Марк Твен - Похождения Гекльберри Финна (пер.Ранцов)

• Название: Похождения Гекльберри Финна (пер.Ранцов)
• Автор: Марк Твен
• Жанр: Прочие приключения

Книга о похождениях неграмотного, неумытого, вечно голодного, но неунывающего и находчивого мальчишки с золотым сердцем, друга Тома Сойера — Гекльберри Финна, которому во всех испытаниях удается сохранить душевное благородство и справиться с самыми трудными ситуациями. В романе писатель поднял очень важные вопросы жизни американского общества прошлого века.

---

— Куда? Где они?

— Там, на разбитом пароходе!

— На каком пароходе?

— Да ведь тут только один и есть!

— Неужели на «Вальтере Скотте»?

— Ну да…

— Господи милостивый! Да какой черт занес их туда?

— Они не нарочно туда попали…

— Еще бы нарочно! Боже мой, да ведь им не спастись, если они не уберутся оттуда сию же минуту! Как же их угораздило попасть в такую беду?

— Очень просто. Мисс Гукер поехала в гости туда в город…

— Ну да, в Бутс-Лэндинг, продолжай…

— Она была в гостях в Бутс-Лэндинге, а под вечер отправилась со своей негритянкой на плоскодонке ночевать к своей подруге, мисс… как бишь ее, — позабыл фамилию… Вдруг они потеряли весло, и вот их завертело и понесло вниз, кормой вперед; несло их, несло с две мили; наконец, наткнулись они на разбитое судно; человек, управлявший плоскодонкой, и негритянка, и лошади — все погибли, а мисс Гукер уцепилась и вскарабкалась кое-как на разбитый пароход. Ладно, а через час после того, как смерклось, мы проезжали мимо в нашей лодке — такая была темь, что мы и не заметили обломков, покуда не налетели на них! Однако все спаслись, кроме Билла Виппля, — ах, чудесный был малый! Уж лучше бы я погиб, право!..

— Клянусь святым Георгием! Вот так оказия! Что же вы сделали?

— Конечно, принялись кричать, звать на помощь, но в том месте река так широка, что никто не мог нас слышать. Тогда папа решил, что кому-нибудь надо отправиться на берег и позвать людей на подмогу. Я один изо всех умел плавать, — вот я и отправился; мисс Гукер сказала, что, если мне не удастся найти помощи раньше, пусть я обращусь к ее дяде, уж он мигом все организует. Я высадился и вот все брожу с тех пор, стараясь найти людей, которые помогли бы нам. Да все отнекиваются, говорят: «Как ехать в такую темь, да в такую бурю? Тут смысла нет человеческого, ступай возьми паровой катер». И если вы согласны, то…

— Клянусь Джексоном, я бы со всем удовольствием… да только кто же заплатит мне за труды? Небось твой папенька…

— Ну, об этом нечего беспокоиться. Мисс Гукер сказала, что ее дядя Горнбек…

— Тысяча картечей! Так вот кто ее дядя! Слушай, паренек, ступай вот к тому огоньку, видишь?.. Оттуда поверни на запад и, пройдя около четверти мили, очутишься у кабака; вели себя повести к Джиму Горнбеку — мы уж с ним рассчитаемся. Только смотри, не мешкай, не шали по дороге! Ему интересно будет узнать новость. Скажи ему, что я спасу его племянницу во что бы то ни стало! Ну, проворней, а я схожу вон туда за угол, разбужу кочегара.

Я побежал, куда мне было сказано, но едва этот человек скрылся за углом, как я кинулся в свой ялик, вычерпал из него воду, отплыл несколько сажен вдоль берега и забился между дровяных барок я не мог успокоиться, покуда не увидел, как отплывает катер. Что ни говорите, а мне стало отрадно при мысли, что я так много хлопочу ради таких негодяев — не всякий бы это сделал на моем месте. Жаль, что вдова Дуглас этого не знает. Мне кажется, она похвалила бы меня за то, что я помогаю этим мошенникам, — ведь известное дело, и вдова, и все добрые люди больше всего сочувствуют именно мошенникам.

Вскоре вижу: плывет остов разбитого парохода, как черный, унылый призрак У меня по всему телу пробежала холодная дрожь… Я поплыл к обломкам. Корпус сидел очень глубоко в воде — еще минута, и уже ни одно существо на нем не останется в живых!.. Я обогнул его кругом и стал звать — ответа нет; мертвая тишина. У меня маленько защемило сердце при мысли о тех негодяях… но не скажу, чтобы сильно… А вот и катер подоспел. Я выплыл на середину реки. Убедившись, что меня уже не видно, я положил весла и оглянулся: очень любопытно мне было посмотреть, как пароходик будет сновать вокруг обломков и разыскивать бренные останки мисс Гукер — капитан, наверное, вообразит, что они очень нужны ее дядюшке Горнбеку. Но катер скоро прекратил поиски и вернулся к берегу; а я принялся усердно грести и поплыл как можно быстрее вниз по течению.

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем показался огонек Джима, а когда я его увидел, мне почудилось, что он где-то очень далеко, за тысячу миль.

Между тем занималась заря; мы направились к какому-то островку, спрятали плот, ялик потопили, а сами улеглись и заснули как убитые.

Глава XIV

Приятное препровождение времени — Книги, — Французский язык.

Проснувшись, мы занялись разборкой добычи, похищенной мошенниками на разбитом пароходе. Мы нашли сапоги, одеяла, платье и еще много всякого добра — кипу книг, подзорную трубу и целых три ящика сигар. За всю свою жизнь мы никогда не были такими богачами! Сигары оказались — первый сорт. Все время после обеда мы провалялись в лесу, болтая и покуривая; я почитывал книги, и вообще мы провели время очень приятно. Я рассказал Джиму все, что произошло на катере и на разбитом судне. «Вот так интересные приключения!» — заметил я, но он отвечал, что бог с ними и с приключениями… надоели ему тревоги! Он признался, что, когда я залез в каюту, а он пополз назад к плоту и не нашел его — он чуть не умер со страху: он уже подумал, что пропал, погиб! В самом деле, как ни верти, все плохо: останется на пароходе — утонет, а не останется, так его препроводят тотчас же домой, чтобы получить награду, и уж тогда мисс Уотсон непременно продаст его на Юг. И в самом деле он был прав; Джим почти всегда был прав — удивительно умная голова для негра.

Я очень много прочитал Джиму про королей, герцогов, графов, и как великолепно они одеваются, и какие они важные; и как они величают друг друга — ваше величество, ваше сиятельство и тому подобными прозвищами — вместо мистера. Джим таращил глаза от изумления; все это очень интересовало его.

— Я не знал, что их такая уйма. Я слыхал только про старого царя Соллермуна [1], если не считать королей, которые водятся в карточных колодах. Сколько жалованья получает король?

— Сколько получает? — говорю я. — Они могут брать себе хоть по тысяче долларов в месяц, если им понадобится. Они могут брать сколько угодно. Все принадлежит им.

— Ну и весело же им живется! А что они должны за это делать, Гек?

— Они ничего не делают! Они только заседают.

— Неужто?

— Право, так! Они только заседают. Не считая, быть может, тех случаев, когда бывает война. Тогда они отправляются на войну. Но остальное время бездельничают. Плюют себе в потолок… Тсс! Слышишь шум?

Мы выскочили из чащи и поглядели. Но это был только шум пароходного колеса. Какой-то пароход огибал мыс. Поэтому мы вернулись обратно.

— Да, — говорю я, — в остальное время, когда им бывает скучно, они ссорятся с парламентами. А если кто-нибудь им не потрафит, они велят отрубить ему голову. Но по большей части они проводят время в гареме.

— В чем?

— В гареме.

— Что такое гарем?

— Это такое место, где они держат своих жен. Разве ты никогда не слыхивал о гаремах? Соломон тоже имел гарем. У него было больше миллиона жен.

— Нуда, конечно. Я… я позабыл об этом. Гарем — это бабий дом. Воображаю, какой шум и крик был у них в детской. Женщины, должно быть, все время ссорились между собой. А еще говорят, что Соллермун был мудрейший из всех людей. Я не верю этому. Потому что захочет ли мудрый человек вечно жить среди такого гама? Нет, конечно, не захочет. Мудрый человек вместо этого построил бы себе, ну скажем, котельный завод. Завод все-таки можно остановить, когда захочется отдохнуть от шума.

— И однако Соломон действительно был мудрейший из людей. Потому что вдова Дуглас сама мне говорила об этом.

— Что бы там ни говорила вдова, он не был мудрым человеком, никогда! Он иногда выкидывал совсем сумасбродные шутки. Слыхали вы о ребенке, которого он велел разрубить пополам?

— Да, вдова рассказывала мне и об этом.

— Отлично! Подождите минутку. Вот этот пень — первая женщина, а вы вторая. Я — Соллермун, а этот бумажный доллар — ребенок. Каждый из вас желает получить его себе. Что я должен сделать? Я обойду соседей и выспрошу по-хорошему, кому принадлежит доллар, и затем отдам его кому следует. Так поступил бы всякий, у кого есть хоть капля смысла в голове. Но нет: я разрываю доллар на две части и отдаю одну половинку вам, а вторую — другой женщине. Совершенно таким же образом Соллермун велел разрубить ребенка. Теперь я спрашиваю вас: какая польза от половинки доллара? На нее ничего нельзя купить. И какая польза от половины ребенка? Я не дал бы ни гроша за целый миллион таких половинок

— Довольно, Джим, ты не понял здесь самой сути. Ты дал маху в сторону на целую тысячу миль.

— Кто? Я? Когда в чем-нибудь есть человеческий смысл, я тотчас же вижу это. Но здесь нет никакого смысла. Спор шел не о половинке, а о целом ребенке. И если человек думает разрешить спор о целом ребенке при помощи половинки, он ничего не понимает. Не говорите о Соллермуне, Гек, я знаю его как облупленного.