Евгений Петров - Том 5. Рассказы, очерки, фельетоны

• Название: Том 5. Рассказы, очерки, фельетоны
• Автор: Евгений Петров
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1961

Судьба литературного содружества Ильфа и Петрова необычна. Она трогает и волнует. Они работали вместе недолго, всего десять лет, но в истории советской литературы оставили глубокий, неизгладимый след. Память о них не меркнет, и любовь читателей к их книгам не слабеет. Широкой известностью пользуются романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Но романы эти возвышаются над целым литературным массивом, который составляют произведения самых различных жанров. Обозревая литературное наследие Ильфа и Петрова, не только произведения, написанные ими вместе, но и каждым в отдельности, нельзя не подивиться широте творческих возможностей писателей, литературному блеску фельетонов, очерков, комедий.

Рисунки художников Е. Ведерникова, А. Елисеева, В. Козлинского, И. Оффенгендена, А. Радакова, К. Ротова, М. Скобелева, Г. Сундырева.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

– Православные, – захныкал Дыркин, – грабят бедного старичка среди бела дня! Спаси…

– Да ладно уж, – со вздохом сказал милиционер, – уходите, вредный старичок, исполняйте в другой раз правила…

– Тоже… сполняйте, – прошептал Дыркин побелевшими губами, – вот при старом режиме-то… Ах! И квартальный же был!.. Не квартальный – ангел был!.. Ах, царица небесная… Вспомнишь – слеза прошибет!..

Остаток дня старый Дыркин провел в воспоминаниях о близком его старому недоброкачественному сердцу – старом режиме. Заснул Дыркин, обливаясь слезами умиления…

Здесь автор должен заметить, что юбилейный фельетон (а настоящий фельетон – юбилейный) писать очень и очень трудно. Все сюжетные приемы уже использованы. Автор должен сознаться, что сперва он хотел посадить старого Дыркина на уэльсовскую «машину времени» и отвезти глупого старика в «старый режим», но потом вспомнил, что об этом уже писал некий современный фельетонист в один из предыдущих юбилеев. Автор долго мучился. Ему не хотелось так нагло обкрадывать собрата по перу. А посему автор решил воспользоваться очень простым приемом, который преемственно выкрадывается работниками печати друг у друга еще со времен древних греков.

Утром Дыркин встал пораньше и отправился в жилтоварищество.

– Что же это, господа товарищи, – начал Дыркин привычную речь и осекся.

На месте председателя сидел бывший хозяин, генерал Доппель-Кюммель, и курил сигару.

– Батюшки! Отец родной! – воскликнул Дыркин. – Неужто старый режим наступил? Ах ты господи!.. С праздничком вас, ваше высокопревосходительство.

– Молчать! – рявкнул генерал. – Вот я тебя, сукина сына!.. За десять лет с тебя за квартиру, стервь болотная, причитается. Восемь тысяч как одна копейка. Я т-тебя, рассукина рассына…

– Ребеночка крестили у меня, Маркела, – рискнул Дыркин, – крестные отцы-с…

– А вот я тебя к крестной матери сейчас!..

В учреждении действительный статский советник Бородавка, который в течение десяти лет революции с честью выполнял обязанности швейцара, увидев Дыркина, сообщил:

– Дыркин, Модест Ипатьевич, увольняется за выслугой лет. Уходи, старик, не люблю… Не благодари… Швейцар! Выведи его.

В амбулатории врач, поковыряв в зубах у Дыркина крючком, сказал:

– Можно пломбировать. Можно рвать. Приходите завтра… Мы еще гм, гм, посмотрим… Может, и нельзя будет рвать… А может быть, и можно…

– Так точно-с, – прошептал Дыркин, – премного благодарен. Прощевайте, господин доктор.

– А кто же мне заплатит деньги? – прищурился доктор.

– Я же по страхка…

Оставив весь наличный капитал в амбулатории, Дыркин, шатаясь от незаслуженных обид, побрел по улице.

– Э-е-е-э-п-п-п!!!

И Дыркин, опрокинутый лихачом, уже лежал на мостовой.

Когда Дыркин поднялся, потирая ушибленное плечо, перед ним стоял квартальный и зловеще улыбался.

– Отец родной! Ангел!.. – заплакал Дыркин.

– Осади!! – гаркнул городовой. – Почему скопление? Ты что здесь делаешь?

– Я-то? Батюшки! Ангел!.. Отец родной… – зашамкал Дыркин.

– Вот я тебя за общественное нарушение в часть сведу! – недружелюбно сказал городовой и ударил Дыркина тяжелым кулаком по морде.

Ночевал Дыркин в участке…

Дальше, как и следовало ожидать, когда Дыркин проснулся, он с удовольствием заметил, что лежит в своей постели…

Звонили юбилейные колокола.

1927

Проклятая проблема*

Хорошо ранней весной, когда пахнет фиалками и кошками, когда отвратительный вой трамваев становится похожим на вздохи эоловой арфы, когда наглое фырканье автомобилей превращается в переливы пастушеской свирели, а вопли газетчиков в шорох молодой листвы, и когда даже ответственные съемщики становятся похожими на людей…

Ранней весной медик Остап Журочка влюбился в педфаковку Катю Пернатову.

– Я человек холодный, – говаривал о себе Журочка с гордостью, – и любовных штук не понимаю.

А тут вдруг взял да и втрескался.

– Ну, что я нашел в этой дурехе? – терзался Остап, ворочаясь на твердых досках своего студенческого ложа. – И росту чепухового, и волосы какие-то серые, и глаза странные: не то синие, не то желтые… А главное – дура. Только и знает – хи-хи да хи-хи. Хаханьки ей все… Тьфу.

Медик отлично сознавал, что он несправедлив к Пернатовой, что вовсе ей не «хаханьки все» и что Пернатова девушка серьезная и начитанная. Сознавал, но боролся.

– Тоже, – злорадствовал медик, зарываясь головой в подушку, – к педагогической деятельности готовится, дура, а сама небось о женихах думает. Сама книжки читает и на диспуты бегает, а у самой одеколоны на уме. Знаем мы этих женщин…

Всю ночь провел Журочка в деятельной борьбе с обольстительным образом Пернатовой, а наутро выяснилось, что борьба окончена полным поражением и что он, Журочка, лежит на обеих лопатках.

– Что же теперь будет? – ужаснулся медик.

Любовь, как известно, не картошка. Ее не сваришь на стареньком примусе в ободранной кухне студенческого общежития. Любовь – штука тонкая и требует подхода.

Целую неделю страдал медик в одиночестве, но наконец не выдержал и рассказал о своих страданиях соседу по койке Кольке Дедушкину.

Колька упал на садовую скамейку, заменяющую ему постель, и долго дрыгал ногами. Потом сказал:

– Что же ты, дурак, намерен предпринять?

– Жениться! – твердо сказал Журочка.

– Ну, и женись, если, конечно, тебя привлекает именно этот не особенно удобный способ самоубийства.

– А вдруг она меня не любит? – испуганно прошептал Журочка.

– Да ты спроси ее! – посоветовал Дедушкин.

– Неудобно как-то… Взять вдруг и спросить: а вдруг обидится?

– А ты попробуй.

– Попробуй, попробуй. Легко сказать – попробуй… А ты пробовал?

– Я? – нагло сощурился Колька. – Сколько угодно. К каждой девчонке нужно иметь особенный подход. Взять хотя бы, к примеру, твою Катьку. Чем интересуется Пернатова? Пернатова в данное время интересуется проблемой пола и брака. Я на днях видел ее на лекции «Здоровье и брак». Ясно. Напори ей что-нибудь на эту тему. Подготовь почву. Дело верное, старик. На эту темку Пернатова в два счета клюнет.

– Неужели клюнет? – оживился Журочка.

– Клюнет. Раз Дедушкин говорит, можешь быть спокоен. Дедушкин, брат, знаток в таких вещах. Это я тебе прямо могу сказать. Без всякого хвастовства.

– Здравствуйте, Пернатова, – робко сказал Журочка, подходя к Кате в университетском коридоре.

– Здравствуйте, Журочка. Что это вас так давно не видно? И бледный вы какой-то, будто всю ночь не спали… Ах… каким он франтом! Смотрите, смотрите… Галстук надел!.. Пойдемте гулять… Сегодня солнце… Дивная погода… Чудесно!..

Пошли. Катя взяла медика под руку.

«Нужно действовать», – думал Журочка, ступая прямо в весенние лужи.

– Что это вы молчаливый такой сегодня? – спросила Катя, когда они уселись на бульварную скамью. – Скажите же что-нибудь.

– Здоровье – это могучий фактор… – промолвил Журочка, подумав.

– Да? – рассеянно сказала Катя. – Это интересно. Смотрите, какие смешные тени от деревьев. Совсем кругленькие.

– Дерево, как и человек, нуждается в заботе. Дерево, например, поливают водой, и человек тоже… должен каждый день обливаться… Это укрепляет мышцы и нервную систему…

– Неужели укрепляет?.. Это интересно… Вы знаете, Журочка, как странно… Вы мне эту ночь снились… Будто бы вы женились на Зинке Татарчук…

– Брак без гигиены немыслим… Здоровье брачущихся – могучий фактор.

Катя слегка отодвинулась от медика и с возмущением посмотрела на его красные уши.

– Вы твердо уверены, что здоровье могучий фактор?

– Да.

– С чем вас и поздравляю. Ну, до свиданья. Не провожайте меня.

– Не клюет! – грустно сообщил Журочка.

– Да, уж у такого дурака, как ты, клюнет – держи карман! – сказал Дедушкин.

– И говорить не хочет. Ушла, не провожайте, говорит…

– А ты о чем с ней говорил?

– О гигиене брака.

– Здравствуйте! Ты бы еще поговорил с ней о двенадцатиперстной кишке… Так знай же, дурак, что не далее как вчера я лично присутствовал при споре, когда Пернатова с пеной у рта говорила о естественном подборе и браке ради потомства.

– Ну?

– Вот тебе и ну…

Был прелестный вечерний час, когда заря еще не погасла, а молочные звезды уже проявлялись на бледном небе. Огромная апельсинная луна медленно и нахально выползала из-за деревьев. В уединенной аллее сада было тихо.

– Люди должны думать о своем потомстве, – хрипло говорил Журочка, – потому что потомство – это…