Мария Воронова - Апельсиновый сок

• Название: Апельсиновый сок
• Автор: Мария Воронова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-73697-3

Вероника Смысловская прекрасно выглядит, у нее престижная работа и многолетний роман с талантливым нейрохирургом. Но собственная жизнь кажется ей сплошной чередой потерь, ведь в юности она мечтала о другой профессии, о другой любви… Почему ее мечты никогда не сбываются? После переезда из Москвы в Петербург в жизни Вероники появляются новые люди. Среди них – Лука Ильич Громов. Судьба готовила ему блестящее музыкальное будущее. Почему же оно не состоялось? Может быть, просто есть люди, не созданные для счастья, и они оба, и Вероника, и Громов, принадлежат к их числу? Но жизнь всегда сложнее наших представлений о ней. И луч надежды может осветить ее в самый неожиданный момент, когда кажется, что все закономерности раскрыты и рассчитывать не на что…

---

О том, что она сама думает по поводу нового назначения, он даже не спросил…

«Почему мне всю жизнь приходится все решать самой? – мрачно думала Вероника. – С детства мне было не с кем посоветоваться! И теперь не с кем обсудить предстоящие перемены. Конечно, Смысловский обеспечил меня, и даже если сейчас я пошлю работу куда подальше, бедствовать мне не придется. Правда, я загнусь от тоски. С тех пор как он умер, одиночество было моей единственной проблемой, но теперь, когда вся жизнь пошла наперекосяк, я так остро чувствую его…»

Ручка от пакета с продуктами больно впивалась в запястье, пока Вероника открывала дверь подъезда. А если бы она вышла за Миллера, то он носил бы сумки из магазинов вместо нее. «Господи, неужели есть на свете счастливые женщины, которые делают покупки вместе со своими мужчинами, а потом кормят их ужином? И так каждый день? А потом вместе ложатся спать?

И неужели настанет день, когда мы с Миллером будем вместе?»

Дома Вероника аккуратно разложила продукты, переоделась в домашнее и хищно оглядела квартиру. Чем бы занять себя, чтобы отсрочить неприятный звонок? Но уборку она сделала утром, ужин был практически готов, поэтому пришлось, подбодрив себя стаканом вина, набирать питерский номер. Трубку долго не снимали, но Вероника знала, что это в порядке вещей: каждый член семьи ждет, что это сделает кто-нибудь другой.

– Алло! – наконец раздался Надин голос, и Вероника усмехнулась.

Как не похоже было это раздраженное «алло» хозяйки дома на прежнее загадочно-романтическое «аллоу» засидевшейся в девках Нади, каждый раз хватавшей трубку в надежде, что звонит мужчина, готовый сделать ей предложение. Если это оказывался кто-то другой, например, подруга Вероники, тон сестры резко менялся.

– Здравствуй, Надя. Это я.

– А!

– Я хочу сообщить тебе, что переезжаю в Питер, – осторожно сказала Вероника.

– Да? И что же?

«Хоть бы спросила, почему переезжаю!»

– Я заранее тебя предупреждаю, чтобы ты могла спокойно собрать вещи.

Эту фразу Вероника придумывала целую неделю и еще неделю примеривалась, каким тоном произнесет ее. Но, несмотря на все репетиции, премьера прошла жалко.

– Не понимаю тебя, – ледяным тоном произнесла Надя.

– Я говорю по-русски. Я переезжаю в свой родной город и хочу жить в своей квартире. Тебе нужно освободить ее.

– Что?!! Ты хочешь сказать, что я должна с мужем и ребенком переехать к отцу? Жить вчетвером в двухкомнатной квартире, а ты будешь одна в шикарной трешке? Вероника, разве это справедливо?

– Нет, но… – Вероника растерялась, как всегда терялась при разговоре с сестрой.

– Ты же одна! Ты вполне можешь жить с папой. У вас у каждого будет по комнате, да и ему уже трудно жить одному.

От такой наглости Вероника остолбенела, но тут же почувствовала, как ее начинают мучить угрызения совести.

«Может быть, Надя права? А я эгоистичное чудовище, которому нормальные человеческие отношения кажутся наглостью? Просто я этого не понимаю из-за своей холодной и циничной натуры».

– Но ты ведь тоже можешь о нем заботиться.

– У меня, к твоему сведению, семья, так что мне есть о ком заботиться. А ты сама по себе, всю жизнь была такая. Как мы разместимся в отцовской двушке, по-твоему? У меня муж доцент и сын школьник, им нужно заниматься. Но тебя это не волнует, только о себе и думаешь!

– Но это же моя квартира. Лично моя.

В трубке ядовито рассмеялись.

– Да, но каким путем она тебе досталась! Ты продавалась за нее похотливому старикашке! И можешь не говорить мне про ваш законный брак, по сути это была проституция.

Швырнув трубку на аппарат, Вероника трясущимися руками схватила сигарету и принялась щелкать зажигалкой. Энергично выпустив дым, она обрела дар речи.

– Нет, блин, я думаю только о себе! Интересно, а о ком я должна думать? Только о тебе, что ли? А если квартира проститутская, что ты-то в ней делаешь? – громко сказала она в пространство.

На самом деле все было не так просто. Унаследовав по смерти мужа огромную трехкомнатную квартиру на Васильевском острове, Вероника чувствовала себя неуютно. Ей казалось неправильным, что она одна живет в такой роскоши, а сестра с мужем и маленьким ребенком вынуждена ютиться в обычной двушке вместе с папой. Надя активно поддерживала в ней это убеждение и предлагала разменять хоромы на Васильевском на две квартиры попроще: одну для Вероники, другую для Нади с семьей. Вероника была на волосок от того, чтобы согласиться на этот план, но ее отговорил Колдунов.

«Я знаю, ты думаешь, что жизнь кончена, – сказал он тогда, – но ты ошибаешься. Ты красивая молодая баба, выйдешь замуж, пойдут дети, и тогда эта квартира тебе очень пригодится. Разве ты виновата, что твоя сестра вышла за человека без жилплощади? Да, ей не повезло, но разве это дает ей право претендовать на твое личное имущество? Ты ничего никому не должна».

Вероника горько усмехнулась и налила себе еще вина. Колдунов был прав во многом, но вот утверждая, что она вскоре обретет личное счастье, он фатально ошибся.

Ей удалось выдержать натиск семейства и не согласиться на размен. Удалось даже никого к себе не прописать, хотя Надя навязчиво предлагала кандидатуру то отца, то своего ребенка. Но поселить у себя семью сестры Веронике все-таки пришлось.

Жизнь с Надей оказалась не сахарной. Заняв две комнаты из трех, сестра сразу навела свои порядки. Выяснилось, что Вероника не умеет убирать, готовить и вообще ничего не понимает в домашнем хозяйстве. Стоило ей подмести или смахнуть крошки со стола, как Надя демонстративно хваталась за швабру и все переделывала.

В то время у Вероники не было личной жизни, и проблема «привести в дом мужчину» ее не беспокоила. Но любое ее позднее возвращение домой сопровождалось поджатыми Надиными губами и не слишком тонкими намеками на Вероникин моральный облик.

Слава богу, это продолжалось недолго. Вероника получила назначение в Москву, быстро купила там квартиру, продав несколько картин из коллекции Смысловского, и зажила с чувством человека, неожиданно выпущенного из тюрьмы по амнистии.

«Почти восемь лет Надя пользовалась моей квартирой. За это время можно было подкопить и обменять отцовскую квартиру на трехкомнатную, или как-то иначе решить проблему собственного жилья… Да, но что же теперь делать мне?»

Вероника понимала, что если они с Миллером поселятся вместе с сестрой, та устроит им веселую жизнь…

Следующие несколько дней она разбирала на работе бумаги, готовясь к передаче дел, а вечерами выдерживала атаки семейства. Отец и тетки названивали ей, чтобы лишний раз напомнить, как старшая сестра вырастила Веронику, заменив ей мать. «И вот какова твоя благодарность!» Все упреки были настолько похожими, что ей казалось, будто Надя написала тезисы телефонных переговоров и раздала их родственникам.

Сама Надя не объявлялась, и однажды Вероника позвонила ей, чтобы разведать обстановку.

– У тебя уже было время одуматься и понять, насколько эгоистично и безобразно твое поведение! – С этими словами Надя повесила трубку.

Вероника не успела толком рассвирепеть, как позвонила тетя Марина:

– Дорогая, ты решила с квартирой?

– А что я должна решить? – огрызнулась Вероника. – Разве есть что-то предосудительное в том, что я, возвращаясь в Петербург, хочу поселиться в собственном доме? Ведь это мой дом, тетя Марина!

– Формально ты права. А если вспомнить о том, как Надя, тринадцатилетний подросток, заменила тебе мать?

– Я не могу это вспомнить, мне тогда было два года.

– Перестань, Вероника, тебе не идет говорить глупости! Подумай лучше о том, что пережила Надя, когда ее мать умерла, а отец женился вторично. Это была тяжелейшая психическая травма для девочки. А тут еще ты родилась.

– Но я не могу отвечать за поступки своих родителей!.. – Вероника бегала с телефонной трубкой по квартире и нервно перетряхивала сумочки и карманы в поисках сигарет. Пару недель назад она решила бросить курить, но, кажется, выбрала для этого неподходящее время! Наконец в летней сумке нашлось целых полпачки. «Черт с ним, со здоровьем!» – решила она, глубоко затягиваясь.

– …И когда твоя благословенная мамаша, которая, кстати сказать, ужасно относилась к Надюше, скончалась, от девочки потребовалось немало мужества и душевных сил, чтобы фактически стать хозяйкой дома. Ты не знаешь, каково это – в тринадцать лет стать матерью семейства! Убирать, готовить, стирать твои пеленки, ходить в магазин… А ведь еще учеба, поступление в вуз. Ты, выросшая на всем готовом, просто не можешь представить, какую гигантскую жертву принесла тебе Надя.

– Я все оценила. Но нужно отличать жертву от вложения капитала. Первое понятие предполагает бескорыстие, душевный подвиг, и человек находит отраду в самом деянии, а не в возмещении его земными благами. – Недавно Вероника увидела по телевизору кусочек православной передачи, и сейчас цитировала речь священника близко к тексту.