Лили Сэйнткроу (Сент-Кроу) - Ревность (ЛП)

• Название: Ревность (ЛП)
• Автор: Лили Сэйнткроу (Сент-Кроу)
• Издательство: Астрель
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010

Дрю Андерсон наконец-то может быть в безопасности. Она ходит в самую большую Школу на континенте и начинает учиться тому, что значит быть светочей — наполовину вампиром, наполовину человеком, и все же смертной. Если она выживет после обучения, она сможет занять свое место в Братстве, сдерживая вампиров и защищая обычных бессознательных людей. Но паутина лжи и предательства все еще плетется вокруг нее, даже когда она думает, что может немного расслабиться. Ее наставник Кристоф пропал, ее почти-парень ведет себя как-то странно, а нанятые телохранители, похоже, знают больше чем им следовало бы. А тут еще атаки вампиров, странные ночные визиты, и взгляды, которые все продолжают отвешивать ей... Как будто она должна что-то знать...или как будто ей грозит опасность.Кто-то в высших кругах Братства является предателем. Они хотят, чтобы Дрю умерла, но для начала они хотят знать, что она помнит из той ночи, когда умерла ее мать. Дрю не хочет вспоминать, но ей, скорее всего, придется — особенно с тех пор, как Кристофу грозит смертная казнь по возвращении. И единственный, кто может спасти его — это Дрю. Проблема в том, что когда она вспомнит все, она может не захотеть...

---

— Не сильно опаздываем, — пробормотал Леон и издал странный смешок. — Но они будут ждать светочу.

Я решила, что он мне не очень нравится и попыталась вытащить руку Грейвса. Он сделал шаг назад, и как только я отпустила его, он развернулся обратно, как будто был на военном параде. Он поднял подбородок, и на щеке дернулась мышца.

Бенжамин провел нас через освещенные солнцем коридоры, и не только отсутствие завтрака доставляло мне плохое чувство.

* * *

— Сюда, — Бенжамин указал на огромные двойные двери. Это были массивные дубовые, связанные с железом двери, в древесине глубоко вырезаны тонкие линии. Мне потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что резные фигурки сформировали сильно стилизованное лицо с глубокими, горящими глазами. И рот открыт ровно настолько, чтобы показать клыки. Крошечное пространство между дверьми бежало по мосту длинного крючковатого носа, и на секунду у меня запульсировало в висках. Мамин медальон был обнадеживающим теплым весом на моей груди.

То лицо было голодным, и я вдруг почувствовала, что не хочу идти туда.

Но что вы будете делать, когда на вас с надеждой смотрит куча парней? Вы не можете обложаться. У Грейвса пролегла слабая линия между бровями, жаль, что у меня не было времени, чтобы поговорить с ним. Наедине.

— На кого они похожи? — я старалась не походить на взъерошенную кошку и нервно заправила волосы за ухо.

— На придурков, — быстро ответил Грейвс. — Они допрашивали Бобби и Дибса вместе. Почти довели Дибса до истерики. Но они просто придурки.

Бенжамин кашлянул. Он слегка покраснел.

— Это Совет. Главы Братства — каждый из них воюет с тьмой. Они не навредят вам, миледи. Вы самый обнадеживающий человек, которого мы видели за двадцать лет.

Интересненькое заявление. Я было открыла рот, но он отступил назад.

— Мы будем ждать вас, — он одарил Грейвса многозначительным взглядом своих узких глаз. — Его тоже, если он хочет.

— Я никуда не пойду, — Грейвс сложил руки и прислонился к стене между двумя пустыми мраморными опорами. Из за бархатной драпировки, обрамляющей его, Грейвс выглядел более потрепанным и более небритым. Он потихоньку взрослел: на щеках появилась темная щетина. Не думаю, что половина азиатов когда-либо имела щетину. Из-за этого его щеки выглядели ребяческими, ну еще из-за дразнящего выражения лица.

Ещё в Дакоте он выглядел напряженным, или даже огорченным. С тем краем отчаяния, которое присуще одиночкам — белая ворона. Я думаю, что даже нормальные люди могут чувствовать тот запах непринадлежности. Для детей, которые ошибаются, которых избивают, над которыми издеваются и просто жестоко обходятся все время, все кончено.

Теперь он просто выглядел неприятно довольным и неудивленным. Большое изменение.

Я с трудом сглотнула. Подошла к двери, по пути одевая кроссовок.

— Дрю, — Грейвс щёлкнул зажигалкой, послышался звук затяжки. У парня точно появится рак легких, причем в кратчайшие сроки! Разве у лупгару может появится рак?

Если бы я пошла здесь на занятия, могла бы я задать этот вопрос?

— Что? — я остановилась, но не оборачивалась, наблюдая за дверью. Я слышала немного о Совете. То, что Анна была одной из них, не значит, что ты обладаешь достаточным количеством информации. Будет ли она там? Грейвс ничего не говорил о том, что видел другую светочу. Она должна была быть тайной.

Анна. Дрожь коснулась моей спины. Она пыталась заставить меня поверить, что Кристоф убил маму. Я все еще не могла понять, почему, если только она просто ненавидела его.

Кристоф говорил так, будто Братство было против кровососов. Похоже, Братство также было настроено против себя. Можно подумать, что люди будут объединяться, по всей Америке я встречала одно и то же: за что боролся, на то и напоролся.

Грейвс тяжело выдохнул:

— Я буду здесь. Ты кричишь; и я сразу же здесь.

— Спасибо, — держу пари, что он придёт, если что. Я попыталась не показать на лице то, насколько сильно я ценила это. — Не волнуйся, — мне удалось сказать это так, будто у меня не было головокружения. — Все будет хорошо.

Мне было интересно, как много раз папа произносил эти слова, когда не верил в то, что всё будет хорошо. Эта мысль — всего лишь укол в онемевшем месте под моим сердцем, и когда я шагнула вперед, граница проёма двери расширилась. Они беззвучно распахнулись, и я увидела зал, обложенный маленькими, красными ковриками, с еще одной маленькой дверью в конце.

Я засунула руки в карманы джинсов, дотронулась до складного ножа в правом кармане. Я положила его, одеваясь в ванной, и удостоверилась, что выступ не будет заметен под кромкой длинной серой толстовки.

Никогда не знаешь, что может произойти. И после всего, что случилось, черт меня побери, если бы я ходила куда-либо без оружия.

Глава 4

Я не знала, чего ожидала. Но точно не четырех парней, выглядящих подростками, и двух парней лет двадцати, бездельничавших на кушетках, один из которых курил сигару, в два раза большую своих двух пальцев.

Комната была без окон, и огонь, радостно потрескивая, горел в массивном каменном камине. Темная кожа, потертый темно-красный ковёр — наверное персидский — кристаллические вазы, в которых были белые тюльпаны, на каминной доске. Один из дампиров выглядел на двадцать пять и, наверное, был с Ближнего Востока. Он немного опустил газету, которую скрывал позади, и кинул мне взгляд угольно-чёрных глаз. Он был одет в джинсы и свежую, синюю, костюмную рубашку с накрахмаленными складками.

Я помнила, как папа любил накрахмаленные вещи, а потом я отказалась касаться их, и ему пришлось гладить свои джинсы. Он довольно быстро понял, что это дело не стоило того. На мгновение мне было снова двенадцать лет, я гладила и чувствовала запах крахмальных брызг и смягчителя ткани, пока папа играл со мной в Двадцать Вопросов об Истинном мире и заряжал оружие. Как ты убиваешь духов? Каковы пять признаков места сбора представителей Истинного мира? Какие правила в хорошем оккультном магазине?

Я запихнула воспоминания подальше с почти физической дрожью. Вы, наверное, думаете, что, если бы я практиковала достаточно долго, я могла бы просто прекратить думать о болезненных вещах.

Вторая дверь — из красного дерева, не резная, производит впечатление, что она очень тяжёлая, несмотря на беззвучные петли — закрылась позади меня с шёпотом.

— Боже мой, — произнес рыжеволосый дампир со скоплением веснушек. Не похоже, что на ногах у него тоже веснушки. — Миледи.

Послышался шелест, они все стояли. Я с трудом сглотнула, и мне хотелось бы быть одетой во что-то лучшее, чем видавшие лучшие дни джинсы и серая толстовка. В этот раз мои волосы были послушными, спадая гладкими завитками. И в данной ситуации они сами начали виться. Такое ощущение, что мне в глаза насыпали песка, а лицо опухло.

— Миледи, — откликнулись двое других. Я почти обернулась, чтобы увидеть, с кем, чёрт возьми, они разговаривали.

Я опять сглотнула с трудом. Такое ощущение, что у меня в горле застрял камень.

— Я здесь для допроса, — замечательно, Дрю. Ты говоришь, как Минни Маус. — Если я, эм, опоздала, то это, потому что ...

Тот, который курил сигару, отвесил поклон, который прежде я видела только по кабельному телевидению в полночь в исторических фильмах с действительно хорошими костюмами.

— Для нас удовольствие ждать вас — не наоборот. Войдите. Не хотели бы вы чашечку кофе? Вы позавтракали?

Или скорее поужинала, так как Школа работает ночью. Что за черт? Я моргнула.

— Гм. Это Совет, не так ли? Официальный прием, правильно?

— Дорогое дитя, — это сказал мужчина, который скорее всего был арабом; он говорил на неясном британском. — Здесь мы не настаиваем на соблюдении церемоний. И что вам сказали о нас?

— Я думала... — инстинкт сохранить секрет воевал с любопытством, и конечно же любопытство пробилось вперед. — Я думала, что другая светоча — Анна — состояла в Совете?

Тишина заполнила комнату. Даже огонь успокоился. Рыжий многозначительно взглянул на тощего блондина в темно-сером костюме, который выглядел так, будто он никогда даже не думал о том, чтобы сморщиться. Тот, кто выглядел, как японец, а не только наполовину азиат, как Грейвс, пригладил перед своей серой шёлковой рубашки.

— Теперь, дитя, — араб поднял брови, и у меня появилось внезапное желание ударить его по лицу, если он снова назовёт меня дитя. — Откуда ты узнала об этом?

Мне следовало бы разжать кулаки и опустить плечи. Папа говорил, что я не должна горбиться, пока находилась в центре всеобщего внимания; а сейчас это была именно такая ситуация.

— Я видела ее. В другой Школе, в исправительной Школе. И Дилан... — действительность снова поразила меня, кольнула в бок. — Дилан, вероятно, мертв, — я сказала это так, будто только что поняла случившееся. — Они напали на Школу. У них была Поджигательница. Так её все называли. Кровосос, который мог поджигать вещи.