Юрий Семенов - Комиссар госбезопасности

• Название: Комиссар госбезопасности
• Автор: Юрий Семенов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Документальная повесть Юрия Семенова посвящена короткой, но яркой жизни комиссара госбезопасности А. Н. Михеева, возглавившего в первые месяцы Великой Отечественной войны особый отдел Юго-Западного фронта.

---

— Умаялся, Мишута? — тихо спросил Алексей Кузьмич. — Теперь напрямки можно. Тут линия фронта заковыристая, не заметишь, как опять среди своих очутишься. Южнее надо брать. — И подхватил брезентовую сумку с рацией.

Они пересекли поле, обогнули село… Но добраться до леса так и не успели: начало светать. Укрылись в жиденьком подлеске. Лойко первым делом присмотрел тайник, очистил под корнем березы углубление, аккуратно протиснул туда зачехленную рацию, присыпал ее землей и укрыл охапкой сушняка.

— Передневать надо бы, да место не нравится, — вслух размышлял он. — И ждут нас вон в том лесу, время терять жалко. Может, тронемся попозже?

— А чего не сейчас? — расхрабрился Миша, хотя подыматься самому не очень хотелось.

— В такую рань нынче люди не ходят, а нам тем более шастать опасно.

Они перешли на другой конец подлеска, укрылись в кустарнике. Тут было скрытнее и дорога близко. Алексей Кузьмич постелил на влажную траву пиджак и велел Мише ложиться спать.

Парнишка быстро утих и сонно засопел. Смотря на него, Алексей Кузьмич дремотно подумал: «Ни страха у него, ни тревоги…»

Он и сам, обхватив руками колени и положив на них голову, скоро забылся. В живот ему давила рукоятка пистолета, спрятанного за поясом под рубахой. Алексей Кузьмич не стал перекладывать его, надеясь, что так он будет спать сторожко.

Очнулся Лойко от шума мотора, пополз через кусты, увидел пылящий по дороге грузовик, а в кабине — гражданского парня. «Куда, зачем он гонит русскую машину?» — думал Алексей Кузьмич, стряхивая остатки сонной вялости. Он грустно смотрел на колосившееся поле, на выгоревшее с краю село, которое, на фоне туманной полосы леса, продолжало дымиться.

Когда Лойко вернулся на прежнее место, Миша уже не спал. Мальчишка посмотрел на него осоловелыми главами, улыбнулся и спросил деловито:

— Пошли?

— Сначала пожуем, — раскрыл противогазную сумку Лойко, достал из нее по лепешке, вареные яйца, картошку и соленый огурец, приговаривая: — Народ мы бедный, колбасу дома будем есть.

А Миша ему о своем:

— Мать с отцом во сне видел. И как будто не убили их. Обрадовался, что живые…

Алексей Кузьмич, причмокивая и хрустя огурцом, вдруг спросил, отвлекая парнишку от тяжелых дум:

— Представь, выходим сейчас на дорогу, а фрицы тут как тут. Или полицай какой. Спрашивает тебя: «Чего близко к фронту занесло?»

Миша преобразился.

— Не шуткуйте, дядю, — погрозил он согнутым пальцем. — Фронт за Днепром.

— Вполне… — удовлетворился Алексей Кузьмич. — В духе фашистской пропаганды.

Выйдя из своего укрытия на дорогу, они направились к селу. Его дальнюю окраину скрывал пологий курган; на нем — опаленные взрывом воронки.

На улице разведчикам встретилась женщина с ведром воды; старик, приложив ладонь ко лбу, проводил неузнающими глазами; хрипло облаяла собака. И вдруг строгий окрик:

— Эй, подь-ка сюда!

Из приоткрытых ворот боком выплыл долговязый рябой парень с насмешливыми, хитрыми глазами. Алексею Кузьмичу он показался похожим на шофера, которого давеча видел на грузовике.

— Чего тебе? — тараща большие глаза и не останавливаясь, огрызнулся Лойко. Ему не понравился окрик.

Рябой нагнал, зашел спереди.

— Кто таков? — требовательно и с подозрением оглядел он прохожих. — Покажь документы.

Лойко помедлил, смотря, как Миша уселся на обочине, снял ботинок, потряс им, делая вид, что туда попал камешек.

— На каждом шагу «кто?» да «покажь», — полез в карман Алексей Кузьмич. — Где я тебя, парень, видел, смекаю? Ты не сидел в пересыльной камере? В Житомире?

Тот молча выдернул из руки Лойко истрепанную справку об освобождении из тюрьмы, внимательно, как будто вглядываясь в каждую букву, прочитал и положил себе в карман.

— Шагай за мной, — предложил он уже без строгости, перепрыгнул через кювет и направился к воротам.

Коротким взглядом обменялись Алексей Кузьмич с Мишей, напоминая друг другу о спокойствии и осторожности.

И все же, войдя в приоткрытые ворота, Алексей Кузьмич оторопело приостановился: в глубине двора были немцы. Занятые чисткой оружия возле двух сдвинутых столов, они почти не обратили внимания на людей, которых привел хозяин дома.

— Пройдите в хату, — указал парень рукой на сенцы, а сам подался в сторону гитлеровцев.

«Напоролись… Что же делать?» — заметались в мозгу у Лойко мысли. Он был готов к такой встрече, в общем-то неизбежной, но только не сегодня и не в такой близости от фронта.

Живо оглядев чисто прибранную горницу, чекист выглянул из-за гардины: парень на ходу что-то сказал гитлеровцам, пошел под навес, бросил лошади охапку сена.

Тараторя и с привычной живостью работая руками, вражеские солдаты закончили чистку оружия и гуськом потянулись к дому.

— Сядь к столу, — предложил Алексей Кузьмич Мите, достал из-под пояса брюк пистолет, сунул его под перину на кровати. Заправляя рубаху, он тоже присел к столу. — Может быть, и тут найдется дело, — со спокойным видом «продолжал» беседу Алексей Кузьмич. — Подработаем на харчи и дальше потопаем.

Миша только делал вид, что слушает, Он немножко оробел, встревоженно ждал, что будет дальше. Да и Алексей Кузьмич был настороже. Едва мимо окна прошагали первые гитлеровцы, Лойко снова метнулся к окну и проследил за солдатами, пока те не ушли со двора.

— Интересно, — только и сказал Алексей Кузьмич, заталкивая пистолет снова под рубаху.

Пришел хозяин.

— Значит, из заключения, — пропел он, выкладывая на стол взятую справку. — Липовый документ, А позвал, чтобы предупредить — расстреляли они тут одного на днях с такой справкой.

— А я при чем? — потер обросший подбородок Лойко.

— Расстреляли, говорю, разведчик оказался. И теперь не разбираются: из заключения — к стенке.

— Но я действительно вышел…

— И мальчишка?.. Ах, нет? Кто вас разберет? Похоже вроде. — А по глазам парня было видно, что не поверил. — Чего же мне с вами делать? — наморщил лоб хозяин. — Желаешь, дам другой документ?

Он живо сходил в соседнюю комнату и положил перед Лойко удостоверение на немецком бланке.

— Вот, сосед до меня старостой на селе был. На днях прихлопнули.

— За что же они его? — покачал головой Алексей Кузьмич.

— Думаешь, немцы? — как-то само собой понизил голос староста. — Из лесочка стрельнули… Ты возьми удостоверение. Надежное. До сентября сроку.

Лойко читал:

«Староста Ярощук Федор Захарович…»

— Паршивый человек был, царство ему червивое. Неделю покуражился, — добавил новый староста и выглянул в окно, которое выходило на улицу.

«Хитрит с прицелом дальним, за свою шкуру боится, обезопасить себя желает, чтобы не «стрельнули из лесочка»? — размышлял Алексей Кузьмич, слушая парня и бережно складывая ценный документ, Решил: — О завтрашнем дне заботится».

А тот делился с чувством:

— У меня, конечно, недовольство было на Советскую власть. Но что теперь недовольство! — Он крутнул скрюченной пятерней. — Увидел, что фашисты творят… Свои же страдают-то!

Говорил он с горячностью, совсем теряя меру осторожности.

— Теперь проваливайте на все четыре стороны, — небрежно махнул рукой староста. — Охота есть, смени в сенцах ботинки… Аккуратно у тебя пошиты, как в ателье на заказ.

Он был прав, и Лойко понял, что он догадывается кое о чем. Ему показалось, что староста старается убедить его в том, что время на них он тратит неспроста…

Ничего не ответив на намек насчет обуви и тем самым молча согласясь с догадкой старосты, Алексей Кузьмич тут же переобулся в разношенные рабочие ботинки, сказавшиеся ему впору.

А староста тем временем к Мише, воротник рубахи поправил, спросил:

— Что притих, шустроглазый? Напугался? — пятился он к порогу, пропуская Алексея Кузьмича на крыльцо. Посоветовал: — Нашего брата — старост и полицаев — пуще всего остерегайся. Фашисту штиблеты ничего не скажут.

Лойко с мягкой ухмылкой качнул головой, протянул руку, сказал твердо:

— Спасибо. Может, встретимся, должник я твой, парень.

— Если что, — неспешно подал руку староста, — рассчитывай, свояк. По целине влево от села держись. На шоссейку ихние патрули пошли.

* * *

Стышко поджидал в условленном месте. В косоворотке, перетянутой плетеным поясом с кистями, в парусиновых брюках и полуботинках, весь опрятный, аккуратно причесанный, Василий Макарович выглядел по-старинному празднично. Так и сказал ему Лойко, встретясь.

— Обыватель с бухгалтерской профессией, ищу работу, — сделал умильную физиономию Василий Макарович и вдруг спросил: — А рация где?

Алексей Кузьмич доложил, почему пришлось схоронить рацию, подробно рассказал о встрече со старостой.