Октавиан Стампас - Великий магистр (Тамплиеры - 2)

• Название: Великий магистр (Тамплиеры - 2)
• Автор: Октавиан Стампас
• Жанр: Научная Фантастика

---

Как-то, изучая со сторожевой вышки позиции противников, Зегенгейм разглядел несколько всадников, мчащихся по дороге к крепости, и преследуемые толпой сельджуков.

- Вели открыть ворота, - обернулся Людвиг к Бломбергу.

- А не хитрость ли это? - усомнился тот.

- Посмотрим... - и оба они поспешили вниз, к воротам.

Захватив с десяток солдат, Зегенгейм и Бломберг выехали навстречу преследуемым рыцарям. Сельджуки же, увидев неожиданное подкрепление, прекратили погоню и повернули назад. Через несколько секунд, запыхавшиеся всадники попали в дружеские объятия Людвига.

- Насилу унесли ноги! - воскликнул Милан Гораджич. - Что у вас тут творится?

- Осада? - спросил Агуциор.

- Думаю, через день-два следует ожидать штурма крепости, - сощурившись на солнце ответил Зегенгейм. - Вы как раз вовремя.

- И к обеду, - добавил Бломберг. - В моем погребе припасено несколько бутылок рейнского... Или вы предпочитаете что-то другое?

- Мы пьем всякую жидкость, - неожиданно произнес граф Норфолк, которого уж никак нельзя было отнести к поклонникам Бахуса.

Штурм, как и предполагал Зегенгейм, начался через сутки на рассвете. Застывшие вблизи городских стен цепи сельджукской конницы, словно снежная лавина, готовы были сорваться с окружающих крепость холмов. В их безмолвии и неподвижности было что-то страшное, гнетущее. Объезжавший войско командующий на белоснежном породистом жеребце выделялся золочеными доспехами.

- Санджар, - произнес Людвиг, наблюдавший за неприятелем вместе со своими товарищами с крепостной стены. - Готовьтесь.

- Их не менее двух тысяч, - пробормотал Гораджич.

- Больше. Гораздо больше, - возразил Бломберг.

Норфолк и Агуциор находились в это время на другом конце города, у вторых ворот, где наблюдалось такое же скопление сельджуков, предводительствовал которыми Умар Рахмон. Очевидно, в планы Санджара входило ворваться в крепость с двух сторон, сплющить ее с боков, прихлопнуть мощными ладонями своей конницы.

- Ну все, поехали! - выдохнул из себя Бломберг, а лавина, по взмаху принца Санджара, уже понеслась к крепости. На много миль в окрестности разнеслись боевые крики сельджуков, слившиеся в один все нарастающий и наводящий ужас рев. И тотчас же сотни стрел взвились в воздух с обеих сторон. Мгновенно песок и земля оросились кровью всадников и защитников крепости, стремительно распрямилась пружина, которую держал в своем кулаке до последнего момента бог войны. Санджар был уверен, что, благодаря заботам барона Жирара, оставшийся в крепости гарнизон полностью деморализован; а жители - только и ждут, чтобы поскорее пасть на колени к его стопам. Умар Рахмон уверил его, что взятие Керака - лишь легкая прогулка, и он падет при одном виде сельджукской конницы. К полудню Санджар предполагал въехать на своем белоснежном скакуне в крепость.

Безуспешные попытки сельджуков пробиться в город продолжались два часа. Сверху на них в это время лилась горящая смола, летели камни, стрелы, все собранное в отхожих местах дерьмо, вызывавшее больший эффект и действовавшее на чистоплотных и брезгливых турок сильнее, чем пущенный из пращи снаряд. Несмотря на все заверения Умара, защитники крепости не собирались выбрасывать белый флаг. Что-то не состыковывалось в хитроумном плане Рахмона и барона Жирара. Скрежещущий зубами Санджар молча наблюдал, как гибнут его люди под стенами крепости. Не удавалось и поджечь ворота, которые тут же гасились опрокидываемыми бадьями с водой. А Санджару была нужна эта крепость во что бы то ни стало. За ней последуют Монреаль, Петра, другие города юго-востока Палестины, а Иерусалим приблизится на расстояние десяти выпущенных стрел. И он, принц Санджар, сын и наследник Мухаммеда, потомок легендарного сю-баши Сельджука, вернет своему народу этот город. И царство его разрастется вширь, укрепится на этой земле, подчинит себе все народы и города Востока. Но - Керак, Керак...

Объятый мыслями, кусая губы, Санджар тяжелым взглядом смотрел на усыпанную телами сельджуков насыпь под городскими стенами. Скоро их станет столько, что лошади начнут скакать по трупам, по костям и черепам людей, которые лишь недавно во все горло радостно выкрикивали его имя и мчались на приступ. Как смеет проклятый Керак держаться столь долго? И даже признаков паники нет среди его защитников! Безмозглый Рахмон! Очевидно, Жирар попросту обманул его, одной рукой увел гарнизон из города, а другой - ночью, усилил его. Не может быть, чтобы полупустая крепость защищалась так отчаянно. Кто руководит ею? И кто бы он ни был - это великий военачальник. Достойный противник. Нет, бессмысленно гнать дальше людей. Сегодня Керак не взять. И Санджар, взмахнув рукой с мечом, велел трубить сигнал к прекращению приступа.

- Кажется, продержались! - вздохнул Бломберг, на щеки которого вернулся румянец. - Ну, Людвиг, с удачей тебя!

- Погоди радоваться, - угомонил его Зегенгейм. - Самое трудное теперь только начинается...

Санджар изменил тактику. Распекая в своем шелковом шатре Умара Рахмона, чьи атаки на другом конце города также не увенчались успехом, сельджукский принц велел окружить город свернувшейся в кольцо змеей, чтобы ни одна птица не смогла через нее перелететь. И постоянно, небольшими отрядами, в самых различных местах пытаться пробить крепостные стены, расшатать оборону защитников, измотать их ежедневными угрозами, - утром, днем, вечером, ночью, - в любое время суток. Чтобы они забыли о сне, еде, питье, чтобы потеряли покой, чтобы нервы их были напряжены до предела: и тогда они сорвутся. Сами откроют ворота и начнут преследовать эти малочисленные группы, которые будут поддаваться, уводить их все дальше от города, а другие - истреблять по пути к возвращению.

- И исчезни с моих глаз до тех пор, пока не принесешь мне голову того, кто командует в Кераке, - заключил принц Санджар, грозно взглянув на понурого Рахмона. - А своему приятелю, барону Жирару, передай, что он скверно шутит. Я достану его в Монреале и спрошу за все.

Санджар покинул сельджукский лагерь и отправился в Дамаск, к своему отцу Мухаммеду, возложив управление войском на Умара Рахмона. Он посчитал ниже своего достоинства томиться долгие недели, а может быть, и месяцы, возле обложенной норы лисицы, в ожидании когда она высунет свой нос. Но и Людвиг фон Зегенгейм изменил тактику: от глухой обороны он перешел к резким, кинжальным атакам на растянувшиеся позиции сельджуков. Это вроде бы должно было соответствовать планам Санджара и Рахмона, но вылазки Зегенгейма были стремительны и быстротечны, его латники не удалялись далеко от крепостных стен, с которых их поддерживали тучи стрел, а совершив молниеносный бросок, тотчас же возвращались обратно. Кроме того, эти нападения были внезапны: солдаты выезжали из крепости ночью и до утра скрывались где-либо в засаде; завидев же сельджукскую конницу, появлялись перед ней точно выпорхнувшая из кустов стая птиц, громя неприятеля. Эти засады-вылазки, прозванные защитниками крепости "капканами Зегенгейма", наносили противникам постоянный значительный урон. В них любили принимать участие и Гораджич, и Норфолк, и Агуциор. Войска Умара Рахмона вскоре сами оказались в том состоянии, в каком совсем недавно пребывали жители Керака. Уныние, растерянность, страх перед "капканами Зегенгейма" пришли на смену преждевременному ликованию и жажде боя. Уже месяц длилась осада Керака, а сообщить что-либо приятное Санджару было нечего.

В довершение всего, еще одно событие вконец подорвало боевой дух сельджуков. Желая вызвать у своих воинов прилив новых сил, Умар Рахмон отправил в крепость язвительное послание, где предлагал встретиться возле крепостных стен сильнейшему из защитников города и лучшему воину-сельджуку, если, конечно "собаки-рыцари не боятся дамасской стали..." Вызов принял сам Людвиг фон Зегенгейм, отклонив возражения Бломберга и князя Гораджича. Он знал чем рискует, но был уверен в собственных силах. Господь Бог был на его стороне. В полдень следующего дня состоялся поединок.

Зегенгейм, в окружении рыцарей, выехал по опущенному мосту за крепостные стены, где в пятистах метрах от них застыли сельджукские всадники во главе с Умаром Рахмоном. Они выставили самого могучего своего воина двухметрового, покрытого рыжеватой шерстью Аббаса, о чьей чудовищной силе уже сейчас слагали легенды. Это был непобедимый боец, разрубающий противника пополам одним взмахом меча. Молча и угрюмо он наблюдал за подъезжающими рыцарями. Зато, окружавшие его сельджуки галдели и бахвалились, издеваясь над защитниками Керака. Позади них, облепив ближайшие холмы, сидели простые воины, в предвкушении неминуемой победы своего любимца и героя. Действительно, в сравнении с почти квадратным Аббасом, Людвиг выглядел фарфоровой статуэткой, хотя никто бы не усомнился в его высоком росте и ширине плеч. Доспехи обоих противников сверкали на солнце, у каждого в руках было копье, щит и меч на боку. Встретившись, обе группы обменялись церемонными поклонами.