Петр Борисов - Черным летом

• Название: Черным летом
• Автор: Петр Борисов
• Издательство: Политиздат
• Жанр: О войне
• Год: 1965

Это случилось на исходе гражданской войны, летом 1921 года — «черным летом» страшной засухи, надвигающегося голода и белокулацких мятежей. Кавалерийская бригада, которой командовал прославленный герой гражданской войны Григорий Иванович Котовский, была переброшена в Тамбовскую губернию с задачей в короткий срок разгромить основные силы контрреволюционных антоновских банд, одной из которых командовал офицер царской армии Матюхин — правая рука Антонова. И вот у комбрига и комиссара родился фантастически смелый план — перерядить личный состав бригады в донских и кубанских казаков, которые якобы прорвались с юга на соединение с Антоновым, и, выбрав удобный момент, обезглавить мятежников… Об этом и рассказывается в книге П. А. Борисова — бывшего комиссара кавалерийской бригады Котовского.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

— Измена!

— Предательство!

Котовский громко рассмеялся, и его смех сразу охладил горячие головы. Бойцы спрятали шашки в ножны, смущенно поглядывали друг на друга и на командиров.

Я продолжал прерванную речь:

— Успех всей операции, быть может, жизнь всех нас зависит от каждого красноармейца. Ни слова о том, что вы котовцы! Особенно в деревнях, в избах. Никаких разговоров, никаких вопросов, которые могли бы нас разоблачить. Строжайшая дисциплина во всем! Стрелять только по приказу!..

Командиры свернули и спрятали эскадронные флажки. Бойцы поснимали все красноармейские знаки отличия, отцепили красные банты, напялили на себя зипуны и пиджаки. Командиры надели шапки-кубанки с красными и белыми верхами. Красноармейцам сообщили названия донских и кубанских станиц… Если бы в этот час нашу бригаду встретила какая-нибудь красноармейская часть, нас бы наверняка обстреляли.

И снова колонна вытянулась по полям и лугам… Ночь выдалась безлунной, глухой. Бойцы двигались молча. Лишь цокали копыта о сухую землю да бренчали изредка стремена.

Впереди ехал Эктов на породистом красивом дончаке; но это был самый плохой конь, который только был в бригаде. Если бы даже наш пленник и захотел удрать, то далеко от нас на такой лошади он бы не ускакал!.. На ремне у него болталась кобура с револьвером, из которого мы вынули не только патроны, но и барабан. Рядом с Эктовым ехал Котовский, чуть поодаль — я.

Вдруг откуда-то сбоку, из кромешной тьмы, выскочил конник и во весь опор помчался вдоль колонны.

— Красные слева!.. Красные слева!.. — кричал он на ходу.

Вдалеке замелькали светлячки выстрелов, затрещала ружейная стрельба. Потом застрочили пулеметы. Наше прикрытие ответило несколькими залпами.

Этот «бой» был инсценирован нами с ведома командования. Обе стороны стреляли в воздух. Надо же было показать, что, идя на соединение с антоновцами, казаки с боем прорывались через расположение красных частей!.. Мы наверняка знали, что об этой ночной перестрелке сразу же доложат Матюхину его разведчики или связисты.

Глубокой ночью мы подошли к деревне Кобылинка. Бригада остановилась, а головной отряд вместе с Эктовым приблизился к черным силуэтам изб у околицы.

Эктов свистнул тихо и как-то замысловато, и минуты через две перед нами словно из-под земли вырос молодой парень.

— Сейчас же скачи к Матюхину и вели ему со всеми силами явиться сюда! — приказал Эктов.

Я протянул связному письмо, заранее написанное нами. Парень молча кивнул головой и бесшумно исчез в темноте.

Мы стали ждать, выставив вокруг колонны посты и дозоры. Прошел час, другой… Но вот в ночной тишине зашуршали быстрые шаги, и связной снова подошел к нам. Он подал записку от Матюхина, который сообщал: приказу он, конечно, подчиняется, но должен сначала убедиться в том, что приказ этот действительно исходит от Эктова, и с этой целью высылает своих делегатов.

Дело начинало осложняться с самого начала. Уж не догадался, не пронюхал ли Матюхин о том, какие «донцы и кубанцы» идут к нему на соединение?.. Котовский и я молча ждали, что скажет Эктов, какое решение он примет.

— Где делегаты? — спросил он у связного с нотками раздражения и недовольства в голосе.

— За деревней, в яру, — ответил тот.

Эктов обернулся к Котовскому:

— Атаман Фролов, прикажите построить часть!

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — отчеканил Котовский и молодцевато козырнул.

Через несколько минут появились матюхинские делегаты, и Эктов представил нас нашим «союзникам по борьбе с большевиками». Делегатами были два пожилых мужика и молодой парень. Уклоняясь от лишних разговоров, мы повели их осматривать «донцов и кубанцев», построенных на поляне близ дороги. Нам пришлось пройти мимо окраинных изб. Вдруг в одной из них с шумом отворилось окно, и хриплый голос крикнул:

— Сашка, да ты никак к красным подался?

Я насторожился. Сашка, молодой парламентер от Матюхина, от обиды покрыл обладателя хриплого голоса «трехэтажным» матом.

— Какие тебе красные! Это наши… Ладно, потом расскажу! — отмахнулся он и снова примкнул к нам. Его невидимый собеседник, надо думать, был вполне удовлетворен таким красочным ответом и захлопнул окошко.

Этот короткий разговор заставил нас еще больше насторожиться. Почему Сашку спросили о красных? Уж не проведали ли антоновцы что-нибудь?.. Сашку я решил взять под свое наблюдение.

Деревня спала, но я чувствовал, что за нами следили из-за каждого угла, из-за каждого забора…

Котовцы выстроились. Они стояли у голов своих коней… Парламентеры Матюхина медленно обходили фронт, пристально вглядываясь в лица, в оружие, в одежду… Один из них, хмурый кряжистый мужик с медвежьими глазками под нависшими бровями, недоверчиво хмыкнул и проговорил:

— Такой большой переход, а какие справные кони…

Сказал так, между прочим, а на его слова сразу же откликнулся другой матюхинец:

— Да, после больших переходов худеют кони-то…

Мы почувствовали, что в сознание парламентеров закралось какое-то подозрение. При разработке операции мы, казалось бы, все мелочи предусмотрели, а тут… Минута была критической.

Я уже хотел было ответить на эти реплики, но меня опередил один из красноармейцев:

— Так мы же, братишка, две недели в лесах стояли, пока связь с вами искали! Вот кони-то и нагулялись…

Парламентеры повеселели. Они были очень довольны тем, что такая крепкая боевая часть пришла к ним на помощь, и похвастали:

— Мы тут Котовского и без вас лупили, а теперь мы ему пропишем горяченьких!..

— А ваши ребята молодцы! — признался один из парламентеров. — Экая выправка! Все одеты. И кони в седлах…

Двое матюхинцев, уезжая в лес, пригласили с собой двух «станичников». Мы послали комиссара полка Александра Захарова и командира взвода Дмитрия Симонова.

Когда я объяснил Захарову задание, в глазах его едва заметно промелькнула тревога и озабоченность.

— Как чувствуешь себя, Александр? Здоров ли?

— Все в порядке, товарищ комиссар!

— Ну, а все-таки?

— Чувствую себя хорошо… Правда, ночь не спал. А так — здоров, как всегда. В бою не болеют… Только вот… не приходилось раньше такого задания выполнять. Подскажите, что надо предусмотреть.

— Помни, к какому человеку «в гости» едешь. Матюхин — властолюбец, мечтает видеть себя на месте Антонова, мелкой лести не любит. Хитер, жесток и неглуп. Если назовешь его вождем тамбовских партизан, доволен будет… Слова «банда», «бандитизм» забудь на это время. Говори — «повстанцы», «партизаны». Если спросит, отвечай: программу «Союза трудового крестьянства» разделяем, тоже, дескать, за созыв Учредительного собрания… Встречать вас будут самогоном.

И пить нельзя, и не пригубить нельзя… Спросят о наших силах, говори: головной отряд подошел, а остальные части уже на подходе. В излишние детали не углубляйся. Пакет передай лично Ивану Матюхину и сделай все, чтобы он не уклонился от свидания с Эктовым и атаманом Фроловым. Ну, желаю удачи!.. В помощь тебе даем Симонова. Парень надежный!..

Наши «станичники» уехали, а Сашка остался в селе.

— Пойдем к батьке, — предложил он мне, по-приятельски хлопая меня по плечу. — Самогон есть!..

Я кивнул головой: «донцы и кубанцы» пока еще должны были брататься с матюхинцами.

Сашка повел меня в ту самую избу, откуда его только что окликали. Осипший мужик, с которым Сашка обменялся столь «любезными» словами, оказался его отцом. Нас там уже ждали, стол был накрыт, и среди тарелок со всякой деревенской снедью возвышалась темная бутыль с самогоном.

Меня усадили за стол. Внимание мое сразу привлекла Сашкина мать — еще не очень старая женщина с увядшим, морщинистым лицом и печальными, потухшими глазами.

— Брось ты, сынок, всех этих партизан, — тихо уговаривала она своего непутевого сына, который, хватив залпом стакан самогону, принялся громким пьяным голосом разглагольствовать о будущих победах антоновцев в союзе с донцами и кубанцами. — Брось, пока головушка твоя на плечах. Дался тебе этот Антонов!

Но старик отец цыкнул на нее, и она замолкла, утирая слезы. Папаша повернулся к Сашке и прорычал:

— Уйдешь от Матюхина — прокляну! Понял?

Сашка налил и мне стакан самогону… Что мне было делать? Пить нельзя: через час, самое большее через два должна быть решающая схватка с бандитами. Но как отказаться, чтобы не возбудить подозрений у хозяев? Белый офицер — и не пьет самогон!? Для них — Сашки и его отца — это, конечно, могло показаться невероятным. Белогвардейцы и мятежники-бандиты пили много, до одури, заливая самогоном и водкой остаток совести и неудержимо разрастающийся страх перед возмездием за свои кровавые дела… Поблагодарив хлебосольных хозяев, я принял стакан из сашкиных рук, поставил его на краю стола, потянулся к закуске и «нечаянно» задел его локтем, опрокинул на пол. Охмелевшие хозяева не заметили этого.