Рой Медведев - Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов

• Название: Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов
• Автор: Рой Медведев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9691-1351-0

В настоящем томе под одной обложкой публикуются две книги историка Роя Медведева. Одна – политическая биография Л. И. Брежнева – написана в 1988–1990 гг. и опубликована в СССР в 1991 г. Вторая – политическая биография Ю. В. Андропова – написана в 1993–1998 гг., опубликована в России в 1999 г. Презентация этой книги прошла в июне 1999 г. на расширенной коллегии ФСБ под председательством В. В. Путина. В России книга об Андропове издавалась шесть раз. Она переведена и издана в Китае. В книгах Р. А. Медведева мы видим не только политические биографии двух видных деятелей СССР, но и отражение истории Советского Союза в 50–80-е годы.

---

Братиславская встреча продолжалась три дня и завершилась подписанием заявления, в котором говорилось о «творческом решении» каждой партией проблем социалистического развития, «дальнейшем развитии социалистической демократии», а также «об уважении суверенитета и национальной независимости всех социалистических стран». Это заявление подписали также Ульбрихт и Гомулка, которые еще за несколько дней до этого решительно требовали погасить «очаг ревизионистской заразы» в ЧССР и грозили в противном случае снять с себя ответственность за положение в ГДР и ПНР.

После Братиславы многие люди и в СССР, и в ЧССР вздохнули с облегчением. Казалось, что кризис миновал. Все западноевропейские компартии также приветствовали заявление шести компартий (включая БКП и ВСРП).

Август – время отпусков для советских руководителей. Л. И. Брежнев был болен еще во время встречи в Чиерне-над-Тиссой и не мог поэтому участвовать в некоторых заседаниях. Теперь, после Братиславы, Брежнев сразу же отправился в Крым на отдых и лечение. Выехал на лечение и Косыгин. В такие дни общее руководство страной и партией поручается одному из членов Политбюро. По некоторым признакам в Москве стало известно, что эти обязанности в середине августа исполнял П. Е. Шелест.

Только десять дней прошли в Москве и в Праге спокойно. Вероятно, 15 или 16 августа я узнал, что Брежнев и Косыгин возвратились в Москву, прервав свой отпуск. Затем начали поступать сведения, что в Москве происходит то ли секретный Пленум ЦК, то ли расширенное заседание Политбюро с участием некоторых членов ЦК КПСС и видных военных лидеров. Эти сообщения косвенно подтвердились тем фактом, что в советской печати, которая с 5 по 15 августа заметно смягчила тон своих статей о положении в Чехословакии, неожиданно началась новая античехословацкая кампания. И «Правда», и «Известия», и «Литературная газета» снова начали публиковать тенденциозные, а то и просто клеветнические материалы о «разгуле реакции» в Чехословакии.

Что же случилось за эти десять дней? Это остается неясным до сих пор. Во всяком случае в Чехословакии не произошло никаких изменений, которые требовали бы иных оценок и решений, чем только что принятые в Братиславе. Ничего существенного не произошло за это время и в СССР. Никаких новых, а тем более провокационных шагов не предпринимали и страны Запада. Тем не менее вся ситуация вокруг Чехословакии заметно ухудшилась.

Можно предположить, что изменение позиции СССР было вызвано новой расстановкой политических сил в руководстве СССР. К советским лидерам, придерживающимся наиболее жесткой политики, относили Шелеста, Полянского, Мазурова, Кириленко и Пельше, из секретарей ЦК – Устинова, Катушева и Демичева, а также почти всех маршалов – членов ЦК. В качестве повода для созыва чрезвычайного заседания Политбюро или даже Пленума ЦК КПСС они избрали какое-то новое «обобщенное» послание из советского посольства в ЧССР, составленное все теми же Червоненко и Удальцовым. Кроме того в ЦК КПСС поступило письмо-обращение от членов ЦК КПЧ – противников Дубчека и его реформ. Эти люди имели все основания бояться, что на сентябрьском съезде КПЧ они будут исключены из состава ЦК. Свое политическое поражение они представляли как поражение социализма в Чехословакии и, извращая ситуацию в стране, призывали СССР к военному вмешательству, так как могли остаться у власти, лишь опираясь на советские штыки. В Москве с 17 по 20 августа непрерывно происходили заседания и совещания на самых высоких уровнях, и это обстоятельство не предвещало ничего хорошего. Мысль о вторжении витала в воздухе.

Вечером 20 августа я был в гостях у известного режиссера М. И. Ромма. Мы говорили только о Чехословакии. Ромм ждал вторжения. Я говорил ему, что это решение было бы настолько губительным и позорным, что я все же надеюсь на мирное разрешение конфликта. К сожалению, очень скоро выяснилось, что прав оказался именно Ромм.

Рано утром 21 августа Москва узнала из сообщений радио о вступлении советских войск, а также воинских подразделений Польши, Болгарии, ГДР и Венгрии на территорию Чехословакии. В сообщении ТАСС говорилось, что эта акция предпринята «по просьбе партийных и государственных деятелей ЧССР». Не было, однако, сказано, что это за «деятели» и какое они имеют право обращаться с просьбой об оккупации собственной страны.

Только вечером 21 августа было обнародовано «Обращение группы членов ЦК КПЧ, правительства и Национального собрания ЧССР к странам Варшавского Договора и к гражданам Чехословакии», в котором говорилось о вторжении войск Варшавского Договора как о свершившемся факте. Никаких имен под этим документом не было.

По чехословацкому времени вторжение войск Варшавского Договора началось в 23 часа 20 августа. Войска были готовы к сопротивлению, орудия заряжены, все солдаты и офицеры предупреждены о необходимости подавлять все очаги вооруженного сопротивления. Но сопротивления нигде не было. Утром в некоторых местах раздалось несколько выстрелов, но это были или просто отчаявшиеся люди, или провокаторы. Население провожало идущие по дорогам войска с удивлением и гневом. Солдатам не давали пить и есть, с ними почти не вступали в контакт во время привалов, только чтобы выразить свое возмущение. К полудню 21 августа почти на всех перекрестках дорог были сняты указатели, снимались даже названия улиц и номера домов. Пограничники получили приказ – оставаться на границе и не мешать продвижению войск. Армия ЧССР была поднята по тревоге, но, согласно приказу, не должна была покидать мест своей дислокации, а солдаты и офицеры – казарм. Войска шли от всех границ, особое возмущение населения вызвало вступление на территорию страны немецких подразделений, которые через несколько дней пришлось отозвать.

Одновременно с движением наземных сил началась высадка специальных подразделений советских войск на Рузиском аэродроме близ Праги. Вскоре мощная колонна бронетанковых сил двинулась в направлении столицы. С чисто военной точки зрения, как отмечали позднее западные специалисты, операция была проведена четко, быстро, точно и эффективно. В Праге советские войска не встретили никакого сопротивления.

В здании ЦК КПЧ еще днем 20 августа началось заседание ЦК, так как члены партийного руководства уже не могли не видеть готовящегося вторжения. Когда вторжение началось, Президиум ЦК КПЧ имел лишь несколько часов для принятия каких-то решений. Одно из решений, о котором Президент ЧССР Л. Свобода немедленно сообщил войскам, – не оказывать вторгшимся военным частям никакого вооруженного сопротивления.

К 4 часам утра здание ЦК было окружено плотным кольцом советских солдат, бронемашин и танков. Отряд парашютистов и группа офицеров вошли в здание ЦК. Дубчек и его ближайшие соратники были окружены, телефонная связь прервана. На руководителей КПЧ направили дула восьми автоматов. Одновременно на площади перед ЦК собралась громадная толпа негодующих жителей Праги. Только через несколько часов кое-что начало проясняться.

Негодование жителей Праги было настолько ярко выраженным, что даже те, кто подписал призыв к интервенции, не решились создать то, что они планировали, – некое «революционное правительство». Это смешивало все карты организаторов вторжения.

Как стало известно только недавно, в Прагу вместе с войсками тайно прибыл член Политбюро и Первый заместитель Председателя Совета Министров СССР К. Т. Мазуров. Он находился здесь под именем «генерала Трофимова», хотя на нем была форма полковника. Он руководил действиями армии, подразделениями КГБ, гражданскими лицами и два-три раза в день разговаривал по специальному телефону с Брежневым и Косыгиным. Однако не только в Праге, но и в Москве плохо знали, что нужно делать, так как складывавшаяся обстановка совсем не соответствовала плану, разработанному ранее совместно с авторами «Обращения». В конце концов было решено арестовать лишь тех, кого считали главными фигурами «пражской весны». Из здания ЦК в сопровождении советских военных и нескольких работников чехословацкой службы безопасности, объявивших себя представителями «революционного трибунала», возглавляемого А. Индрой, вывели и увезли в неизвестном направлении Дубчека, Смрковского, Кригеля и Шпачека. Был арестован находившийся вне здания ЦК премьер Черник. Остальные руководители партии были освобождены и смогли покинуть здание ЦК. Вскоре арестовали также и Цисаржа. Всех арестованных доставили на аэродром и увезли, а затем разместили в разных местах заключения в СССР и Польше. С Дубчеком обращались особенно грубо; когда его толкнули на пол военного самолета, то рассекли ему лоб.

Утром 21 августа Чехословакия представляла собой бушующее море негодующих людей, в кольце которых оказались танки и войска интервентов. Они не могли, да и не имели права разгонять манифестации. Войска предназначались для военных действий, но повода для этого не было. Радио и специальные выпуски утренних газет призывали население к спокойствию, людей просили не строить баррикад и без нужды не выходить из дому. С призывом к спокойствию обратился к гражданам ЧССР и Президент Л. Свобода, к которому фактически перешла власть в стране. К концу дня вся Чехословакия была оккупирована, воздушные десанты захватили Братиславу, Брно и другие крупные города, дивизии «союзников» вошли в страну. Чехословацкая армия не оказывала сопротивления, но и не сдавала оружия.