Юрий Семенов - Комиссар госбезопасности

• Название: Комиссар госбезопасности
• Автор: Юрий Семенов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Документальная повесть Юрия Семенова посвящена короткой, но яркой жизни комиссара госбезопасности А. Н. Михеева, возглавившего в первые месяцы Великой Отечественной войны особый отдел Юго-Западного фронта.

---

Когда старший лейтенант повел батальон в атаку, Михеев тоже бросился вперед, во всю мощь голоса крикнув чекистам:

— За мной! Вперед!

Гитлеровцы били плотным огнем, хотя лес и укрывал атакующих. Возле поляны пришлось залечь. Михеев поспешно перезарядил маузер, подготовил гранату. И, не дожидаясь новой волны атаки пограничников, скомандовал:

— Гранаты к бою!

Когда загрохотали разрывы, снова поднялся во весь рост. Он нетерпеливо рвался вперед, как будто хотел первым проскочить Голосеевский лес, но его обходили Плетнев, Плесцов и даже Капитоныч, убежавший от своей машины и тоже кинувшийся в атаку. Анатолий Николаевич понял, что его оберегают особисты, прикрывают собой.

И вдруг по цепи наступающих разнеслась команда, небывалая и никем не слышанная прежде:

— Залечь! Вперед ни шагу! Реактивная артиллерия готовит залп!

Ждали недолго. Залп ошеломил невиданным блеском огненных стрел и устрашающим воем и грохотом. Казалось, ничего живого не осталось там, в расположении врага, затянутом черной полосой дыма.

С правого фланга, нарастая, прокатилось «ура». В боевом кличе вырвалось наружу людское возбуждение, подымая и увлекая вперед. Голосеевский лес неумолчно звенел от стрельбы. Цепи атакующих шли плотно, преследуя уцелевшего противника. Лес был завален трупами гитлеровцев. Враг поспешно откатился.

…Не предполагал Михеев такой встречи с генералом Турковым. Комиссар был наслышан о смелых и удачных боях танкового корпуса, которым командовал Герасим Федорович, знал о награждении генерала вторым боевым орденом Красного Знамени. И вдруг командующий вновь созданной тридцать седьмой армии обвинил Туркова в невыполнении приказа и уклонении от боя. Обвинение тяжкое, и прокурор дал санкцию на арест генерала.

Тягостное чувство испытал Михеев, узнав неприятную новость. Не верилось, что Турков, волевой, заслуженный командир, беспрерывно находившийся со своим корпусом в боях, вдруг стал уклоняться от врага.

— Какие у вас материалы на него? — спросил Михеев у прокурора, когда они выехали в штаб танкового корпуса.

— Приказы командарма, их два, и представление в прокуратуру.

— Он же в пятой армии воевал. Как очутился в тридцать седьмой? — вслух недоумевал Михеев.

— Не знаю, — сверкнул золотыми зубами прокурор.

— А вам известно, дошел приказ командарма до Туркова?

Прокурор задумался.

— Обвиняют в невыполнении приказа, который, разумеется, был вручен. К тому же в уклонении от встречи с противником…

— Я бы не стал полагаться на «разумеется», решая вопрос об аресте.

Штаб танкового корпуса отыскали в рощице под Сталинкой. Генерал Турков, худой, сутулый, с потемневшим, осунувшимся лицом, что-то говорил командирам, держа в руке раскрытый планшет с картой. Он заметил Михеева, улыбнулся устало и немного удивленно, перевел взгляд на прокурора с тремя автоматчиками поодаль, нахмурился, продолжая говорить:

— …В случае удачи гнать на Жуляны, громить тылы, не давать спокойно сосредоточиться для новых атак.

К Михееву подошел начальник особого отдела корпуса старший лейтенант госбезопасности Петров, до войны работавший в Москве.

— Я вас и не узнал, — подал руку Михеев, не мешая генералу ставить боевую задачу, и почему-то вспомнил разговор с женой Петрова Юлией Викторовной, но сейчас было не до расспросов.

— Какое-то недоразумение! — тихо заговорил старший лейтенант госбезопасности. — Чудовищное, я бы сказал.

— В чем дело? Говорите же, — поторопил Михеев.

— Приказ командарма только что доставили. Генерал Турков освобожден от должности и отдается под суд. О каком невыполнении приказа идет речь? Я живой свидетель… Штаб фронта присылает одно распоряжение лично Туркову, командарм требует выполнения своего боевого приказа, а критическая обстановка навязывает другую крайнюю необходимость.

Михеев взглянул на прокурора, и тот понимающе кивнул. А Петров все возбужденнее продолжал:

— Корпус почти не выходит из боев, тает с каждым днем. Танкистов орденами высшими следует наградить, а не обвинять. Кощунство! Я этого так не оставлю, буду жаловаться в самые высшие инстанции!

Освободившись, Турков подошел к Михееву Анатолий Николаевич обратил внимание, что генерал помедлил первым подать руку. Он, конечно, понял, зачем приехали начальник особого отдела и прокурор с автоматчиками, но не подал виду, спокойно сказав:

— Слышал о вашем приезде, малость не застал тогда под Белкой… У вас тоже хватает хлопот… Не пойму только, что за необходимость вам лезть под фашистские танки?

— Получилось так, — ответил Михеев, понимая, что Герасим Федорович ожидает другого, неприятного разговора, и захотел поскорее снять с генерала тяжелый груз. — Голосеевский лес давеча освободили. Особисты, пограничники, командиры штаба фронта одной цепью шли. Фашистов понабили… И вдруг, оказывается, вы неподалеку. Дай, думаю, проведаю.

Зная прямодушный характер Михеева, Герасим Федотович счел его оговорку на случайность приезда моральной поддержкой. Но снова не подал виду.

— Спасибо, что не забыли, — поблагодарил он.

— Ну что вы… Поеду, пора, — протянул руку Михеев и сказал самое главное: — О приказе командарма я доложу генералу Кирпоносу. Еду в Бровары. Уладится. — Михеев не видел, что за его спиной пошел к своей машине прокурор, заметил лишь, как дрогнули веки у генерала и благодарным стало его жесткое рукопожатие. — Да, — вспомнил Михеев, — вам что-нибудь известно о судьбе Ивана Ивановича? Я видел, как подожгли его танк.

— Погиб, считаем.

— В плену он. Это совершенно точно. Видели его в колонне пленных, раненного.

— Неужели?! Жалко. Очень сожалею! Лучший командир бригады был… Он убежит, поверьте, вернется в строй!

— Как говорится, дай бог. Счастливо вам, Герасим Федорович, воюйте на страх врагам! Все уладится, — еще раз успокоил генерала Михеев, уходя.

Турков распрямился, поправил на голове фуражку. И вдруг, поискав глазами ординарца, окликнул его.

— Побрей-ка меня, что ли, — попросил он, ощупывая щетину на подбородке. — Зарос, как арестант… А я нынче вроде именинника.

* * *

В особом отделе Михеева ждал пакет от Белозерского из 5-й армии. Он тут же вскрыл его а стал торопливо читать присланный материал на генерала Артамонова, задерживаясь и просматривая снова отдельные места:

«…Оторвавшись левым флангом дивизии от своего стрелкового корпуса в момент, когда враг еще не вышел к реке Ирпень, комдив Артамонов не принял необходимых и возможных мер к ликвидации разрыва, отдал самовольный приказ сместить полки к плацдарму 5-й армии, предложив командарму Горбаню полк для закрытия образовавшейся бреши (фактически перебросил два полка, второй бездействовал, и, по сути, комдив держал его в резерве для обороны штаба дивизии, а реально — для личной безопасности).

…Пользуясь временным затишьем на левом фланге дивизии, генерал Артамонов скрыл истинное положение, пока оно не было выявлено командованием и предприняты срочные меры для обороны оголенного участка фронта. Однако эти меры оказались запоздалыми и не могли обеспечить надежного заслона врагу, нанесшему удар по данному участку и создавшему угрозу прорыва к правому флангу Киевского укрепрайона.

…Генерал Артамонов на глазах у всех штабистов проявляет трусость и малодушие…»

Бросив бумаги на стол, Михеев вызвал Ярунчикова.

— Прочитай, полюбуйся, — показал он, будто швырнул, рукой на бумаги. — И я-то хорош, уговариваю командование, верю на слово — заменят… Сейчас же пиши постановление на арест Артамонова. Я составлю шифровку Белозерскому для немедленного исполнения ареста. Иначе натворит дел этот перетрусивший генерал.

— А санкция прокурора? — напомнил Ярунчиков.

— Оформляй документы для санкции, я сам этим займусь, — снял телефонную трубку Михеев и позвонил прокурору фронта, попросил его приехать в особый отдел. — В виде исключения, дело очень неотложное, — добавил, смягчая просьбу, Михеев и стал писать шифровку Белозерскому.

Писал он быстро, с нажимом, так что слышно было, как скрипело перо и ширкал по столу манжет гимнастерки. Не закончив шифровку, Михеев вдруг позвонил Кирпоносу:

— Михеев обращается… Извините, надо бы лично, однако обстоятельства… Позже доложу. Скажите, пожалуйста, замена комдиву, о котором говорили, уже есть, назначена?

— Кандидатура есть, но послать замену сможем не раньше завтрашнего дня.

— Соединение может остаться без командира, — счел необходимым поставить в известность Михеев.

— Я не совсем понимаю…

— Он утратил моральное право командовать, трус, от которого можно ожидать любой крайности, вплоть до сдачи врагу.

— Ну это вы слишком… — как всегда спокойно, возразил командующий. — Твердо обещаю, завтра пошлем замену. Приказ сегодня будет. Мы же договорились.