Ольга Шалацкая - Киевские крокодилы

• Название: Киевские крокодилы
• Автор: Ольга Шалацкая
• Издательство: По изданию: О. П. Шалацкая. Тайны города Киева. — Киев: Тип. С. В. Кульженко, 1904.
• Жанр: Прочие приключения

Книга Ольги Павловны Шалацкой впервые вышла в свет под названием «Тайны города Киева» в издании С. В. Кульженко (Киев, 1904). Публикуется по этому изданию в новой орфографии, с исправлением пунктуации и ряда наиболее очевидных опечаток. В книге сохранен порядок расположения материала и иллюстрации из оригинального издания.

---

— Сто рублей, двести… хотите? — сказала та.

— Запиши в протоколе: предлагала взятку, — обратился Мордобитников к Подзатыльникову.

— Пятьсот… тысячу?…

— Постепенно возвышая цену, — диктовал Мордобитников своему помощнику. — Вы слышали? — обратился он к полицейским чинам, стоявшим у двери.

— Точно так, ваше высокородие, — отвечали те.

— Господин пристав, выслушайте меня, не губите бедную женщину, я совсем не так виновата, как меня хотят представить. Данилова ведь не малолетняя, она знала, куда ехала… Кто меня может принудить, если я не хочу, — отчаянно лепетала Балабанова. — Замните это дело, дайте другую окраску…

— Это не в моей власти! — прикрикнул он. — Неужели вы думаете, что я способен продать себя за ничтожную взятку? я ведь чиновник! — грозно кричал он, а лицо его невольно выражало борьбу с алчными инстинктами. — Покончили вы с первым протоколом? — обратился он к помощнику. — Затем, вторичное обвинение г-жи Затынайки в гнусном отравлении ее семилетней дочери Елены. Что вы можете сказать по поводу этого?

— Что это шантаж со стороны Затынайки и больше ничего.

— Дайте-ка сюда врачебное свидетельство и полное признание господина Крысы прокурору. Вам не удалось это преступление благодаря тому обстоятельству, что явилась мать ребенка.

— Тогда Крыса является более ответственным лицом, нежели я, — заметила Балабанова.

— Прошу возражать только по существу дела! — остановил ее Мордобитников. — Ну-с, а теперь отравление Виктора Головкова и Варвары Дубининой — дело тоже ваших рук через посредничество полоумной старухи Александры Кузьминой, которую вы подослали к ним, предварительно снабдив ядом, с целью помешать их свадьбе. Молодые люди умерли и отправлены для вскрытия в анатомический театр. Кузьмина арестована и содержится в моем участке.

Балабанова зашаталась и чуть не упала, схватившись за край стола.

— Совокупность всех сих преступлений вынуждает меня арестовать вас, — он двинулся к ней.

— Пощадите! половину состояния моего, все заберите, что есть, — воскликнула Балабанова, соображая, что все равно растащат у ней, раз она попадет в тюрьму.

Шатающейся походкой она проследовала в спальню и подошла к комоду с заветной шкатулкой. Пристав шел за ней. Они остались наедине.

— Хотите тридцать тысяч? — глядя ему в глаза, произнесла Балабанова.

— Пятьдесят, тогда я уничтожу протоколы и всем обвинениям сумею придать иную окраску. Понимаете, мне нужно других ублаготворить, — сказал полицейский чиновник.

— Не имею, господин пристав, таких денег. Вот, берите пачку, здесь все мои сбережения, хотела дом покупать, но видно, не суждено.

Она выложила ему всю пачку на руки.

Пристав быстро пересчитал деньги и сунул их в карман.

— Может быть, драгоценности еще какие-либо имеешь? — жадно спросил он, выпячивая глаза.

— Вот брошь, кольцо, — отдавала Балабанова. — Вы мне хоть какую-нибудь гарантию выдайте, что я в безопасности.

— Будь покойна: Данилову я велю запрятать туда, куда Макар и телят не гонял. Со стороны Затынайки дело обставлю так, будто шантаж и ничего больше, еще припугну барыньку. А Виктор Головков с девкой сами перепились, мол, и того… покончили с собой. Мало ли таких случаев бывает и концы в воду. Старуху завтра же выпущу из-под ареста и пришлю к тебе. Я вот сейчас распоряжусь: Подзатыльников, смягчите некоторые выражения в протоколе, а письмо изорвать, — сказал он, выходя в залу. — Сведения о Даниловой можно совсем уничтожить, просто-напросто скрыть. Головков и метресса, мол, сами спьяна, доказательств никаких нет.

— За деньги, сударыня, все можно обставить в наилучшем виде. Не хотел брать, до сей поры служил честно, верой, правдой, но видно, вам суждено сыграть роль Евы в моей жизни.

— Честь имею кланяться! — Мордобитников, захватив портфель в руку, а другой подтянув на поясе шашку, пристукнул шпорами и вышел в предупредительно растворенные полицейскими чинами двери.

Подзатыльников, проходя мимо ошеломленной Балабановой, двинул слегка своими черными усами и усмехнулся, причем сверкнули удивительной белизны его зубы, и скрылся. За ним последовали и другие блюстители порядка.

Парадный ход некоторое время оставался открытым и никому не пришло в голову затворить его. Холодный ночной воздух вползал в комнату, от веявшего ветра колебалось пламя свечей.

Прижавшись к стене истощенным телом, подобно тени Харона, стояла Терентьевна.

Балабанова, с растерянным лицом, сидела в кресле, поддерживая обеими руками голову, и думала свои невеселые думы. Но все же ей служило утешением то обстоятельство, что Виктор мертв.

Острое чувство ревности было удовлетворено. Деньги — дело наживное, утешала она себя.

Из-за кухонной перегородки, где спала кухарка, вылез Сапрыкин и, убедившись, что полицейских чиновников нет, явился в зал.

— Это вы? — сказала Балабанова, очнувшись от оцепенения. — Обобрал кругом, — прибавила она упавшим голосом.

— Кто вас обобрал, Татьяна Ивановна? — изумился Сапрыкин.

— Мордобитников, чтобы скрыть некоторые обвинения против меня.

— Ушам своим не верю, — ударил себя Сапрыкин: — это сама неподкупность.

— Вот подите же, — горько отозвалась та, — все взял, что было скоплено на черный день. Теперь я нищая.

— А те… факторские? — запинаясь, вымолвил он.

Она только безнадежно махнула рукой.

Фигура приспешника изобразила неподдельное отчаяние. Некоторое время он точно окаменел и, не простившись с хозяйкой, убрался подобру-поздорову. Темная весенняя ночь, полная таинственного мрака, глядела в открытые двери.

Балабановой не спалось. Несмотря на жгучее сожаление о потерянном состоянии, она не могла отделаться от назойливого представления в голове мертвой парочки, лежащей в анатомическом театре.

— Взглянуть бы на них, — думалось ей; в особенности она хотела видеть его.

— Все ж я любила тебя, неблагодарный, как никого и ты сам виноват, что так печально кончилась твоя жизнь… — шептала она.

Балабанова не могла уснуть всю ночь и на другой день решила пойти в часовню анатомического театра взглянуть на мертвого Виктора. Она надеялась, что это зрелище послужит бальзамом для ее истерзанного сердца.

Накинув на себя мантилью попроще и платок, она вышла. Странно как-то чувствовала себя Татьяна Ивановна; в душе уже не было прежней самонадеянности и даже острота денежной потери не так удручала. В таком настроении она спешила к длинному серому корпусу анатомического театра.

— Есть ли у него родные, которые могли бы его похоронить? — соображала она. — Право, если бы меня Мордобитников не обобрал, я бы это сделала. Разве поискать сотенку-другую и похоронить его, а там все равно…

По тротуару шло несколько человек студентов. Она хотела обратиться к ним с расспросами и вдруг остолбенела. По мостовой несся экипаж и в нем сидела Варя в подвенечном наряде с букетом цветов в руках, а рядом Виктор во фраке с букетиком флер д'оранжа в петлице. Оба веселые, довольные, как этот ясный весенний день. Судя по обгоревшим восковым свечам, которые они держали в руках, обряд венчания только что свершился. За ними следовал другой экипаж с дружками, шаферами и один из них напомнил ей вчерашнего ночного посетителя — околоточного Подзатыльникова.

Она не верила своим глазам и, в сумбуре нахлынувших мыслей, одна ужасная догадка, пронесшаяся подобно молнии, оледенила мозг.

* * *

Прошло несколько лет. Постаревшая и опустившаяся Балабанова все еще живет и теперь на грязной Глубочицкой улице, имеет при себе в услужении тех же двух старух, неразлучных спутниц своей жизни. При случае не отказывается в мутной житейской тине выловить добычу и сутилизировать по-своему. Только круг своей деятельности она перенесла в более низкую сферу: между прислугами, торговками и т. п.

1904