Сергей Марков - Гарсиа Маркес

• Название: Гарсиа Маркес
• Автор: Сергей Марков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03734-2

Габриель Гарсиа Маркес (1927–2014), колумбийский писатель, лауреат Нобелевской премии, названный Сервантесом нашего времени, завоевал необычайную популярность на всех континентах. «Полковнику никто не пишет», «Сто лет одиночества», «Осень Патриарха», «Любовь во время холеры» и другие его произведения вошли в золотой фонд мировой литературы. Сергей Марков, известный журналист-международник, прозаик, которому довелось встречаться с Гарсиа Маркесом, как и с другими вершителями «бума» латиноамериканской литературы, например Хулио Кортасаром, создал наиболее полное на сегодня жизнеописание великого колумбийца на русском языке. Благодаря знакомству с близкими друзьями, соратниками, врагами своего героя С. Маркову удалось по-новому взглянуть на сложные, порой трагические коллизии, связанные с эпохальным расколом мира в XX веке на капиталистический и социалистический и последовавшим расколом среди крупнейших литераторов. Не обошёл он вниманием и многолетнюю, во многом загадочную дружбу Гарсиа Маркеса с известными личностями столетия: Фиделем Кастро, Франсуа Миттераном, Улофом Пальме, другими лидерами государств, а также его связи с СССР и Россией, отношение к диктаторам своего времени, его борьбу с терроризмом, бандитизмом, наркомафией… Но прежде всего эта книга, конечно, о латиноамериканском гении, чьё творчество пронизано страстью, любовью, эротикой, и о его бурной, порой шокирующей, но красивой и до конца фонтанирующей энергией жизни.

знак информационной продукции 16+

---

Он появлялся и исчезал. До тех пор, пока не раздался едва ли не приказ. „Вы должны сконцентрироваться на своих воспоминаниях. Лишь на этом“, — сказали ему врачи в Лос-Анджелесе. Они были обеспокоены. Только что, в возрасте пятидесяти трёх лет, скончался его брат — Элихио, „соучастник“ его творчества, автор „Ключей Мелькиадеса“ — пространного исследования „Ста лет одиночества“. „Это было сильным ударом для него“, — признаёт Хайме, восьмой из одиннадцати братьев Габриеля, управляющий Фондом новой латиноамериканской журналистики, основанным в 1995 году нашим героем.

Наряду со смертью Элихио нападения, совершённые террористами 11 сентября, и прочие многочисленные кровавые теракты ещё больше увеличили страхи Габо, которого друзья называют неисправимым трусом, потому что он боится всего: летать на самолёте, голода, нищеты, старости, смерти. „Он ни с кем не разговаривает. Он звонит сам, когда хочет поговорить с нами. Страх смерти заставил его заниматься только своими воспоминаниями“, — говорит журналистам Гильермо Ангуло, кинематографист, фотограф и друг писателя. Другой его близкий друг — журналист Хайме Абелье, подтверждает: „Болезнь послужила для Габо веским аргументом, чтобы изменить свою жизнь. Мерседес удалось создать вокруг него своеобразный защитный барьер. И он оставил жизнь в обществе“… Именно потому в Лос-Анджелесе колумбийский лауреат Нобелевской премии создал свой мир, ограждённый от всего, — заключает корреспондент „Эль Культураль“. — Устранился он также и от своих столь известных отношений с властью».

Но ненадолго. В марте 2003 года Маркес обратился к президентам Мексики и Чили с призывом отказаться от поддержки войны в Ираке. Буквально за несколько часов до начала военных действий в Персидском заливе Михаил Горбачёв ответил на вопросы издателя журнала «Камбио». Редакционный «врез» к публикации гласил: «Писатель Гарсиа Маркес решил узнать, что о сегодняшнем кризисе думает человек, которому два десятилетия назад удалось предотвратить конфронтацию между двумя державами, в определённый момент казавшуюся неизбежной. Речь идёт о бывшем президенте Советского Союза Михаил Горбачёве, несмотря на свою отставку постоянно находящемся в курсе всего происходящего в мире. В мире, который так и не смог решительно отказаться от вооружённых решений конфликтов. С одним из главных действующих лиц XX столетия Гарсиа Маркеса связывает дружба».

«Когда я познакомился с вами в Москве пятнадцать лет тому назад, — обращался он к Горбачёву, — мне казалось, что вы мечтали о новой эре человеческого братства, которая после стольких бедствий привела бы нас к счастью. Именно то незабываемое впечатление заставило меня вспомнить о вас в эти злополучные дни, когда один неверный шаг какого-нибудь безответственного правителя может покончить со всем живущим на Земле. Именно потому я и осмеливаюсь предложить вам несколько тем для размышлений, которые могли бы дать нашему несчастному миру мощный толчок к спокойствию и братству. Сегодняшний кризис, когда единственная в мире сверхдержава грозится начать войну, является следствием нового международного порядка, образовавшегося после реформирования СССР. Вы когда-нибудь предполагали, что в результате перестройки мир может оказаться в подобной ситуации?

— Современный мировой кризис — это не следствие „нового международного порядка“ уже потому, что новый порядок не удалось создать по окончании холодной войны, — отвечал Горбачёв в своём стиле (который довёл до совершенства, читая лекции по всему миру о том, как развалил СССР). — В этом всё дело. Перестройка имеет к этому отношение лишь постольку, поскольку с ней связана ликвидация холодной войны. В этом, а также в том, что она положила начало неконфронтационной международной политике и дипломатии, её историческая заслуга всемирного значения…»

В мае того же 2003 года в одном из публичных выступлений Маркес «огорошил аудиторию предложением легализовать наркотики»: дескать, в этом он видит единственный способ победить наркобизнес. Через несколько дней, правда, объявил, что его слова «не совсем верно интерпретировали».

Он упрямо продолжал посредническую деятельность — на него уповают, как «на второго — после Бога», сказала обезумевшая от горя мать троих сыновей, двух убитых и одного живого, но политического заключённого, а может быть, и террориста (что в Латинской Америке нередко одно и то же).

В конце 2003 года Маркес выступил в роли посредника в переговорах между правительством Колумбии и вооружённой группировкой левацкого толка ELN, «Армией национального освобождения». Переговоры проходили в Гаване. Это была попытка сторон прийти к политическому соглашению и разрешить вооружённый конфликт, раздирающий Колумбию на протяжении тридцати лет. Участвовал он и в мероприятиях XXVII Гаванского международного фестиваля нового кино Латинской Америки, который также проходил в кубинской столице.

В январе 2004 года «Сто лет одиночества» стала в США так называемой «Oprah Book», то есть книгой, которую в своём суперпопулярном телевизионном ток-шоу рекомендовала «всем Соединённым Штатам обязательно прочитать» самая знаменитая телеведущая мира, миллиардерша Опра Уинфри. На другой же день книга вернулась на первое место по продажам (с 3116-го!), стала книжным хитом для очередного, уже интернетовского поколения американцев, книг почти не читающего. Позже «Книгой Опры» была названа и «Любовь во время холеры».

Он всегда был активен, но теперь, на фоне болезни и в виду неуклонного приближения восьмидесятилетия, — особенно, временами даже гиперактивен, как говорили друзья. Он старался не впадать в грех уныния, не давать годам и болезни себя одолеть, не сдаваться, не сдаваться, как повторял вслед за Черчиллем его дед, полковник Маркес. Как всегда, силу духа поддерживала работа — в основном политическая публицистика и посредническая деятельность: ходатайства, участие в переговорах (как только его не клеймили в прессе — и агентом влияния, и наймитом Кастро, Миттерана и прочих, и «кастровским лакеем», по выражению друга-врага Варгаса Льосы)! Поддерживали и путешествия. В середине 2000-х годов Маркес сотни и сотни часов провёл в полётах, которые ненавидел, но которые теперь для него являлись своеобразной терапией. Отвлекало от невесёлых мыслей также решение житейских, бытовых проблем, связанных, например, с жильём — его ремонтом, перестройкой, как в Мехико, или сменой, как в Париже. Он с увлечением вместе с парижскими риелторами подыскивал квартиру более просторную, чем их старая, на rue Stanislas, и, что для него почему-то стало важным, с более интересным видом из окон. Купили большую квартиру на ru du Вас, оказавшись (случайно, какая неожиданность!) соседями Тачии Кинтаны, поселившись прямо под ней.

«Может быть, хоть это поможет тебе закончить воспоминания», — сказала Мерседес.

Предположим, что однажды, после «индейского», «бабьего» лета, тёплых золотисто-пурпурных дней, когда погода испортилась, они с Тачией вышли, не сговариваясь, одновременно из подъезда. И этот пасмурный дождливый день напомнил другой день, полувековой давности, когда они познакомились. Миновав церковь Сент-Этьен-дю-Мон, они пересекли площадь Пантеона, вышли на подветренную сторону бульвара Сен-Жермен, дошли до площади Сен-Мишель и оказались в одном из кафе, уютно высвеченных огоньками. Сняв мокрый плащ, сев за столик, заказав кофе с коньяком, закурив, Тачия вспомнила, что в молодости они редко бывали в кафе, но однажды после её премьеры вот здесь же, только на той стороне площади, ели зажаренную в кипящем масле friture с превосходным баскским белым вином. И Маркес помнил тот вечер. Тачия сказала, что, увидев его по телевизору обнимающимся и расцеловывающимся с президентом Франции Франсуа Миттераном, вспомнила, как он, Габо, собирал на улицах Парижа пустые бутылки… Сказала, что в статьях и книгах о нём пишут, будто бы он проявлял чудеса изворотливости и фантазии, чтобы сильные мира сего приглашали на всевозможные приёмы, но всё у него в жизни получилось, что бы ни говорили, а она актрисой не стала. Сказала, что прочитала «Любовь во время холеры» о том, как герои ждали друг друга.

«Флорентино Ариса ни на миг не переставал думать о ней с той поры, как Фермина Даса бесповоротно отвергла его после их бурной и трудной любви; а с той поры прошли пятьдесят один год, девять месяцев и четыре дня. Ему не надо было ежедневно для памяти делать зарубки на стене камеры, потому что и дня не проходило без того, чтобы что-либо не напомнило ему о ней…»

Выйдя из кафе, не сговариваясь, пошли тем же маршрутом, что и в тот день, когда познакомились. Припускал холодный колючий дождь. Остановившись на перекрёстке, Тачия сказала, что в его интервью она читала, будто он писал эту книгу о любви своих родителей. Спросила, так ли это. Маркес отвечал, что образы, характеры, как всегда, собирательные, что, конечно, воспоминания тоже имеют значение… Тачия сказала, что Фермина Даса похожа на неё в молодости. И потом, помолчав, добавила: а если бы тогда, пятьдесят один год, девять месяцев и четыре дня назад… Но умолкла, не договорив, прикрываясь зонтом от капель дождя, швыряемых в лицо порывами ветра. Вдоль Сены мерцали фонари. Пришвартованные барки были темны и безжизненны. На ветвях платанов бледнели немногие уцелевшие поникшие листья. Одинокие светофоры на перекрёстках словно пытались что-то сказать редким прохожим и автомобилям, огни которых, отражаясь в лужах, вытягиваясь, множась, расщепляясь, будто дрожали от холода. Но все торопились домой.