Лев Остерман - Римская история в лицах

• Название: Римская история в лицах
• Автор: Лев Остерман
• Издательство: Издательство «О. Г. И.»
• Жанр: История
• Год: 1997
• ISBN: 5-900241-46-7

Лица... Личности... Личины... Такова история Рима в своеобразном изложении Льва Остермана: автор анализирует деяния ярких, необычных личностей — политиков, поэтов, полководцев, — реконструируя их психологические портреты на фоне исторического процесса. Но ход истории определяют не только великие люди, а целые группы, слои общества: плебс и «золотая молодежь», жители италийских провинций и ветераны римской армии, также ставшие героями книги. Читатель узнает, как римляне вели войны и как пахали землю, что ели и как одевались, об архитектуре и способах разбивки военных лагерей, о рынках и театрах. Читатель бродит по улицам и рынкам, сидит в кабачках и греется в термах, читает надписи на стенах и слушает, как беснуется и замирает, низвергает кумиров и ликует вечный город. Читатель воочию видит благородные лики и гнусные личины, следит за формированием истинно римского великого характера, ставшего идеалом в веках для лучших сынов России и Европы...

=================================

Памяти Натана Эйдельмана

=================================

---

Итак, увлечение, и даже взаимное, возможно. Продолжим исследование. Автор «Александрийской войны» о последних двух месяцах пребывания Цезаря в Египте даже не упоминает. Светоний ограничивается одной фразой:

«Но больше всех он любил Клеопатру: с нею он и пировал не раз до рассвета, на ее корабле с богатыми покоями он готов был проплыть весь Египет до самой Эфиопии...» (Светоний. Божественный Юлий, 52)

Плутарх, как мы помним, в биографии Цезаря тоже весьма сдержан. Кроме упоминания о красоте и обходительности царицы, нет ничего, что помогло бы нам хоть как-то представить себе ее облик. Какой-то заговор умолчания! Или они все считали, что «подозрение в любви» принизит облик великого римлянина? Или разница в возрасте их так смущала? Попробуем-ка зайти с другой стороны. Заглянем в Плутархову биографию Марка Антония. Ему-то уж точно предстоит увлечься Клеопатрой. И расплатиться за это увлечение властью и жизнью. Неужели и здесь мы не найдем более живого и яркого облика Клеопатры? К счастью, находим:

«...красота этой женщины, — пишет Плутарх, — была не тою, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда, зато обращение ее отличалось неотразимой прелестью, и потому ее облик, сочетавшийся с редкою убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу. Самые звуки ее голоса ласкали и радовали слух, а язык был точно многострунный инструмент, легко настраивающийся на любой лад, на любое наречие, так что лишь с очень немногими варварами она говорила через переводчика, а чаще всего сама беседовала с чужеземцами — эфиопами, троглодитами (одно из африканских племен.. — Л.О.), евреями, арабами, сирийцами, мидийцами, парфянами...

Говорят, что она изучила и многие иные языки, тогда как цари, правившие до нее, не знали даже египетского, а некоторые забыли и македонский». (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Антоний, XXVII)

Если выражениям: «огромное обаяние» или «неотразимая прелесть обращения» можно адресовать упрек в неконкретности, то знание многих иностранных языков есть вполне определенное свидетельство того, что Клеопатра была очень образованной и умной женщиной. Не следует забывать, что она росла и воспитывалась в Александрии, являвшейся в ту пору общепризнанным центром эллинистической культуры, Меккой философов, ученых и поэтов. Вспомним, что рядом с дворцом находилась ни с чем в мире не сравнимая Александрийская библиотека.

В этом биографическом очерке Плутарха Клеопатра плывет к Антонию по его вызову, чтобы оправдаться в обвинениях о содействии Бруту и Кассию, с которыми недавно закончили войну Антоний и Октавиан. (Эта война описана ниже — в главе 9.) Она намерена обольстить римского полководца. Плутарх красочно описывает ее «маленькие» женские хитрости (с размахом египетской царицы!):

Она плыла... «на ладье с вызолоченной кормой, пурпурными парусами и посеребренными веслами, которые двигались под напев флейты, стройно сочетавшийся со свистом свирелей и бряцанием кифар. Царица покоилась под расшитой золотом сенью в уборе Афродиты, какою изображают ее живописцы, а по обе стороны ложа стояли мальчики с опахалами — будто эроты на картинах. Подобным же образом и самые красивые рабыни были переодеты нереидами и харитами и стояли кто у кормовых весел, кто у канатов. Дивные благовония восходили из бесчисленных курильниц и растекались по берегам». (Там же, XXVI)

«Но постойте! — воскликнет читатель, — это все было, наверное, намного позже.» Ненамного. Во время первого своего визита к Антонию Клеопатре двадцать восемь лет. Правда, Плутарх разнице в семь лет придает определенное значение. Он считает, что Цезарь знал ее... «совсем юной и неискушенной в жизни, а перед Антонием она предстает в том возрасте, когда и красота женщины в полном расцвете, и разум ее всего острей и сильнее». (Там же, XXV)

Не уверен, что со мной согласятся все женщины, но мне не кажется, что женская красота много выигрывает при переходе от возраста в двадцать один год к двадцати восьми годам. Опыт в искусстве обольщения, наверное, накапливается и совершенствуется, но зато несколько утрачиваются свежесть и обаяние молодости. Между тем, зрелость и проницательность Цезаря, без сомнения, предпочли бы именно эти последние качества. Что же касается способности и склонности к инстинктивно-обольстительному кокетству, то это талант врожденный и он достигает расцвета уже в весьма раннем возрасте.

Наконец — и это особенно важно отметить — свое образование и необычайное развитие ума Клеопатра, конечно же, получила еще в девичестве, до встречи с Цезарем. Действительно, ее он оставил в Египте реально и единолично правящей государыней, да еще в нелегкую пору только что подавленной смуты. Вряд ли в последующие семь лет у нее было много времени для самообразования. Так что знание многих иностранных языков и «редкая убедительность речей», о которых пишет Плутарх в биографии Антония, должны были удивить и Цезаря. Итак, кое-что об интеллекте и характере Клеопатры мы теперь знаем. Хорошо бы еще раскрыть содержание замечания Плутарха о том, что «красота этой женщины была не тою, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда».

Перед нами фотография монеты с профилем Клеопатры. Эта женщина красива? По-моему, да! Восточной, дикой, орлиной красотой. Сравнение, пускай не оригинальное, приходит сразу при взгляде на благородную линию изгиба тонкого, точеного носа. Только видится не пленник зоопарка, а властитель горных вершин, застывший на высокой скале — темным, четким профилем, на фоне ярко-синего неба, — повернув внимательный глаз в сторону непрошеного гостя. Чистая, ровная линия лба, густые брови, а под ними огромные глаза в глубокой впадине, ограниченной снизу четким выступом скулы. Это серебро, но каким-то чудом глаза живут. В них — ум, и жадная любознательность, и живость характера, и сила затаенной чувственности. Ироническая улыбка прячется в углу рта. Волевой, но не тяжелый, нежно округленный подбородок.

Закрыв подпись под фотографией, я показывал этот профиль нескольким женщинам и спрашивал: «Она — глупенькая? Пустая? Флегматичная, бесстрастная, холодная?» «Нет-нет, ни в коем случае, как раз наоборот!» — следовал неизменно возмущенный ответ. «Можно ли в такую женщину влюбиться без памяти? — спрашивал я у мужчин. Все соглашались, что можно. Ну, а Цезарь? Есть ли основание предполагать, что египетская царица произвела на него сильное впечатление? Светоний не слишком уважительно пишет о Цезаре, что «на любовные утехи он, по общему мнению, был падок и расточителен». Ну что же? Мы не моралисты. Нам сейчас важнее свидетельство того, что Цезарь не был холоден и равнодушен к прекрасному полу. Светоний добавляет: «Он был любовником многих знатных женщин...» и даже приводит некий перечень. Изучив его внимательно, легко убедиться, что все перечисленные связи могли иметь место только до отбытия Цезаря в Галлию. Впрочем и там, несмотря на сплошную войну, он тоже, по-видимому, «не пренебрегал»! Хотя это, конечно, уже были женщины не его круга. Во время галльского триумфа, согласно традиции подшучивать над полководцем, солдаты Цезаря распевали двустишие:

«Прячьте жен: ведем мы в город лысого развратника.

Деньги, занятые в Риме, проблудил ты в Галлии». (Светоний)

Супружеская верность? Он женился на Кальпурнии перед самым отъездом на войну и за прошедшие с тех пор одиннадцать лет лишь дважды (весной и зимой 49-го года) по нескольку дней побывал дома. Такова в любовном плане предыстория встречи Цезаря с Клеопатрой.

А может ли вообще мужчина в пятьдесят три года влюбиться без памяти? Конечно, может! В этом возрасте чисто физическое влечение уже не имеет такой всепоглощающей силы. Но когда оно возникает на фоне удивления, восхищения, благодарности — за понимание, умную беседу, обращение, которое, согласно Плутарху, «отличалось неотразимой прелестью»... И вообще, после бесконечной вереницы дней, проведенных в походе или в палатке, среди солдат — добрых соратников, но людей грубых и примитивных, — часы, посвященные изысканной беседе с умной, обаятельной молодой женщиной, являли собой контраст воистину пленительный. А мы знаем, что Цезарь был отнюдь не солдафон, но человек большой культуры, знаток и ценитель прекрасного. Быть может, в этом и таится хотя бы часть разгадки. Такая женщина, как Клеопатра, могла заставить Цезаря потерять голову!

Ну, а факты? Мало ли что могла. А может быть, ничего и не было (как в пьесе Бернарда Шоу)? Нет, было! По всем свидетельствам древних, вскоре после отъезда Цезаря из Египта Клеопатра родила сына, которого назвала Цезарионом, и во всеуслышанье объявила, что это сын Цезаря. А вдруг обманула? Кое-кто еще тогда, после смерти Цезаря, высказывал сомнения на этот счет. Впрочем, сомнения могли быть и не вполне искренними. Здесь ведь вмешивается политика. Шутка ли — единственный сын Юлия Цезаря?!