Джеффри Барлоу - Северные огни

• Название: Северные огни
• Автор: Джеффри Барлоу
• Издательство: Электрокнига
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015

Вообразите мир, в котором последний Ледниковый период так и не закончился… В своих неторопливых повествованиях цикла «Северные огни», каждый роман которого можно читать отдельно, Джеффри Барлоу рисует именно такой мир. Катастрофа уничтожила здесь почти всю жизнь, за исключением западного побережья Америки. И теперь люди живут в окружении саблезубых тигров, мегатериев и тераторнов. И в этот суровый час древнее зло стремится вернуться на землю… Причудливая постмодернистская, но при этом совсем не «высоколобая», смесь самых разных влияний и мотивов. Блестящие стилизации под викторианскую прозу, готические романы, классику детективов и хоррора.

---

— Да, сэр, мистер Лэнгли, сэр? — откликнулся владелец заведения, дюжий парень в необъятном переднике и с грубоватым лицом — типичный представитель породы практичных, большеруких трактирщиков в ботинках со стразовыми пряжками, — заглядывая в дверь наших апартаментов в «Перевозчике», так назывался постоялый двор в прелестном городке Джей.

Невзирая на поздний час, попутчик мой попросил подать ему напиток покрепче, нежели вода в кувшине.

— Однажды поздним утром меня разбудил жалобный вой в коридоре за дверью спальни, — продолжил рассказчик, раскурив трубку и глотнув принесенного спиртного, дабы укрепить нервы. — Лежа в постели, я обнаружил, что в доме до странности тихо. Обычно повсюду вокруг царили шум и суматоха; слышались шаги и беготня в коридорах, на лестницах, в комнатах сверху и снизу — ведь слуги сложа руки не сидели; а вот сегодня до меня не доносилось ни звука, кроме горестного поскуливания за порогом. Я тут же признал голос Забавника и лишний раз убедился: что-то неладно, ведь терьерчик на моей памяти никогда себя так не вел.

И вновь попутчик прервался. Он щедро отхлебнул спиртного, набираясь мужества, несколько раз затянулся трубкой, взъерошил буйные, припорошенные сединой кудри и наконец продолжил:

— Сэр, до самой смерти не суждено мне забыть сцен того кошмарного дня под пасмурным небом — ибо краткое горное лето близилось к концу; сцены эти навеки запечатлелись в моей памяти. Накануне вечером мой хозяин уехал в Проспект-Коттедж, получив приглашение от миссис Томас Доггер. Звали и меня; но, поскольку я еще не вполне оправился после падения с лошади, я предпочел остаться в Далройде и попросил Марка извиниться. Плечо мое все еще болело; как выяснилось, перелома не было, зато растянулись мышцы, да и сустав ныл немилосердно; кость слегка сместилась, однако доктор Холл умело вправил ее на место. Плечо туго забинтовали, и руку я носил на перевязи. Помимо прочего, доктор прописал мне жидкую мазь для растирания, хотя результата от нее не было никакого, только вся комната пропахла этой гадостью. Перед отъездом в Проспект-Коттедж сквайр, надеясь меня подбодрить, принес в мою комнату первосортного бренди. Бренди оказалось более чем уместно и сослужило мне добрую службу, не чета мази; так что в результате к кувшину с водой, поставленному у моего изголовья, я накануне вечером даже не притронулся. Я и не подозревал, что тем самым сквайр спас мне жизнь; более того, даже не догадывался, что видел Марка Тренча в последний раз.

По-быстрому одевшись — насколько позволяли обездвиженная рука и плечо, — я вышел в коридор проверить, в чем дело. И обнаружил, что весь дом, от погребов до красно-бурой черепичной крыши, от крытой галереи до обширной лужайки за зданием, по всей видимости, обезлюдел. Похоже, слуги сбежали, побросав дела, ибо повсюду вокруг взгляд различал следы прерванной деятельности. Я заглянул в библиотеку, в гостиную, в бильярдную, в спальню к сквайру, в его кабинет, в кухни, в помещения для слуг. Я заглянул в каморку к мистеру Смидерзу, обнаружил целые залежи Скотта, но дворецкого — ни следа; хотя совсем недавно он был здесь. Малыш Забавник бегал за мной по пятам, как привязанный, сопя и поскуливая. Песик искал хозяина — но хозяин, подобно всем прочим, исчез бесследно.

Оставив пса в доме, я направился в конюшни и выяснил, что Медника на месте нет; и, что еще хуже, судя по виду денника, конь вообще не возвращался из Проспект-Коттеджа, а значит, и Марк тоже. Поскольку и конюх Далройда пропал неизвестно куда, я сам оседлал гнедую кобылку — в моем состоянии дело не из простых — и поскакал по дороге посмотреть, что происходит. Охватившее меня поначалу любопытство быстро сменялось озабоченностью, а затем и тревогой — с каждым новым открытием.

Еще не спустившись с холма, я окинул взглядом окрестности, от «Деревенского герба» до шпиля церкви Святой Люсии и деревенских крыш, вплоть до бухты и Скайлингдена. Тут-то я их и увидел — повсюду, здесь и там, со всей деревни, из каждого переулка и каждой улочки, из каждой рощицы бессчетные крохотные фигурки стекались к Скайлингденской дороге и двигались вверх. Кое-кто ехал на лошади; большинство шло пешком. Я пришпорил гнедую кобылку и вскорости поравнялся с одной из таких групп. Кое в ком я опознал завсегдатаев «Герба», прочих мельком видел в деревне и на Нижней улице; их приветливые, доброжелательные лица были мне знакомы, а вот имена — нет. Но сейчас в этих лицах не осталось и тени сердечности, люди глядели бессмысленно и отрешенно; пустые глаза казались просто-напросто нарисованными; руки бессильно болтались по бокам, как если бы энергия их иссякла. Шагали селяне неуклюже и медленно и словно бы не сознавая, что делают. Подобно толпе заведенных автоматов, неуклонно брели они все дальше и дальше, невзирая на препятствия, точно повинуясь неодолимому зову. Как я вскорости обнаружил, остановить их было невозможно.

Добравшись до верхней точки центральной улицы, я увидел, что со стороны нижней деревни идут и другие, направляясь к перекрестку и к Скайлингдену. Я узнал мистера Тадуэя, деревенского бакалейщика, и школьного учителя мистера Лэша, и мистера Линкота, кондитера, а также и их домашних. Увещеваний они не слушали, на оклики не реагировали. Все эти люди вели себя так, словно даже не подозревали о моем присутствии; если я натягивал поводья и останавливался посреди дороги, они просто-напросто обходили мою кобылку с двух сторон. А за ними поспешал еще народ, группами по четыре-пять человек; кого-то везли на открытых телегах, точно преступников — к виселице или французских предателей — к гильотине. На одной из таких повозок я заметил мисс Вайолет Кримп, владелицу вафельной, — ту самую мисс Кримп, что втайне мечтала вырваться за пределы скучной повседневности, и похоже было на то, что ее желание вот-вот сбудется. Мисс Кримп, и ее престарелая мать, и Молли, матушкина служанка и сиделка, — все трое глядели на мир стеклянным невидящим взором. Подобно прочим, на мои настойчивые уговоры они никак не откликнулись. В толпе были женщины, и мужчины, и дети — Господи милосердный, невинные маленькие дети, сэр! — и они тоже отрешенно смотрели в одну точку, не слыша ни звука. Подняв взгляд, я обнаружил, что вверх по Скайлингденской дороге прямиком к усадьбе катится карета, запряженная четверкой, — по характерной раскраске я узнал в ней карету из Малбери. И внутри, и на империале ехали пассажиры; кучер и стражник восседали на своих местах, чинно выпрямившись и глядя прямо перед собою. Карета, должно быть, остановилась в «Гербе» на ночь, а с рассветом вновь отправилась в путь, вот только совсем по иному маршруту.

Я поскакал в Проспект-Коттедж и нашел дом запертым; по всей видимости, и здесь все вымерло. Тщетно стучал я в дверь: ответа мне не было. Не видя никаких следов сквайра с Медником, я погнал гнедую кобылку вверх по Скайлингденской дороге и вихрем взлетел к вершине. И к вящему своему изумлению обнаружил, что удручающая процессия направляется не в усадьбу, как мне подумалось, а к руинам аббатства за нею. Там — спокойно, безропотно и кротко, точно ягнята, — люди один за другим ныряли под землю. Только тогда я понял, что длинная лестница, ведущая в пещеру, разблокирована и сверху, и снизу и что все эти несчастные направляются к колодцу.

Там, к слову сказать, я и обнаружил Медника. Он пасся у развалин, на свободе, — никто не удосужился привязать его или хотя бы расседлать. При виде коня мороз пробежал у меня по коже; просто описать не могу, как оборвалось у меня сердце, едва я осознал, что хозяин Медника, по всей вероятности, разделил участь всех прочих. Я громко позвал Марка, но ответа, конечно же, не услышал; поселяне, точно заведенные механизмы, спускались по длинной лестнице и исчезали под землей — души, устремляющиеся прямо в лапы дьяволов колодца. Спешившись, я ринулся в проем и сбежал по каменным ступеням в темноту. Внутри царила невыносимая духота; не раз и не два я уже порывался повернуть назад, как в силу собственного малодушия, так и по причине спертого, затхлого воздуха, однако впереди и позади меня шли люди, так что мне волей-неволей пришлось обуздать страх — и затолкать его в глубины подсознания.

Спустившись в пещеру, я обнаружил, что зал освещен множеством сальных свечей, укрепленных в подсвечниках. Крышку с колодца сняли; вниз, в шахту, свешивалась веревочная лестница. Из глубин поднимался мерцающий зеленый дым — точно пронизанный светом пар. Те, что шли впереди меня — мужчины, женщины и дети с пустым взглядом, — методично перебирались через бортик и спускались в колодец. Все это происходило в гробовой тишине; жутко было наблюдать, с каким ужасающим безразличием жители Шильстон-Апкота устремляются навстречу гибели.

— Стойте! Остановитесь сейчас же! Господи милосердный, да не позволяйте же себя морочить! — закричал я, но все было тщетно. Едва я отпихивал от колодца одного, на его место вставал следующий; стоило мне отвлечься на него, и первый возвращался к лестнице. Никто даже не пытался оказать мне сопротивление; и все-таки все мои усилия ни к чему не привели.