Марк Твен - Сыскные подвиги Тома Соуэра в передаче Гекка Финна

• Название: Сыскные подвиги Тома Соуэра в передаче Гекка Финна
• Автор: Марк Твен
• Издательство: С.-ПЕТЕРБУРГЪ. Типографія бр. Пантелеевыхъ, Верейская, 16. 1898.
• Жанр: Прочие приключения

Книга о похождениях неграмотного, неумытого, вечно голодного, но неунывающего и находчивого мальчишки с золотым сердцем, друга Тома Сойера — Гекльберри Финна, которому во всех испытаниях удается сохранить душевное благородство и справиться с самыми трудными ситуациями. В романе писатель поднял очень важные вопросы жизни американского общества прошлого века.

---

— Точно взводятъ курокъ… — прошепталъ онъ. — О, что это за жизнь!

И онъ опустился на стулъ въ полномъ изнеможеніи, отирая потъ, струившійся у него но лицу.

III

Съ этихъ поръ мы проводили съ нимъ почти всѣ время и одинъ изъ насъ ночевалъ у него въ верхней койкѣ. Онъ говорилъ, что былъ до крайности одинокъ и утѣшался теперь возможностью быть съ кѣмъ-нибудь и развлекаться тѣмъ среди своихъ горестей. Намъ очень хотѣлось узнать, въ чемъ же именно онѣ состояли, но Томъ находилъ, что самое лучшее средство къ тому — вовсе не стараться допытываться; было весьма вѣроятно, что онъ самъ начнетъ все разсказывать при которой-нибудь изъ нашихъ бесѣдъ; если же мы станемъ разспрашивать, онъ заподозрить насъ и замкнется въ себѣ. Все вышло какъ разъ такъ. Было очевидно, что ему самому страхъ какъ хотѣлось поговорить, но, бывало, дойдетъ онъ до самаго того предмета и вдругъ остановится, какъ въ испугѣ, и начнетъ толковать совсѣмъ округомъ. Но случилось же однажды, что онъ разспрашивалъ насъ довольно равнодушно, повидимому, о пассажирахъ, бывшихъ на палубѣ. Мы говорили, что знали. Но ему было все мало, онъ хотѣлъ больше подробностей, просилъ описывать въ самой точности. Томъ принялся описывать, и когда заговорилъ объ одномъ человѣкѣ, самомъ грубомъ оборванцѣ, Джэкъ вздрогнулъ, перевелъ духъ съ трудомъ и сказалъ:

— О, Господи, это одинъ изъ нихъ! Они тутъ, на пароходѣ; я такъ и зналъ! Я надѣялся, что избавился отъ нихъ, но никакъ не могъ самъ этому вѣрить! Продолжайте.

Томъ сталъ описывать еще одного паршивца изъ палубныхъ, и Джэкъ снова вздрогнулъ и проговорилъ:

— Это онъ, другой! О, если бы только настала темная и бурная ночь, я высадился бы на берегъ! Вы видите, меня выслѣживаютъ. Имъ дано право ѣхать на пароходѣ, пить въ нижнемъ буфетѣ и они пользуются этимъ, чтобы подкупить кого-нибудь изъ здѣшнихъ… сторожа, лакея или кого другого… Если я сойду на берегъ незамѣтно, они все же узнаютъ это не болѣе какъ черезъ часъ…

Онъ толковалъ торопливо и безпорядочно, но мало-по-малу, перешелъ къ разсказу! Сначала все перескакивалъ съ одного на другое, но какъ только коснулся самой точки, тутъ уже заговорилъ связно.

— У насъ было налажено дѣльце сообща, — началъ онъ. — Намѣтили мы для этого одинъ ювелирный магазинъ въ Сентъ-Льюисѣ. Въ немъ были два брилліанта величиною съ орѣхъ; всѣ бѣгали полюбоваться на нихъ. Мы были одѣты очень шикарно и разыграли свою штуку среди бѣлаго дня: попросили принести эти брилліанты къ намъ въ отель, какъ бы желая ихъ купить, а тамъ, разсматривая ихъ и передавая изъ рукъ въ руки, подмѣнили ихъ на поддѣльные, которые были уже припасены у насъ. Эти-то фальшивые каменья и воротились въ магазинъ, когда мы заявили, что вода въ нихъ все же не достаточно хороша для двѣнадцати тысячъ долларовъ.

— Двѣнадцати… тысячъ… долларовъ! — повторилъ Томъ. — Неужели они могли столько стоить по вашему?

— Ни одного цента менѣе.

— И вы съ товарищами увезли ихъ?

— Безъ всякаго затрудненія. Я полагаю, что ювелиръ не догадался и до сихъ поръ объ этой продѣлкѣ. Но все же намъ было не безопасно оставаться въ Сентъ-Льюисѣ и мы стали раздумывать, куда бы отправиться. Одинъ полагалъ туда, другой сюда, такъ что, наконецъ, мы рѣшили кинуть жребій; выпало на долю Верхняго Миссиссипи. Мы запечатали брилліанты въ пакетъ, на которомъ надписали наши имена, и оставили его на храненіе у кассира въ отелѣ, поставивъ ему непремѣннымъ условіемъ не отдавать его никому изъ насъ иначе, какъ въ присутствіи прочихъ; послѣ этого мы разошлись, чтобы побродить по городу. При этомъ, можетъ быть, у каждаго изъ насъ была одна и та же мысль на душѣ. Не могу утверждать навѣрное, но сдается мнѣ, что было такъ.

— Какая же мысль? — спросилъ Томъ.

— Обокрасть другихъ.

— Какъ? Одинъ изъ васъ присвоилъ бы себѣ то, что зарабатывали всѣ вмѣстѣ?

— Само собой.

Томъ Соуэръ пришелъ въ негодованіе, онъ говорилъ, что это было самое безчестное, самое подлое дѣло. Джэкъ Денлапъ возразилъ, что оно довольно обычно между лицами ихъ профессіи. По его словамъ, если пускаешься въ такіе обороты, то уже и наблюдай свой собственный интересъ; другіе о томъ не позаботятся… Онъ продолжалъ:

— Видите ли, горе было въ томъ, что двухъ брилліантовъ не раздѣлишь между троими. Будь у насъ три камешка… Но, что подѣлаешь, трехъ-то не было. Я расхаживалъ по улицамъ, думая и раздумывая, пока не рѣшилъ: я утащу брилліанты при первомъ удобномъ случаѣ; припасу заранѣе, во что мнѣ перерядиться, ускользну отъ товарищей, переодѣнусь гдѣ-нибудь въ укромномъ мѣстечкѣ, и тогда ищите меня! И я тотчасъ купилъ эти бакенбарды, очки, платье, упряталъ все въ саквояжъ и пошелъ… Вдругъ въ одной лавкѣ, въ которой продается всякая всячина, вижу я сквозь окно одного изъ моихъ товарищей. Это былъ Бедъ Диксонъ. Я очень обрадовался; думаю себѣ; посмотрю, что онъ покупаетъ. Притаился я и поглядываю. Ну, какъ вы полагаете, что онъ покупалъ?

— Бакенбарды? — спросилъ я.

— Нѣтъ.

— Очки?

— Нѣтъ.

— Да замолчи, Геккъ Финнъ, сдѣлай милость! — крикнулъ Томъ. — Ты только мѣшаешь разсказу. Что же онъ покупалъ, Джэкъ?

— Никогда не угадаете! Онъ покупалъ маленькую отвертку… самую что ни на есть крохотную отвертку.

— Вотъ тебѣ разъ! Зачѣмъ она ему понадобилась?

— Я и самъ недоумѣвалъ. Меня даже поразило. Къ чему могла понадобиться ему такая вещица? Удивительно!.. Когда онъ вышелъ изъ лавки, я спрятался такъ, что онъ меня не замѣтилъ; потомъ, идя слѣдомъ за нимъ, я увидѣлъ, что онъ остановился у продавца готоваго платья и купилъ тамъ красную фланелевую рубашку и старую потасканную одежду, ту самую, которая теперь на немъ, по вашему описанію. Я отправился на пристань, спряталъ свои вещи на пароходѣ, который мы уже присмотрѣли, пошелъ назадъ и мнѣ посчастливилось увидать, какъ и другой мой товарищъ торговалъ себѣ платье у старьевщика. Сошлись мы всѣ втроемъ, взяли свои брилліанты и сѣли на пароходъ.

«Но тутъ бѣда: нельзя намъ лечь спать, потому что требуется намъ наблюдать другъ за другомъ! Что дѣлать, иначе быть не могло; вѣдь не болѣе какъ недѣли за двѣ передъ тѣмъ, у насъ чуть было до ножей не дошло, и если мы дружили теперь, то только ради работы сообща. Во всякомъ случаѣ худо было то, что у насъ всего два брилліанта на троихъ. Ну, поужинали мы, потомъ стали бродить взадъ и впередъ по палубѣ, и курили до полуночи; потомъ сошли въ мою каюту, заперли дверь, пощупали пакетикъ, чтобы убѣдиться, тамъ ли брилліанты, и положили его на нижнюю койку такъ, чтобы онъ былъ у всѣхъ на глазахъ, а сами сидимъ и сидимъ… Подъ конецъ стало ужасно трудно удерживаться, чтобы не заснуть. Бедъ Диксонъ не смогъ. А лишь только голова у него опустилась на грудь и онъ принялся похрапывать ровно, заснувъ крѣпко но всей видимости, Галь Клэйтонъ кивнулъ мнѣ на брилліанты, потомъ на дверь. Я понялъ его отлично, всталъ и взялъ пакетикъ; мы постояли еще нѣсколько времени, выжидая въ полномъ молчаніи, но Бедъ и не шевельнулся; тогда я повернулъ тихонечко ключъ въ замкѣ, нажалъ также осторожно ручку, мы вышли неслышно на цыпочкахъ и затворили за собой дверь, также безъ малѣйшаго стука.

„На палубѣ не было никого и судно плыло неуклонно и быстро, прорѣзывая волны широкой рѣки. Мѣсяцъ свѣтилъ, какъ сквозь дымку. Мы не перекинулись ни однимъ словомъ, но прошли прямехонько на корму, подъ навѣсъ, и сѣли у палубнаго люка. Оба мы знали, что разумѣемъ, не имѣя надобности объяснять это другъ другу. Бедъ Диксонъ, проснувшись, долженъ былъ почуять штуку и явился бы тотчасъ къ намъ, потому что былъ не таковъ, чтобы испугаться чего-нибудь или кого-нибудь. Онъ долженъ былъ придти, а мы швырнули бы его за бортъ или отправили бы иначе на тотъ свѣтъ. Меня дрожь пронимала при этомъ, потому что я не такъ храбръ, какъ другіе, но если бы я только вздумалъ вилять… Ну, я понималъ, что лучше этого и не думать. Была у меня маленькая надежда на то, что мы сядемъ на мель гдѣ-нибудь и намъ можно будетъ улизнуть на берегъ, избѣжавъ всякой драки… Я такъ побаивался этого Диксона!.. Но нашъ пароходъ былъ приспособленъ къ мелководью и разсчитывать на такой случай было нельзя.

„Время тянулось, однако, а нашъ малый все не приходилъ! Стало уже и разсвѣтать, а его все нѣтъ и нѣтъ!

— «Чортъ возьми, — говорю я, — какъ ты полагаешь насчетъ этого?.. Не подозрительно ли оно?

— „Ахъ, чтобъ его! — отвѣчаетъ мнѣ Галь. — Да не одурачилъ ли онъ насъ? Разверни пакетъ.

„Я развертываю… Вѣрите ли: тамъ только два кусочка сахара! Вотъ почему онъ могъ тамъ остаться и дрыхнуть спокойно всю ночь! Ловко! У него былъ значитъ подготовленъ фальшивый пакетикъ и онъ успѣлъ подмѣнить имъ, у насъ подъ носомъ тотъ, настоящій!

«Мы чувствовали себя въ дуракахъ. Но нечего было терять времени, необходимо было составить поскорѣе планъ, и мы его и составили. Надо было задѣлать пакетикъ попрежнему, войти опять въ каюту тихохонько, положить его на прежнее мѣсто и представиться, что мы знать ничего не знаемъ и рѣшительно не подозрѣваемъ, что негодяй смѣялся надъ нами, когда всхрапывалъ такъ усердно. Но мы не спустимъ глазъ съ него и лишь только выйдемъ на берегъ, то напоимъ его до-пьяна, обыщемъ, найдемъ брилліанты и покончимъ съ нимъ, если будетъ не слишкомъ опасно. Если мы его уличимъ, то по необходимости должны будемъ и раздѣлаться съ нимъ; иначе онъ насъ выдастъ и погубитъ, это уже несомнѣнно. Но я мало надѣялся на успѣхъ. Я зналъ, что его легко напоить, онъ всегда былъ готовъ на это! Но что за польза была бы въ этомъ? Обыскивайте его цѣлый годъ и все же не найдете ничего…