Евгений Петров - Том 5. Рассказы, очерки, фельетоны

• Название: Том 5. Рассказы, очерки, фельетоны
• Автор: Евгений Петров
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1961

Судьба литературного содружества Ильфа и Петрова необычна. Она трогает и волнует. Они работали вместе недолго, всего десять лет, но в истории советской литературы оставили глубокий, неизгладимый след. Память о них не меркнет, и любовь читателей к их книгам не слабеет. Широкой известностью пользуются романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Но романы эти возвышаются над целым литературным массивом, который составляют произведения самых различных жанров. Обозревая литературное наследие Ильфа и Петрова, не только произведения, написанные ими вместе, но и каждым в отдельности, нельзя не подивиться широте творческих возможностей писателей, литературному блеску фельетонов, очерков, комедий.

Рисунки художников Е. Ведерникова, А. Елисеева, В. Козлинского, И. Оффенгендена, А. Радакова, К. Ротова, М. Скобелева, Г. Сундырева.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Служил я счетоводом у себя на родине, в провинции, в правлении треста «Кость и кожа». Хорошо. Семью держал – жена и дочка… Разряд имел, конечно, по сетке. Хорошо. И тут меня осенило. А оттуда пошла моя жизнь вверх тормашками. Погиб я от зава нашего, по фамилии был Канеръюмкер, Александр Исакович Канеръюмкер. Хорошо. И узнал я, что Александр Исакович сожительствует с посторонней женщиной, не зарегистрировавшись с нею по законам нашей социалистической республики в загсе. Ходит к ней на ночь. Хорошо. Думал я, думал, и тут меня осенило. И написал я мой первый стих, и от него все пошло. Хороший стих был. До сих пор наизусть помню. Такой был стих:

В нашем тресте «Кость и кожа»
Есть заведующий тоже.
Звать его Александр Исакич,
И любит он к служащим придираться.
А сам про себя не замечает
То, что каждый про него замечает,
Нахально спит он, как с женою,
С посторонней женщиной одною…

Там дальше все про него и выложил, как есть. А кончался стих так:

Не пора ли поставить точку,
А то скоро Канеръюмкер будет иметь незаконную дочку.
Нужно прекратить безобразье
И покончить с развратом сразу!

И отнес в редакцию газеты «Трудящийся пролетарий». А подписал псевдонимом – «Красный очевидец». Хорошо. Не поместили. Оказалось, все они там одна шайка с нашим Канеръюмкером. Хорошо. И больно мне сделалось. И сразу я почувствовал, что не могу молчать, когда вокруг безобразие. А тут еще сослуживцы покою не дают. Дразнятся Пушкиным. «Пушкин, говорят, Пушкин, почему ведомость не готова?» Или: «Иди, Пушкин, в местком на собрание». Хорошо. Не стало мне покою от обиды, и решил я вывести зава нашего на свежую воду. Проходил я как-то поздно вечером мимо службы – смотрю, окошко у зава светится. А кабинет у него в первом этаже. Приник я к окну и вижу – сидит наш Александр Исакович, обложился делами для виду, а сам водку трескает. Нальет из графинчика полный стакан и хлопнет сразу, даже без закуски. И стало мне грустно. Вот, думаю, до чего дошло моральное разложение. Никому ничего не сказал и решил хорошенько проверить. Прихожу на другой день. Сидит и хлещет. Прихожу на третий – то же самое. Надерется это до положения риз и едет на ночь к сожительнице. Такое безобразие! Пошел я в РКИ, доложил все честь честью. Так, мол, и так, при исполнении служебных обязанностей… Не поверили. Однако против факта не очень постоишь. Составили междуведомственную комиссию по всем правилам с представителем от милиции, дождались десяти часов и двинулись… Хорошо. Смотрим через окно – так и есть! Сидит Канеръюмкер, как будто бы работает, а сам нет, нет и нальет! Нет, нет и выпьет. Тут я не мог больше выдержать. «Вот! – кричу я. – Вот где предаются интересы трудящихся и передового крестьянства! Вяжите его, социал-предателя!» Тут представитель милиции первый влез в окно, а мы все вокруг – через двери, да так его, раба божия, и захлопали со стаканом в руке… Вот оно что… Да-а-а-а. А ведь оказалось, что не водка была в графинчике, а вода. Ну, кто бы мог подумать!.. Так вот… Уволили меня со службы. С тех пор пошло… И стал я пропащим человеком. Поехал в Москву, до Калинина доходил, да так тут и застрял… Так-то.

Счетовод Брыкин замолчал и понурился. Нам стало неловко. Пора было уходить. В редакции давным-давно окончились занятия и курьерша с ключами уже давно живым укором стояла в дверях. Мы стали собираться.

– Как же будет с заметкой? – хмуро спросил Брыкин.

– А заметочка ваша не пойдет! – с деланным весельем воскликнул секретарь.

– Почему же она не пойдет? – язвительно спросил Брыкин.

– Да помилуйте! Вы пишете, что начальник вокзала, на котором вы ночуете, купил своей жене новое пальто…

– Верно! Плюшевое пальто! Восемьдесят рублей выложил – тютелька в тютельку…

– Но какое нам с вами до этого дело?

– Значит, не пойдет?

– Не пойдет… к сожалению.

– Гм… Тогда дайте справку.

– Какую справку?

– Да вот, что не пойдет.

– Зачем же?

– Ладно. Скоро узнаете зачем. Тогда другое запоете. А то – не пойдет, не пойдет. Присосались тут к аппарату, бюрократы… Да уж ладно… Брыкин все знает. От него не вывернешься…

Поспешно уходя из редакции, мы слышали, как Брыкин говорил курьерше:

– …Уж такой я человек… Не могу молчать… Люблю правду-мат…

Где он теперь, неугомонный счетовод Брыкин? Где он, этот светлый идеалист на трудном, тернистом пути общественного деятеля? Какие пороги он обивает? В какие двери ломится? Уехал ли он уже из столицы или идет обратно по шпалам со станции «Нара-Фоминское»?.. Или, может быть, он сидит в приемной Калинина, дожидаясь, когда представится возможность прочесть всесоюзному старосте свои последние стихи?..

Кто знает!.. Кто знает!..

1927

Сильная личность

– Молчать! – говаривал директор Козолуповского городского банка Уродоналов. – Молчать и не разговаривать! Кто здесь начальник? – Уродоналов здесь начальник! Кто здесь царь? – Уродоналов царь! Кто бог? – Уродоналов. Ясно.

Служащие банка ходили на цыпочках. Клиенты вообще старались не ходить.

– Что такое клиент? – Червь! Что такое бумажка? – Гранит! Какой гранит должен перегрызть клиент, чтобы получить ссуду? – Бумажный гранит. Уродоналов заливался звонким детским смехом. По спинам служащих пробегали противные холодные мурашки…

В дверь просунулось испуганное лицо курьера.

– Так что разрешите доложить – клиент просится. Шестой месяц, извините за выражение, приходит…

– А разве сегодня приемный день? – строго спросил Уродоналов.

– Так точно. Приемный-с, – прошептал курьер.

– Ну, значит, часы не приемные.

– И часы, простите, приемные. Часы эти от трех часов пятидесяти шести минут до четырех часов пяти минут, а сейчас ровно четыре.

– А удостоверение от домкома у него есть?

– Ка-к же-с.

– А свидетельство о благонадежности?

– Не извольте беспокоиться. Целых четыре.

– А свидетельства об оспопрививании небось нету?

– Есть. И из аптеки есть. Даже из пробирной палатки бумажку приволок.

– А к секретарю обращался?

– Обращался. Секретарь говорит, без вас невозможно.

– Наверное, чего-нибудь да нету!

– Все бумажки есть. На извозчике привез.

– Ну пусть войдет.

Вошел человек.

– Я председатель жилищного кооператива, – сказал вошедший, – я хочу получить ссуду на предмет строительства.

– Может быть, вы еще чего-нибудь хотите? – нагло спросил Уродоналов.

– Больше ничего не хочу, – простодушно ответил человек.

– А я хочу! – загремел Уродоналов. – Я хочу еще много больших бумаг с подписями, приложением печати и с установленным количеством гербовых марок.

– У меня есть много больших бумаг, – простонал человек, – с приложением печати и с марками.

– А выписка из загса у вас есть? О женитьбе?

– Я холост.

– Тогда справку из загса о том, что вы не состоите в браке. Небось нету?

– Нету.

– Ну вот, хе-хе-хе… Принесите справку.

– Но я уже не успею сегодня.

– Не беда. Придете месяца этак через полтора или лучше даже в начале будущего квартала… или в конце…

– Это волокита, – сказал человек фальцетом, – зачем эти формальности?.. Я протесту…

– Молчать! – крикнул Уродоналов, багровея. – Без доклада не входить! Не курить! Не плевать! Не сорить! Рукопожатия отменены! Обратитесь к секретарю!..

Он был страшен. Он был велик.

Уродоналов дочитал газету, в которой говорилось о необходимости борьбы с волокитой и бюрократизмом, и съежился. Потом немного подумал и улыбнулся широкой детской улыбкой.

– О люди, люди! – промолвил он. – Знаете ли вы, что такое че-ло-век? Нет, люди, не знаете вы, что такое человек. Человек – это сосуд, наполненный общественно-полезным эликсиром. Человека нужно любить и уважать! К человеку нужно относиться с доверием.

По щеке Уродоналова скользнула большая желтая слеза.

В дверь просунулось испуганное лицо курьера.

– Так что разрешите доложи…

– Милый!.. – замахал руками Уродоналов. – Дорогой и многоуважаемый товарищ курьер, отныне докладов больше не существует. Идите и крикните на весь мир: «Люди! Уродоналов принимает без доклада!»

– Там вас спра…

– Бегу! Лечу!

Уродоналов вбежал в приемную и обнял посетителя.

– Голубчик! Милый! Входите! Входите! Гостем будете! Чаю? Пива? Шампанского?

– Шампанского, – сказал посетитель. – Я имею у вас получить ссуду. Мое торговое дело «Коопарфюмерия» нуждается в маленьком заемчике!