыня.

Эге! самъ князь идетъ сюда съ Путятой.
Заспорили!..

Садится и снова, принимается за лапоть. Входятъ Владимиръ и Путята.

Владимиръ.

Путята, ни за что!

Пyтята.

Помилуй, князь!

Владимиръ.

Когда стрела Перуна
Ударитъ въ дубъ, ему ужъ не воскреснуть,
А гнѣвъ мой – тотъ же громъ.

Пyтята.

Но вѣдь Перунъ
Не наобумъ, съ разборомъ посылаетъ
На землю пламя молніи своей.
Оно метла, которою изъ міра
Громовникъ зло мететъ, а ты добро
Задумалъ вымести.

Добрыня.

Не тронь Мишату,
Безъ разума его ты осудилъ:
Нѣтъ y тебя слуги его вѣрнѣе.

Ингульфъ входитъ и остается въ глубинѣ сцены, незамѣченный княземъ и богатырями.

Владимиръ (Добрынѣ)

И ты ворчишь?

Добрыня.

Да какъ же не ворчать,
Коль стали y тебя дешевле рѣпы
Богатырей головушки?

Вышата.

О, князь!
И я прошу: коль согрубилъ княгинѣ
Мишата, съ глазъ долой его ушли,
Но не казни.

Добрыня.

Пусть съ бѣлоглазой Чудью,
Или съ Литвой порубится. Авось
Научится учтивости въ изгнаньѣ.
Мужикъ простой Мишата: не привыкъ
Сгибать сегодня спину передъ тѣми,
Кого вчера приказывалъ ты бить.
Онъ думаетъ: варягъ, такъ, значитъ, ворогъ
А съ ворогомъ коротокъ разговоръ:
За воротъ, да и о земь! Не домыслилъ,
Пустая голова, что ужъ давно
У насъ варягъ изъ грязи вышелъ въ князи
И милости твоей дороже сталъ
Богатырей-дружинниковъ.

Владимиръ.

Эй, дядя! Шути, да осторожнѣй.

Добрыня.

Я старикъ,
Изъ лѣтъ учобы вышелъ. Какъ умѣю,
Такъ говорю.

Владимиръ.

Тебѣ охота мною
По-прежнему, по-молодому, править,
Пути мои приказывать.

Добрыня.

Гдѣ намъ!
Мы на гудкахъ варяжскихъ не горазды,
Ты жъ подъ свирѣль славянскую не пляшешь.

Владимиръ.

Есть y меня свой умъ. Ты при себѣ
Совѣты береги, покуда спросятъ,
Я изъ пеленокъ вышелъ.

Добрыня.

И въ фатѣ Рогнѣдиной запутался.

Владимиръ.

Добрыня!

Добрыня умолкаетъ, ворча себѣ въ бороду.

Пyтята.

Что ты кричишь? Дружина правду скажетъ.
Мы братья по оружію съ тобой,
Но, если ты неправдой жить задумалъ,
Такъ отпусти заранѣе меня
Изъ Кіева! Мнѣ новые порядки
Не понутру, а y меня языкъ
Еще быстрѣй Мишатина. Пожалуй,
Отъ топора и я недалеко,
А жалко мнѣ головушки удалой.

Добрыня (съ сердцемъ отбрасываетъ лапоть).

И я уйду.

Владимиръ.

Куда это?

Добрыня.

На свѣтѣ
Не мало мѣста. Хоть бы и въ Царьградъ.

Путята.

А то въ степи заставой богатырской
Заслонимъ Русь отъ дикихъ печенѣгъ.

Добрыня.

Живи себѣ съ варягами!

Владимиръ.

Да, полно!
Безумные вы что ли?

Добрыня.

Нѣтъ въ умѣ,
За тѣмъ-то и уходимъ.

Владимиръ.

Али мало
Вы жалованы мной? аль не дарилъ
Я вамъ цвѣтныя платья? али чарой
Васъ на пирахъ веселыхъ обносилъ?

Пyтята.

И сыты мы, и пьяны, и одѣты,
Но яства дорогія, сладкій медъ
И платья византійскія не могутъ
Свободы замѣнить…

Владимиръ.

А вы свободу
Даете мнѣ, крамольники?!

Добрыня.

Стыдись!
Кого корить рѣшаешься крамолой?
Я пѣстунъ твой и дядя!

Пyтята.

Я твой братъ!

Вышата.

Я твой слуга отъ самой колыбели!

Добрыня.

Пойдемъ, друзья. Отъ ласковаго князя
Мы почести дождались по заслугамъ!

Пyтята.

Хоть головы руби, а мы тебѣ
Не слуги больше!

Владимиръ.

Стой, Путята… дядя!..
Опомнитесь!

Пyтята.

Прощай, надежа-князь!

Владимиръ (усмѣхнувшись съ досадой).

Упоренъ я, а вы меня упрямѣй.
Безъ богатырства не останусь я,
На ваше мѣсто тысячи найдутся
Охотниковъ, да жаль мнѣ васъ: привыкъ!
Инъ, помиримся. Такъ и быть, Мишатѣ,
По вашему прошенію, дарю
Обратно буйну голову. Но знайте:
Въ послѣдній разъ потворствую я вамъ!

Ингульфъ скрывается за деревьями.

Владимиръ (Путятѣ).

Ступай, вели освободить Мишату,
Но чтобъ сегодня жъ былъ онъ за Днѣпромъ!
Не выѣдетъ, пусть на себя пеняетъ:
Увижу завтра, голову долой!

Уходитъ въ рощу.

Добрыня.

Спасибо и на томъ!

Пyтята.

Вотъ и побѣда!

Вышата.

Рогнѣда не проститъ намъ.

Пyтята.

А пускай!

Уходитъ.

Добрыня.

Пойдемъ и мы съ изгнанникомъ проститься
И выпить по разстанному ковшу.

Уходятъ. Рогнѣда и Ингульфъ выходятъ изъ глубины рощи.

Рогнѣда.

Не вѣрю я, не можетъ быть!

Ингульфъ.

Однако
Я слышалъ самъ.

Рогнѣда.

Мишату онъ не могъ,
Не смѣлъ простить…

Входить Владимиръ.

О, мужъ мой, князь великій!
Я такъ ли слышала? живетъ Мишата
И будетъ жить?

Владимиръ.

Преступнаго Мишату
Я не простилъ, но замѣнилъ ему
Изгнаньемъ смерть.

Рогнѣда.

Такъ это правда? Боги
Великіе!

Ингульфъ.

Напрасно, добрый князь.
Къ преступному Мишатѣ снисхожденье
Признанье справедливости его
Постыдной лаи.

Рогнѣда.

Слышишь ли, Владимиръ[17],
Что говорить Ингульфъ? И повторить
Сегодня же весь Кіевъ эти рѣчи.

Владимиръ.

Рогнѣда…

Рогнѣда.

Какъ! предъ цѣлою гридьбой
Онъ выбранилъ меня, свою княгиню,
Твою супругу, Рогволода дочь,
И ты щадишь языкъ его безстыжій?!
Онъ звалъ меня распутной чужеземкой,
Волчицей, къ пришлымъ льнущею волкамъ, —
И ты щадишь!

Владимиръ.

Довольно для него
Изгнанія.

Рогнѣда.

Но развѣ наказанье
Изгнаніе Мишатѣ? Честь и милость!
Какой не рвется въ степи богатырь
Пополевать и плечи порасправить
Съ кочевниками дикими въ бояхъ?
Богатыри другіе бьютъ годами
Тебѣ поклоны: только отпусти
Ихъ погулять хоть мѣсяцъ по пустынѣ!
А ты Мишату въ степи посылаешь!
Сумѣлъ ты грознымъ быть!

Владимиръ.